собрался ответить «мило» или «очаровательно», но почему-то впал в ступор. Что-то в её вопросе было странным и одновременно близким. Загадка и, одновременно, приглашение. Взгляд холодный, но заинтересованный, а вопрос тёплый, хотя и непростой.
- Дель Мар, - поправил её Гарри, решив за меня загадку.
- Ла Мар – Дель Мар. Испанские артикли. Море женского рода или мужского. В Тьерра ЛА Мар мне совсем хорошо, - я улыбнулся Барбаре.
- Море – колыбель жизни, оно имеет женскую, созидательную природу, я думаю, так правильнее, - окончательно оттаяла она…
- У Хемингуэя старик так обращался к морю, - вспомнил я.
- Да, это занудная повесть о непрофессиональной организации труда, - … и окатила меня ледяной водой.
Странно, почему я так болезненно на это отреагировал. В начале вечера мне казалось, что Барбара окажется досадной помехой на пару часов. Потом сообразил, что интуитивно пытаюсь подбирать такие темы и вопросы, чтобы они подтолкнули ее проявить что-то человеческое. Помочь ей раскрыться, чтобы открыть её для себя. Интерес был отнюдь не спортивный. Как найти диалог с прекрасной инопланетянкой. Я так обрадовался этому «Ла Мар».
- Барбара, а ты приехала отдохнуть?
- Нет. Заканчиваю статью для «Acta Zooligica», мне необходимо своими руками выловить предмет исследований.
- И кого же ты исследуешь?
- Panopea abrupta, - очевидно, Барбара и подумать не могла, что кто-то может не знать её моллюска.
- А человеческое название у него есть? – поинтересовался Гарри.
- Индейцы Нискуали называют его Гуидак. Двустворчатый моллюск.
- А-а-а-а! Это круто! - обрадовался сосед.
- В переводе - «глубоко копающий».
- Прямо как ты, чувак, - захохотал Гарри.
- Никакого сходства. Разные биологические виды, - уточнила Барбара.
- Близнецы! – не унимался он.
- Гарри, прекращай, - хихикнула Мелли.
- Да что такого в этом моллюске? - пытался выяснить я, никогда не видевший гуидака даже на картинке.
- Ты во всём ищешь смысл, даже если его нет и быть не может. Глубоко копаешь. Вот и гуидак тоже… - сквозь смех и слёзы ответил Гарри.
- Гуидак… и его роль в русской литературе… - Мелли уже не смеялась, а всхлипывала.
- Как он выглядит, Барбара? Почему эти сволочи надо мной смеются?
- У Лафонтена есть басня «Писатель и гуидак», неужели ты не читал? – Гарри начал повизгивать от смеха.
- Это самый крупный двустворчатый моллюск на планете. Его тело состоит из двух сросшихся сифонов. Если хочешь, приходи завтра на пляж, отлив начнется в десять тридцать две, я буду ловить гуидаков, - предложила Барбара.
- Гуидак назначает свидание, - простонал Гарри, и они с Мелли синхронно рухнули лбами на стол.
- Нет, на свидание ты пригласишь меня завтра вечером, - не обращая внимания на смех, абсолютно серьезно ответила Бербара.
Выходило, что Гарри не выдумал про взгляд голодной акулы. «Свидание», как подсказывал мой скромный опыт общения с американками – простой и очень внятный формат. Если девушка соглашается пойти с тобой на свидание, это своеобразный контракт о том, что после кино и ресторана всё закончится близостью. При этом никаких обвинений в домогательствах. Вполне себе юридический термин, отделяющий здоровое влечение от уголовного кодекса. Если она согласна, тебе остаётся только ничего не испортить. Не нажраться, не начудить, и всё будет OK. И самая большая прелесть «свидания» – никаких обязательств. Если обоим всё понравится, могут повторить, нет – нет. Для меня, заставшего времена, когда русские девушки отдавались за стихи и романсы, это было несколько неромантично. Подумал, что улучу момент спеть что-нибудь из Биттлз. Потешить свою тонкую душевную организацию.
- То есть, завтра никакой исторической справедливости? – мгновенно перестал смеяться Гарри.
