«Сен-Жюст»
2021
Автор: Богодухова А. (Anna Raven)
(в двух актах)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Луи́ Сен-Жюст - французский революционер, военный и политический деятель Великой Французской революции.
Камиль Демулен – французский революционер. Инициатор похода на Бастилию 14 июля 1789 года, положившего начало Великой французской революции. Друг Робеспьера.
Максимилиан Робеспьер – французский революционер, его избирает кумиром Сен-Жюст
Гражданин Капет – павший король Людовик Шестнадцатый
Свобода – полумистический дух, то видимый, то незаметный
Люсиль Демулен – жена Камиля Демулена
Депутаты, горожане, представители народа (в Конвенте) – массовка
АКТ ПЕРВЫЙ
Сцена 1.1 Пролог
Провинциальное затишье, прерывающееся редким ярким пятном. Усталые, серые лица, грязные одежды, лохмотья – тоска и пустота держит души людей. Людям будто бы лень даже переговариваться между собою, обходятся больше жестами и знаками, изредка кого-то пошатывает и другие, с усилием подхватывают товарища.
В толпе мелькает аккуратно одетый, молодой и энергичный Сен-Жюст. Он подходит к одному из граждан, встряхивает его за плечи, но не встречает ничего в его взгляде; подходит к другому, демонстрирует какие-то бумаги, но другой только пожимает плечами и смотрит куда-то мимо. Сен-Жюст с досадой оставляет толпу, вчитывается: жадно и дико – в собственные листы, торопливо переворачивает их. Толпа обходит его, словно камень и расходится волнами, не замечая – проходит серо и равнодушно.
Сен-Жюст не замечает их, вчитываясь с горячностью в листы. Когда исчезает последний человек, он поднимает вдруг голову и замечает, что остался один. В его взгляде досада и насмешка.
Сцена 1.2 «Мой дух болен свободой»
Сен-Жюст осторожно складывает листы. Один из них выскальзывает из его пальцев и падает на такую же серую, словно бы выжженную, землю. Он наклоняется за ним, протягивает руку, тянется к листу, но вдруг отдергивает руку, словно какая-то мысль вдруг озаряет все его существо, замирает.
Сен-Жюст:
Мой дух отравлен
И опьянен.
Я всё оставлю…
Медленно поднимается, забыв про листок. Бешеная мысль врывается в его душу.
Я всё оставлю!
И брошусь вон,
Навстречу мечтам и свободе!
Свобода возникает за его спиной, медленно выступает, нерешительно касается его плеча, но, прежде чем Сен-Жюст успевает обернуться, ускользает в сторону еще бесплотным духом.
Я, кажется, чувствую дрожь
В самой земле…
Оглядывается, но уже без досады или насмешки, а с каким-то горестным восхищением. Свобода отступает в полумрак, скрывается в тени серости окружающих бесплотных теней от домов.
И Повсюду.
Она в небе и в народе,
И режет как нож,
Но нож тот как чудо!
Замечает снова лист, наклоняется за ним и быстро поднимает, укладывает среди предыдущих листов с небрежностью, даже не глядя, убирает за пазуху.
Я вижу в ночи и наяву,
Как народ сплочён.
И я уже здесь, я иду…
Делает, словно бы в подтверждение, несколько шагов, улыбается, вскидывает руку в зажатом кулаке.
Мой дух опьянён.
Я буду драться, пока не умру!
Свобода снова появляется из серости, протягивает к нему руку. Сен-Жюст с воодушевлением замечает ее, и, указывая на Свободу, обводит другой рукой окрестности, как бы призывая присоединиться к его ликованию. Однако людей нет. Сен-Жюст же этого не замечает.
Мой дух болен свободой, и я
Отдаюсь пляске всех битв.
Свобода! Дорогая моя,
Я буду драться или буду убит.
Свобода касается его руки, переплетает его пальцы со своими, касается щеки Сен-Жюста, словно бы одобряя действия. Сен-Жюст задерживает ее пальцы на своей коже, обращается уже к ней, глядя в глаза Свободе:
Мой дух болен свободой, спешит
Увести прочь из дома меня.
И есть тот суд, что благо вершит,
Ох, свобода...родная моя!
