Страх безумия. У нормального человека с порядком в голове нет интереса к безумию. У него есть предохранитель против безумия. Это здравый или умеренный смысл. Но современная эпоха – это эпоха не нормального человека. Она эпоха ненормального, экстремального человека с нарушенным, не нормативным не только словом, но и смыслом. Поэтому обычным состоянием современного человека является не спокойствие, а волнение, вызывающее страх. Ему мерещаться вокруг маньяки. Да, экстремистов теперь пруд-пруди, полным-полно. Это так. Но все равно не все люди маньяки, экстремисты, террористы. Им нужно вернуть уверенность, веру в самих себя.
Прежде, в прежние времена, при старом режиме, верой людей ведала религия, ими занимались проповедники. Теперь ими занимаются идеологи. Кто они такие? Это проповедники власти, которые агитируют народ за государство, проповедуют патриотизм. Это новая политизированная религия современности. Ей противостоит глобализм мирового правительства.. Есть идеологи и этого глобализма. Идеология глобализации обеспечивается капиталом. Главная идеологема – схема псевдо-мысли – цифровизация. Эта цифровизация есть то же самое, что и недавняя инновационная технология. Технология – это управление. Инновационная технология – это управление содержанием (контентом) путем его оптимизации, то есть, упрощения (редукции), чтобы легче управлять им самим и с помощью его сознанием людей, им манипулировать в интересах управления и, разумеется, самих управляющих (технологов власти, технократов). В результате деятельности технократов, их оптимизации, то бишь, инновации и истины инновации – цифровизации – содержание сознания людей становится бедным, простым, а само управление – богатым и сложным. В результате упрощения в силу обратной пропорциональности содержания и объема сознания убыванисодержания сознания людей обращается в его омассовление. В человеческом сознании набирает массу социальное бессознательное и соответственно падает сопротивлемость сознания управляемых. Люди становятся все более склонными к управляемости, подверженными властному внушению и идеологической манипуляции. Так человек теряет свою личную свободу, а с ней и свое лицо, перестает быть самим собой. Он обезличивается и обналичивается, превращается в социальную вешь, машину технологической (информационной или цифровой) социализации.С тановится возможным управлять человеком при помощи машинных алгоритмов бинарного (двузначного) кодирования: «да» (1) - «нет» (0) или ввод – вывод. Превращение человека в информационную машину есть предел отчуждения его от других людей и от самого себя.
Философ – «свой среди чужих, чужой среди своих». Публичным, то есть, на публике, человеком, которого опознают как «своего среди чужих, но чужого среди своих» трудящиейся (народ) называют «интеллигентом». В ответ (из чувства протеста) интеллигенты называют сами себя «интеллектуалами». Но интеллигент – это только маска, явление, которое скрывает, прикрывает собой сущность, показывая только ее личину, но не саму личность. Под маской интеллигента скрывается философ. Это он свой среди чужих. Чужими для него были в разные эпохи разные деятели. На самом деле философ не деятель, а созерцатель. Это прекрасно понимал Маркс, который не хотел быть созерцателем жизни, но хотел быть активистом, агитатором, пропагандистом жизни.
Так в старинные (древние) времена философ рядился в тогу (хитон, хламиду, хлам) халдея, мага, чародея (чаровника, волшебника). Он был скорее, точнее, не колдун, а ведун, ясновидящий то, что нельзя не увидеть, пробужденный, достигший состояния боддхи, будда или его по-следователь – буддист. Правда, буддист уже следователь, разыскатель, толкователь будды, его ученик, а не учитель разума. Буддист – это не вразумитель, а рассудитель.
В старые (средневековые) времена философ стал богословом и уже в этом качестве использовал философию в качестве служанки богословия.
Но вот в Новое время философ все же показал себя, но только для того, чтобы снова спрятаться уже за фигуру ученого. Пришло время ученой философии как догматической (доказательной) метафизики. Потом, после эпохи Просвещения, в которую философ демонстрировал себя как просветителя, философия стала считать, сосчитав саму себя, научной. В научном виде она сначала заявила себя как наукоучение (метанаука – учения учения), а потом в качестве натуральной философии или науки логики. Но затем ограничилась только методологией (исследованием самого исследования) уже как вспомогательная (беспредметная, посредственная) наука.
Сон и безумие. Человек, находящийся во сне, претерпевает изменения, страдает от воздействия подавленных в сознательном состоянии чувств, страхов и желаний. В этом смысле он уподобляется умственно неполноценному, испытывающему недостаток в самостоятельном помышлении, представлении, переживании, выражении и поведении, или психически ненормальному, сумасшедшему, у которого черное – это белое, а белое – это черное, сознание бессознательно, а бессознательное сознательно, предельное беспредельно, а беспредельное предельно, истина ложна, а ложь истинна, добро злое, а зло доброе, красивое безобразно, а безобразное красиво, тоже самое различно, а различенное тождественно. Налицо внутренне противоречие, которое, не стремится разрешиться, а склоняется к преувеличению (гиперболе). Это становится понятно не в сонном, бессознательном или полубессознательном, подсознательном состоянии, а уже в сознательном и тем более самосознательном состоянии. В последнем состоянии понимаешь, что истина есть истина истины и лжи, тождество есть тождество тождества и различия. Но во сне все превратно видится и слышится, - кажется в перевернутом, вывернутом наизнанку виде. Поэтому и понимается в ненормальном, абсурдном смысле. Во сне бессмыслица становится смыслом, а смысл – бессмыслицей.