- Я её тебе с собой заверну, Робин Гуд.
- Тогда сегодня будем песни орать. На океане шторм, соседи нас не услышат. Закидывай ещё картошки в барбекю, я сейчас, - и сосед растворился в темноте.
ххх
- Ты очень вкусно готовишь очень полезную еду, - Барбара вызвалась помогать мне с готовкой.
- Не знал, что она полезная.
- Я проанализировала процесс приготовления картошки с точки зрения химии – всё просто супер.
- Для меня это романтика. Что-то из детства. Ночь, лес, костёр. Первые поцелуи.
- Странно, - Барбара провела языком по зубам. – С поцелуями это не очень сочетается, картошка застревает между зубами. Подожди-ка… - поцелуй был техничен, будто его ставили, как голос певцам. Он был весьма порочен, мог бы называться страстным, но был совершён исключительно в научных целях.
- Наверное, это говорит о достоинствах советской детской стоматологии, - сказал я, чтобы скрыть панику и собраться с мыслями.
- Думаю, дело не в этом. Если оба целующихся едят картошку, то не имеет значения, у кого именно она застряла в зубах, - предположила Барбара.
- Если ты составишь формулу поцелуя с картошкой – мне станет грустно.
- Извини, чувак, балалайки для тебя нет, - Гарри принёс гитару.
Мой англоязычный гитарный репертуар включает в себя пару композиций «Роллинг стоунз», примерно столько же - «Дорз», половину песен Элвиса и всё творчество «Биттлз». Пою с удовольствием, о чём - не понимаю. Выучив английский хотя и довольно поздно, но сносно для общения, я специально оставил тексты любимых песен непереведёнными. Запретил себе их переводить. В детстве, когда западная музыка была запрещена, я слушал и запоминал тексты с пластинок «на костях». Просто запоминал и бессмысленно воспроизводил звуки. Теперь я мог перевести каждое слово, но оберегал себя от увязывания этих слов в единое целое. Не всё необходимо понимать. Что изменится, если я переведу «Yesterday»? Понятное дело, там наивные розовые сопли ни о чём, но сколько разного и яркого, сколько счастья и страданий в моей прошлой жизни связано с этой песней…
Гарри начал с кантри. Что-то про любовь ковбоя к пирогам: она любит его, он любит пироги, потом у них семеро детей, а у соседки пироги чуть вкуснее и с морепродуктами. Мелли под аккомпанемент мужа страстно спела «I will survive». Я промурлыкал любимую «Yesterday». И тут гитару взяла Барбара. «Historia de un amor». Всегда с ума сходил от этой песни. Как её исполняла Чезария Эвора! Барбара нашла в песне что-то совершенно другое. Контролируемую тоску сильной женщины по несуществующему мужчине в сказочном совершенном мире. Но мурашки, волнами пробегавшие по моей коже с каждой строчкой, подсказывали, что я ошибаюсь. И в подтексте звучало разбитое сердце. Её разбитое сердце. Умопомрачительное глубокое контральто с хрипотцой, хотя разговаривала она обычным сопрано. Мне показалось, что Барбара пела для меня.
- Чувааааак… - сочувственно покачал головой Гарри, имея ввиду что-то типа «идущие на смерть приветствуют тебя», за что получил от Мелли подзатыльник.
- Барбара, это было… - я не смог подобрать слово, предпочёл замолчать.
- Я целый год выбирала между карьерой певицы и учёного. Меня приглашали в бродвейские мюзиклы, но наука оказалась более интересной.
Из ниоткуда возник хромой Джек – сосед справа. Сообщил, что песни понравились, и полицию из-за ночного шума он вызывать не будет, если разрешим присоединиться. Потом пришли Доусоны – престарелые растаманы из домика на берегу, запахло марихуаной. Через полчаса в моём садике собралась почти вся деревня. Пели в основном кантри. После каждой песни косились на Барбару, споёт ли ещё. Она изредка брала гитару и приводила Тьерра дель Мар в восторг. «Sway», «Богемская рапсодия», «Besame mucho». Она начинала петь и становилась совершенно другой. Исчезала научная сухость, возникала чувственность. Будто невидимый экзорцист во время пения изгонял из неё дьявола практичности.