Свобода отпускает руку Сен-Жюста, несколько раз кружится вокруг себя, улыбается. Со всех сторон вдруг приближаются люди – такие же серые, безрадостные. Они тянут руки к Свободе, невольно вставая перед Сен-Жюстом и мешая ему видеть Свободу. Сен-Жюст с трудом выбирается из толпы.
Мой дух отравлен
И опьянен.
Я всё оставлю,
И брошусь вон.
«Выпадает» из толпы, в которой уже совсем не видно Свободы из-за множества тел и рук, отступает на несколько шагов в сторону и почти что кричит.
И нет сетей тому, кто волен,
Мой дух свободой болен!
Кто-то неудачно толкает Сен-Жюста и от этой неудачности листы из-за пазухи вдруг рассыпаются у его ног. Виновник замечает, с неловкостью пытается поднять листы, но Сен-Жюст властно останавливает его руку:
Я брошу всё пустое,
И пусть это мне жизни стоит,
Но как тут устоять,
Когда дух свободой опьянен?
Я буду драться…
Замечает Свободу, мелькнувшую в толпе, которая медленно кружит ее. Бросается к толпе, вытаскивает кого-то, занимает место, хватает Свободу за руку, останавливая ее движение.
я должен сказать,
Как я люблю
И как обречен!
Свобода пытается снова переплести свои пальцы с его пальцами, но толпа снова кружит Свободу и Сен-Жюст выходит из толпы, проходит по разбросанным, своим же листам. с решимостью, которую не может сломить ничего:
Мой дух болен свободой, и я
Отдаюсь пляске всех битв.
Свобода! Дорогая моя,
Я буду драться, или я буду убит.
Усмехается, оглядывается на Свободу, которой снова не разглядеть, отворачивается, прижимает руку к сердцу, но будто бы не осознает этого:
Клянусь тебе усталость не знать,
Клянусь тебе до конца стоять,
И обрести покой лишь в смерти,
Мне сердце рвёт холодный ветер...
Толпа медленно отступает в серость своего мира. Свобода прячется, нерешительно и с тревогой провожая толпу взглядом. Восстанавливается провинциальное затишье и ленность, словно бы и не произошло ничего. Сен-Жюст набрасывает на плечи дорожный плащ и слова его звучат скорее как заклинание, он обращается к своему духу, а не к какому-то определенному лицу.
Мой дух болен свободой, и я
Отдаюсь пляске всех битв.
Дорогая свобода, ты будешь моя,
Или я буду убит!
Свобода совершает не то прыжок, не то неосторожно бросается к Сен-Жюсту наперерез, не то желая его остановить, не то в желании благословить, он останавливается, приподнимает ее лицо за подбородок и заглядывает ей в глаза.
И я уже здесь, я уже иду -
Я буду драться,
Или умру.
Сен-Жюст скрывается, плотно запахнув свой плащ. Свобода пытается снова броситься за ним следом, но не успевает и замирает, беспомощно понурив голову.
Сцена 1.2.1 «В предвестии…»
Свобода стоит некоторые мгновения, также понурив голову, пока медленно рассеивается серая хмарь. К ней подступают с почтением жители: теперь это не безликие люди, это люди с живыми лицами, пусть и облаченные в рванину.
Один из жителей выступает вперед и протягивает руки к Свободе. Он запевает, и его слова подхватывают хором другие.
Жители:
La liberté passera par la ville
La liberté passera par le monde
C'est le pouvoir. Elle arrive
Et n'a pas peur de la mort
Свобода кружится вокруг себя, все быстрее и быстрее, затем совершает несколько резких прыжков. Она начинает танцевать, танцует все быстрее и решительнее, все яростнее и горячее. И крепнут с ее танцем слова жителей.
La liberté passera par la ville
La liberté passera par le monde
C'est le pouvoir. Elle arrive
Et n'a pas peur de la mort!
Слова звучат все громче, вокруг Свободы все больше и больше места. У нее огромный простор для танца и танец этот загорается яростью. вовлекаются в него жители, все новые и новые лица…
Затем Свобода замирает среди жителей. Те осторожно уходят в серость, которая вновь как бы захватывает и жителей, и улицу. Свобода остается одна. В отдалении слышны слова:
La liberté passera par la ville
La liberté passera par le monde
C'est le pouvoir. Elle arrive
Et n'a pas peur de la mort…
Сцена 1.3 Увертюра
Париж. Суматоха улиц. То там, то тут происходит движение. Слышен смех, чьи-то слезы. Неразборчивые речи и выкрики. Кто-то громит лавки, кто-то дьявольски хохочет, слышен звон стекол. Улицы дрожат от движения и сумасшедшего движения, порождённого революцией. Разноцветные наряды, грязь, обрывки, обломки…кто-то из жителей посреди улицы разбрасывает листовки, кто-то хватает их. Какого-то наглеца стаскивают с бочки, с которой он пытался вещать.
