Дневники потерянной души - Глава 18 - Невидимый враг

за тобой только потому, что не мог бросить его одного. Мой долг был хотя бы его уберечь от смерти в таких обстоятельствах, раз уж ты выбрал свой путь.

— Он в безопасности?

— Я его проводил до первых домов, так что, думаю, у него все благополучно. Тебе вредно столько говорить. Сейчас нет сильных болей?

— Нет, нормально, — ответил мой хозяин.

— Если что, не терпи, как вчера. Лекарства на тебя действуют медленно и не так сильно, как нужно, но все же можно облегчить состояние.

— Сколько ри [3] я получил? — тихо спросил лежащий.

— Откуда ты вообще про все это знаешь?

— У Эль-Ронта, когда читать учился, случайно наткнулся на подробный трактат как раз на тему… и́рин антá [4]. Тогда, конечно, не думал, что мне эта информация понадобится, — усмехнулся он. — Просто читал все, что под руку попадется.

— Лучше бы ты читал о мире растений и повадках зверей, — тяжело вздохнул Аргон. — Когда я был в твоем возрасте, это были мои любимые записи.

— Каждому свое. Ты не ответил на мой вопрос, — не дал себя сбить Маура.

— Около шестисот, — наконец вымолвил Аргон. — Согласно нашим приборам. С точностью судить по твоим симптомам трудно. Будь ты полностью ана, и ожоги, и все остальное выглядело бы гораздо хуже.

— А Бан? Сколько?

— Сто, не более. Стены пещеры непроницаемы, а внутри он пробыл совсем недолго, когда ми́ртир [5] уже прекратили излучение. Как бы то ни было, у тебя хватит сил справиться, — заверил он. — И у Баназира тоже. Думай только о хорошем. У вас еще вся жизнь впереди.

— Принеси мне что-нибудь почитать, — попросил вдруг Маура. — Про птиц и зверей, и про растения…

— Завтра с утра постараюсь что-нибудь раздобыть. — Судя по голосу, Странник улыбался. — Отдыхай.

* * *

— Мне удалось найти только вот эти записи, — с сожалением сказал Аргон на другой день. — Они на нертý, и не о том, что ты просил. Вряд ли тебе будет интересно, но других на базе не хранится.

— Неважно, — кивнул Маура, протягивая руку.

— Лучше я тебе почитаю, — Аргон сам развернул свиток.

Он начал читать вслух, и мой хозяин внимательно слушал, и даже время от времени задавал вопросы:

— …Что такое «вне́рга»?

— Вид атаки, — пояснял Странник. — Два ряда заходят одновременно с двух сторон позади от противника, пока третья группа его отвлекает…

Стратегии нападения оказались самой интересной темой, но надолго Маура не хватило. Глаза его начали закрываться от усталости, и Аргон отложил рукопись.

— Надеюсь, что благодаря ему больше ни детям, ни взрослым не придется засыпать под планы боевых действий вместо колыбельной, — тихо молвил чужак. — Я тоже должен отдохнуть. Ты побудешь тут?

— Да, господин, — кивнул я, поглаживая раненую руку спящего.

— Только не забудь пообедать сегодня, — он тепло потрепал меня по плечу и вышел.

* * *

За прошедшие две недели медные пряди хозяина потускнели, истончились и изменили оттенок, став более светлыми, словно выжженными солнцем; я замечал на его подушке множество отдельных волосков и осторожно собирал их, пока он спал.

Зайдя к нему однажды после полудня, я увидел, что голова его повязана тонкой серой тканью, плотно прилегающей ко лбу.

— Это чтобы не собирать мои волосы по всей комнате, — попытался пошутить он.

— Отчего они выпадают?.. — со страхом и болью спросил я.

— От того же самого. Это все из-за тех приборов, под чьи лучи я попал. Но ничего, Аргон говорит, что потом снова отрастут.

Я ждал, что вскоре под тканью увижу абсолютно лысую голову.