Многие (обычные) люди, вновь погружаются в дневное время в бессмысленное, бессознательное или полубессознательное состояние, когда отвлекаются от обычных (привычных, типичных) коллективных представлений в силу отказа автоматики реактивного двигателя внутреннего сгорания (выжигания) энергии (мозга). Порой и «умные люди» входят в бессмысленное состояние, когда намеренно отказываются от мышления для самоуспокоения. Но это самообман, ведь тогда они просто обессмысливают свое собственное существование. Пустая голова - удобное место для глупости. Такое занятие практикуется на Востоке так называемыми «мудрецами» в виде медитации «безмыслия». И у нас есть поклонники такой, с позволения сказать, «мудрости». Согласно этой мудрости глупость есть истина мудрости, беспредельное есть истина предела, бессмыслица (нонсенс) есть истина смысла (сенса). И в самом деле, есть ли в бессмыслице смысл? Да, есть, -он заключается в том, что в ней нет смысла. Таков смысл бессмыслицы. Этот смысл состоит в том, чтобы не искать в бессмыслице смысл. И все. То же самое можно сказать о бесконечности и беспредельности. Например, смысл бесконечности заключается в том, что всегда есть то, что где есть конец, для одного, там есть начало для другого. Конечность одного не означает конечность для другого, если конечность есть определенность нечто. Соответственно беспредельность есть отсутствие предела в том смысле, что одно не ограничено другим или самим собой, но оно ограничено самим временем своей неограниченности. Именно в этот момент времени оно еще неограниченно другим или собой. Границу, начало и конец, как, впрочем, и многое другое, следует понимать всегда конкретно в одном или другом смысле. Так же обстоит и дело с мыслью, - дело мысли. Есть немыслимое? Да, есть то, что не дано мысли и в мысли. Ну, и что? Это немыслимое имеет смысл, если превосходит мыслимые возможности мыслящего. Но эта немыслимость снимается для другого мыслящего, способного сделать немылимое для одного, мыслимым для другого. Если же полагать нечто немыслимым, но вполне доступным для веры или для чувства, то это просто безумие, неумение пользоваться умом, ибо как вера, так и чувство могут быть осмысленны, если они являются тем, то есть.
Политика и экономика. Экономика есть концентрированное выражение политики, только если политика есть властвование в себе, ограниченность самим властвованием, его экономией. Напротив, политика есть концентрированное выражение экономики, если оно уже опосредствовано иным (дано через другого) для себя.
Мифическое, религиозное, художественное, научное, идеологическое и философское отношение к жизни. Все названные отношения к жизни, за исключением, художественного и философского, носят коллективный, социально-организованный характер. Напротив, художественное и философское отношения к жизни носят индивидуальный характер. Так искусство самостоятельно в субъекте как индивидуальности, вдохновленной изготовлением прекрасной предметности. А вот философия самодеятельна в субъекте как личности, расположенной к выявлению идеи в мысли в качестве понятия.
Философ занят своей субъективностью, самим собой. Но он объективен в своей субъективности, отдавая себе отчет в том, что есть нечто в нем более осмысленное, чем он сам. Это сущность. И есть некто более важный в нем, чем он сам. Это Я. ам человек есть только подставка этого Я, его вариация применительно к конкретным обстоятельствам своего место и время нахождения (здесь и теперь).
Предсмертие, смерть и послесмертие. Всю жизнь до смерти можно назвать предсмертием в общем и в частности непосредственно перед самой смертью как актом жизни уже не в жизни. Человека ждет смерть как конец жизни в качестве умирания. Страшно больно умирать. Но что ждет человека после акта смерти? Ничего? Да, ничего из того, что было прежде в его жизни. Тогда что будет? Естественно, будет то, чего не было. Мы же знаем только то, что было. То есть, положительно ответить на этот вопрос невозможно.
Но как тогда помыслить вечную жизнь? Как находящуюся вне жизни и смерти в том смысле, что для такой жизни нет ограничения ее смертью.
Вера в Иисуса Христа. Вера в Иисуса Христа – это христианская вера? Во что верят христиане? Доверяют ли они тому, кого зовут Иисусом Христом? Это зависит от того, кем был исторический Иисус. Был ли он Сыном Бога? Если Иисус есть Сын Бога, то является ли он сыном человека? Разве может быть Сын Бога сыном человека? Если Иисус Сын Бога, то он урожденный Бог? Да, но рожден Богом-Отцом или Девой Марией, а, может быть, Святым Духом?
Согласно теологической святоотеческой догматике христианства Дух Святой исходит от Бога-Отца. Богословы поясняют это духовное исхождение на примере человека, который произносит слово, выдыхая его из своего тела (корпуса). В этом примере человек символизирует собой Бога-Отца, выдох – Святой Дух, а слово – Сына Бога в качестве Логоса. Дух Святой исходит от Отца, выпускающего из себя Сына, пребывающего в нем, для спасения мира как своего творения. Сын Бога является в мир, представляя своего Бога-Отца