За всем этим действием наблюдает в окно Максимилиан Робеспьер. Он наблюдает за улицей так, как будто бы не удивлен происходящему.
Комната Робеспьера бедно обставлена. На его столе большое количество бумаг, чернильницы, перья – все в странном порядке, который может быть понятен только владельцу. Все бледновато-болезненных тонов. Единственное неожиданное живое пятно в обстановке комнаты – корзина с нежно-кремовыми розами, которой Робеспьер едва-едва касается пальцами.
Стук в дверь. Входит Камиль Демулен. Демулен страшно взволнован, Робеспьер торопливо оборачивается к нему.
Робеспьер (с теплотой в голосе):
-Камиль, мой друг!
Камиль (смущенно улыбается, кивает, достает из-за пазухи какую-то бумагу, сложенную в четыре раза):
-Максимилиан! Единого мнения о предложении Тальена все еще нет, и я…
Робеспьер:
-Это пока не так важно. Ласурс станет нападать на Париж и всех депутатов, значит, нам нужно действовать слаженно. Я очень жалею, что они так хорошо знают эту нашу слаженность!
Камиль:
-О чём ты говоришь?
Робеспьер:
-Я говорю о том, что они хорошо знают нас. слишком хорошо. Нам нужен блестящий оратор, что собьет их с толку непредсказуемостью, впрочем…
Не заканчивает фразы, пробегает лист, поданный ему Демуленом, глазами.
-Позволишь мне немного изменить?
Камиль Демулен (пожимает плечами):
-Да, прошу тебя.
Робеспьер кивает, берет лист уже внимательнее и садится за свой стол. Камиль Демулен явно мнется. Робеспьер замечает это.
Максимилиан Робеспьер:
-Мне кажется, ты спешил? Я ошибся?
Камиль Демулен не отвечает, лишь как-то неловко поводит плечами, прячет взгляд.
Робеспьер (уже с тревогой):
-Да в чём же дело?!
Сцена 1.4 «Даже если пути разойдутся»
Камиль (бросается к столу, садится против Робеспьера, словно, наконец, решаясь, хоть и отчаянно смущаясь):
Мой друг, ко мне приходил кошмар,
Я видел наше разделенье,
Я видел смерть...твою и мою.
Робеспьер едва заметно улыбается, но не реагирует, только откладывает листок в сторону и слушает с вежливым и неослабевающим вниманием.
Камиль Демулен (нервничая, но нервность его обретает более яростную, тревожную форму):
В моей груди страшный жар,
И от этого мне мучение,
Мне кажется: мёртв, горю!
Робеспьер успокаивающе касается его плеча через стол.
Камиль (предупреждающе):
Ты знаешь, что я не трус...
Робеспьер (кивает, подтверждая слова друга, его тон успокаивающий, он не думает смеяться или издеваться, а искренне хочет поддержать Камиля, воззвать к его разуму):
Это всё глупо, всё сон.
Во снах мешаются грёзы.
Но этот сон пуст,
Предвестия нет! - я поражен...
Чтобы переключить его внимание, указывает на корзинку с кремовыми розами, касается лепестков пальцем, поглаживает их с нежностью:
Мой друг, взгляни на эти розы!
Камиль (даже не глядя на розы):
Они прекрасны! Но этот сон -
Это страшная битва ума.
Мнется снова, прежде чем решиться на то, что давно уже зреет в его уме:
И я прошу у тебя -
Мой друг, пусть я и смешон...
Робеспьер (с легкой нетерпеливостью):
Да скажи же! Была - не была!
Камиль (хватаясь за руку Робеспьера, с мольбой):
Взгляни на меня!
Робеспьер покоряется. Кажется, он действительно беспокоится.
Если наши пути различны,
Если наши дороги обманут,
И дружба станет нелогичной,
И боги от