Спустя еще дня четыре, когда Аргон в очередной раз принес ему чистую рубаху и Маура переодевался, он снял серую повязку, и я с удивлением и облегчением обнаружил, что почти все волосы все еще были на месте, хоть и выглядели они далеко не такими густыми и пышными, как раньше.

— Я думал, клочьями выпадать будут… — произнес он, дотрагиваясь до своей макушки и вопросительно взглянув на Аргона.

Странник взял одну короткую прядь между пальцев и, сжимая, провел по ней снизу вверх. В руке у него оказалась будто тончайшая желтоватая полупрозрачная шелуха с каждого волоса, осыпавшаяся на пол, как сброшенная змеиная кожа; но корни волос под распавшимися «коконами» остались нетронутыми.

— Тебе очень повезло, — вдруг ободряюще улыбнулся чужак.

— Неужели? — скептически поинтересовался хозяин.

— Да. Я не был до конца уверен, поэтому не хотел тебя зря обнадеживать. Думаю, оставшиеся сохранятся, так что стричься наголо тебе не придется. Разве что ты захочешь быть похожим на главаря харнандского племени.

Маура слабо рассмеялся в ответ.

Каждый раз, когда обнаруживались очередные непонятные особенности моего хозяина, мне становилось крайне неуютно и жутко. Но в данном случае эти странности делали его менее восприимчивым к воздействию ужасного вражеского оружия, и этому я был несказанно рад.


На другой день, пройдя чуть дальше в редкий лес, я наткнулся на ровно высаженные в несколько рядов кусты со спелыми ягодами ежевики. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что еще совершенно не сезон для них, но из-за всего пережитого у меня даже не было сил толком удивиться. Наверняка это тоже был результат всяких опытов чужаков, как и те диковинные фрукты в Карнин-гуле, вспомнил я. Главное, что это было одно из любимых лакомств Маура, и мне посчастливилось случайно его найти. Горя желанием хоть чем-то порадовать хозяина, я быстро набрал полный подол и помчался обратно на базу.

Уже к концу первой недели меня знали все охранники, и равнодушно пропускали мимо, не преграждая путь. Раз или два я ловил на себе пристальные взгляды — должно быть, для некоторых из чужаков, редко выходивших из общины, вид кого-то из нашего народа все еще вызывал интерес.

Когда я вошел в маленькую комнатку, Маура как раз спал. Я не хотел будить его, и в ожидании присел на стул, держа свой богатый урожай в подоле.

Местные лекари постоянно давали ему какое-то снотворное, чтобы избавить его от болезненных ощущений. В итоге даже в часы бодрствования хозяин не мог полностью прийти в себя и сориентироваться, и поэтому многократно просил Аргона, чтобы это прекратили. Однако я на сей раз был на их стороне, так как лишь в лекарственном забытьи Маура не сжимал изо всех сил зубы и не царапал ногтями простыню, пытаясь не стонать.

— А, ты уже здесь, Баназир, — услышал я за собой тихий голос Аргона. — Что это у тебя? — шепотом спросил он.

— Я ягод собрал, — шепнул я в ответ, отвернув край подола. — Хозяину они очень нравились дома… — От собственных слов у меня вдруг снова навернулись на глаза слезы.

— Дай-ка, их надо помыть, — с улыбкой Аргон помог мне пересыпать ягоды в миску, и вскоре вернулся, неся уже чистое угощение. Он также принес плошку с густым белым веществом, распространяющим легкий сладкий аромат.

Маура проснулся через некоторое время, глубоко вздохнув и поморщившись, и с трудом повернулся в постели.

— Долго я спал? — спросил он, увидев меня.

— Сейчас только полдень, — с готовностью ответил я.

— Со вчерашнего утра? — с ужасом спросил он.

— Нет, с сегодняшнего, — поспешил я успокоить его. — Вы совсем немного проспали с рассвета.

Я осторожно набрал несколько ягод в деревянную ложку, слегка обмакнул их в прохладное белое лакомство и поднес к его губам.

— Попробуйте, хозяин…

Он впервые не стал сразу отказываться, и даже прикрыл глаза от наслаждения, разжевав сочные ягоды.