Когда меня попросили спеть русскую песню по-русски, я почему-то спел «Цвiте терен». Её пела моя бабушка. Никто ничего не понял, но мелодия понравилась. Матерные частушки я пел в английском переводе.
Килька плавает в томате,
Ей в томате хорошо,
Только я, едрёна матерь,
Места в жизни не нашёл.
- Это про тебя, чувак, - догадался Гарри.
- И про тебя тоже, Робин Гуд.
- Мне так приятно, - сосед стукнул себя кулачищем в грудь.
- Мертвая рыба не плавает… - уточнила Барбара.
- Он завтра у гуидака поинтересуется, - заржал Гарри.
- Уже совсем поздно, увидимся утром на пляже, - она поднялась из-за стола.
Гости расходиться не захотели, и мы пели до рассвета. Гарри заснул в кресле. Нам с Мелли пришлось разбудить его - перетащить огромную тушу терминатора мы бы не смогли.
- Чувак, а счастливые рыбки в консервной банке с красным соусом – это образ общества при вашем кровавом режиме? – потягиваясь, спросил сосед.
- Никогда об этом не думал, - честно признался я.
- Мне кажется, что так. У нас такая же фигня, только банка полосатая и со звёздочками.
- Пошли спать, афро-овца, не отравляй нашему другу жизнь разговорами о политике, он сюда приехал от этого отдохнуть, - мудрая Мелли взяла мужа за шиворот.
Мне снился гуидак: огромное чудище, похожее на гигантского осьминога, плавало в джакузи, бурлящем томатным соусом, и делало непристойные предложения. Когда оно протянуло ко мне липкое в присосках щупальце, я от страха проснулся. Как выяснилось, вовремя: будильника не услышал, а на часах было почти двенадцать. Быстро сварив кофе, я рванул на пляж.
Первое, что я увидел, обогнув бунгало Доусонов – лежащую на боку Барбару. Неведомая сила пыталась утащить её за руку под землю, но девушка отчаянно сопротивлялась. Подбежав к ней, схватил её за ноги и потянул на себя.
- Что ты делаешь?! – возмутилась Барбара.
- Спасаю…
- Кого?
- Тебя…
- Ты только что спас гуидака.
- Прости, со стороны это выглядело довольно жутко, - слегка успокоившись, я обратил внимание, что в том месте, где только что лежала Барбара, торчит трубка, через которую насос прокачивает воду.
- Ну да, - рассмеялась Барбара, представив сцену ловли гуидака моими глазами.
- Я на такой рыбалке впервые.
- Это не рыбалка. Совсем другой процесс. После отлива я палочками отметила места, где они высовывались из песка. Если подойти, гуидаки прячутся. Чтобы извлечь их, надо размыть пространство вокруг. Смотри, - она воткнула трубку поглубже, легла на песок и погрузила в него руку по самое плечо.
- Я могу чем-нибудь помочь?
- Можешь продолжать пялиться на мои сиськи, под мокрой рубашкой они выглядят впечатляюще.
- Прости…
- За что? Здоровая реакция здорового мужского организма, - она выразительно посмотрела на мои шорты, но тут же переключилась на что-то происходящее в недрах. – Комон, комон, комон… Йес-с-с-с!!! – Барбара вытащила из песка кусок слоновьего хобота длиной почти в метр.
- Это и есть гуидак?
- Посмотри, какой красавец! – она смыла с него песок струёй воды.
Насчёт сходства с хоботом я был прав только отчасти. Гуидак не напоминал, а являлся точной копией пениса. Огромного члена. С тестикулами – створками раковины. Выглядел он крайне неприлично.
- Мне придется долго созерцать твои сиськи, чтобы добиться такого результата… - в растерянности пролепетал я.
- Главное, чтобы у тебя не возникли комплексы, а то у нас сегодня свидание,- всерьез заволновалась Барбара.
- Будем надеяться…
Вспомнилась частушка:
Звали девушки на танцы,
А я с ними не пошёл,
Пиджачишко на мне рваный,
И х..шко небольшой.
- Ты мой хороший! – сказала она моллюску и… поцеловала его. Я отчетливо
