Улыбка Сороки

было немало, и версия про оружие была вполне правдоподобная. Но что с этой версией делать?

Так ничего и не придумав, он злился, что вывести Сороку на чистую воду, навряд ли получится. Да и времени до отъезда совсем не осталось. Впрочем, там, в части, все и так будет по-другому. Решив в сердцах, что корешить с этим с «говнюком» он больше не станет, Сергей попытался выкинуть эту ситуацию из головы.

Похер на этого Сороку! Надо дослуживать спокойно. Дел мне больше нет, как за гребаными «контрабасами» следить…

На следующий день, оставшееся имущество забирали за две ходки. Сергей приехал на машине и после погрузки остался с несколькими бойцами на блокпосту. Сорока со своим караулом уехал после смены первым рейсом. Сергей должен был дождаться караула из другого подразделения.

«Чемоданное настроение» не располагало к работе. Проверка транспорта практически не осуществлялась. Делать было нечего. Вчерашние дурные мысли относительно Сороки потеряли свою остроту, казались неубедительными, но и не отпускали окончательно.

Что же он все-таки там делал, да еще и с чеченцами?

Сергей, посмотрел на бойцов. Бросил взгляд в сторону лесополосы. Несколько сот метров – не такая уж далекая прогулка. Все равно делать нечего.

- Парни, я прошвырнусь, тут недалеко…

Скоро пройдя расстояние до дома, Сергей снова стал рассматривать его на предмет ликвидных материалов, которые можно было продать. Ничего подходящего на глаза не попадалось. Он зашел внутрь и обошел комнаты. Спустился в подвал. Тусклый свет высвечивал заваленный строительным мусором пол. Ничего, что заслуживало бы внимание, здесь не было.

Внезапно среди мусора Сергей заметил край железного люка, по типу закопанных в землю кессонов. Изначально этого железного выступа Сергей не увидел.

Подойдя ближе, он ногами раскидал мусор, освобождая крышку. Крышка плотно прилегала к горловине закопанной железной конструкции. Замка на крышке не было. Сергей нагнулся и открыл люк, вглядываясь в кромешную темноту.

В лицо повеяло тошнотворным запахом гнили. Запах был не сильный, но вполне устойчивый. Сергей достал спички, чтобы подсветить внутреннее пространство кессона. Чиркнув спичку, он опустил руку вниз…

…Из груды тел только одно было повернуто лицом к люку. На лбу покойника безобразно выделялось выходное пулевое отверстие. Спичка догорала, обжигая пальцы. Зажигать вторую, не было ни желания, ни смысла.

…Сдав смену новому караулу, Сергей вернулся на базу. Погрузка имущества закончилась – впереди была дорога в расположение части. Сергей хмурился, переваривая увиденное. Он повидал много смертей за последние несколько месяцев. Это была и гибель товарищей, и убитые боевики, и жертвы среди гражданских лиц. От вида мертвых тел и там, и там, веяло безобразием и ужасом.

Но человек привыкает ко всему. Так и Сергей привык к чужим смертям. В какой-то момент эти частые картины смерти притупили восприятие. Первоначальный страх и ужас перестал шокировать, и все стало дурной  обыденностью. Но эта гора трупов отличалась от предыдущих. Это была особая картина смерти. Она воспринималась иначе еще и потому, что ее автор сидел рядом с Сергеем.

Мысли путались, рождая смешанные чувства. Общая оценка происходящего не сразу складывалась в душе Сергея. Понадобилось время, чтобы это произошло. Она, эта оценка, была не сформулирована внутренне, а оказалась внезапно резко прочувствованной.

В какой-то момент, глядя на веселую улыбку Сороки, Сергей испытал резкое ее неприятие. Никогда до этого, улыбка сослуживца не вызывала в нем такого странного чувства. Сейчас же, он увидел то, чего не мог видеть в реальности. Он видел улыбку Сороки, которой тот ухмылялся, делая выстрел в затылок очередной жертве…