— Очень… вкусно.

Воодушевленный его реакцией, я снова наполнил ложку.

* * *

Физические улучшения были заметны, однако душевное состояние моего хозяина становилось все более подавленным от безвылазного пребывания в небольшой комнатушке. Аргону, тоже наблюдавшему это, наконец удалось убедить лекарей в необходимости смены обстановки.

— Можно вернуться в главное здание, — сообщил он. — Хотя они предостерегают, что еще слишком рано, и тебе лучше пока оставаться здесь.

— Не могу больше, — помотал головой Маура. — Мне тесно. — С утра уже одетый, он поднялся с кровати, собираясь выходить.

— Погоди, — остановил его Аргон. — Надень это. — Он протянул ему квадратик белой ткани с широкими петлями по бокам, и я понял, что это такая же лицевая маска, какие я видел на лекарях и часто на самом Страннике, когда он, ухаживая за хозяином, находился близко к нему; к счастью, мне было разрешено входить в комнатку без маски, так как, по словам Аргона, мое присутствие не представляло угрозы.

Маура недовольно повертел квадратик в руках.

— Тебе опасно бывать на открытом пространстве, пока защита тела не восстановилась, — настойчиво сказал Странник.

Мой хозяин с неохотой подчинился, заправляя петли за уши.

— Чувствую себя идиотом, — приглушенно сказал он, подергав за ткань.

— Это лучше, чем чувствовать себя больным, — заметил Аргон.

Он ненадолго отлучился и вернулся с еще двумя такими же масками. Одну он демонстративно надел на себя, другую протянул мне, и я с готовностью нацепил ее, не задавая вопросов.

— Пойдемте, погуляем, — кивнул нам Странник.

Под тканью не было видно улыбки Маура, но в глазах его появилась молчаливая благодарность.

Для него это был первый за долгое время выход из длинного барака. Он застыл посреди поляны, подставив лицо солнцу. Вокруг бурно расцветала весна, оживляя в сердце надежду.

Медленным шагом хозяин подошел к ближайшему дереву и прислонился к шершавому стволу, обнимая его обеими руками и прикрывая глаза. Он долго стоял так, и мы с Аргоном, чтобы не мешать, ушли немного вперед.

* * *

К концу третьей недели к Маура постепенно стали возвращаться силы. Он уже свободно поднимался с постели и гулял по каменному коридору главного здания, благо дальше его все еще не пускали. Я боялся поверить своему счастью.

В этом здании, помимо нас, были и другие люди — очевидно, те пострадавшие при недавних атаках раненые го́нцы, которых все же удалось спасти. Мне снова дали там отдельную комнату, и Аргон уговорил меня хотя бы ночевать в ней, а не ютиться в кресле в комнате хозяина.

Ближе к закату я зашел пожелать ему доброй ночи. Маура уже дремал в большом плетеном кресле у зарешеченного окошка, заботливо укрытый до горла серым одеялом, подоткнутым с обеих сторон. Спинка и сиденье кресла были смягчены подушками, и еще одна подложена под босые ноги хозяина. Его лицо было отвернуто от окна, словно свет мешал ему, хотя лишь малая часть уходящих солнечных лучей проникала в помещение. Но он наконец спал спокойно, брови не были сведены от боли. Стараясь не потревожить, я опустился на самый краешек подушки у его ног, и сидел так, не глядя вверх, а просто чувствуя его рядом.


Только когда к нему зашел дежурный, я устало вышел за дверь. В длинном коридоре заранее зажгли небольшие факелы, прикрепленные на стенах, хотя снаружи еще не окончательно стемнело. Пройдя несколько шагов, я вынужден был остановиться и прислониться к стене, чтобы не упасть. На меня накатила резкая волна тошноты, на лбу выступил холодный пот, потемнело в глазах и задрожали колени. Испугавшись, я присел на корточки, спиной чувствуя холодные камни за собой, и опустил голову на сложенные руки. Так я сидел, потеряв счет времени, почти без сознания, пока мне на плечо не легла цепкая горячая ладонь.

— Тебе плохо?

С