смутился друид и спрятал довольную неловкую улыбку в кружке с элем.
-Семь, - Мэтт, казалось, вовсе не расстроился. – Не мой день!
-Тебе еще повезет! – горячо заверил друид, скорбно принимая монетку от юноши. – Давай…еще раз?
Ему стало жалко этого двойственного человека, чей путь мог лечь в любую сторону. Мерлин твердо решил, что проиграет следующий раунд и тогда Мэтту достанется обратно его монета, впрочем… если повысить ставку, то тогда – юноша, возможно, на день воздержится от воровства, так? И, может быть, именно этот день повернет его судьбу в лучшее русло?
-Давай еще раз и на две? – предложил Мерлин.
-Ну…- Мэтт задумался, - а давайте!
Мерлин старался метнуть слабо, но кости выдали противную десятку: шесть и четыре. высоко, но, хотя бы больше шансов перебить, чем в прошлый раз.
-Девятка! – Мэтт захохотал. Странная реакция человека на второе поражение подряд. Мерлин закусил губу в нервном напряжении:
-Еще?
И снова Мерлин победил. Двенадцать против шести. Зато в следующий раз, когда Мерлин снова предложил делать маленькую ставку, Мэтт одолел его и выкинул девять против шести.
-Обожаю девятку! – Мэтт поцеловал монету и сунул ее в карман.
-Тебе надо было ставить больше, - Мерлин улыбнулся, - похоже, удача любит тебя. Еще?
Это была странная партия. Стоило Мэтту поднять ставку, расхрабрившись, до десяти монет, как он тут же проигрывал с разницей на один-два. Зато по самой маленькой ставке он выигрывал, но с такой же небольшой разницей…
Азарт подстегивал Мерлина все сильнее. Ему казалось, что он ведет игру, что судьба благоволит к нему и…
***
То, как он начал проигрывать, Мерлин даже не сразу заметил. Сначала одну крупную партию выиграл Мэтт, затем другую…а потом начался абсолютный сумбур – Мэтт не называл ставку, а только говорил, на сколько монет повышает ее:
-Повышаю на шесть, повышаю на семь…
В итоге, Мерлин, сосредоточившись абсолютно на игре, даже не следил за ставкой, пока Мэтт вдруг не накрыл кости ладонью и не сказал:
-Мне надоело. Давай по счетам и я пойду.
-По сче…- Мерлин поднял на него воспаленные от напряжения глаза и вдруг заметил, что за окном стоит глубокая ночь, а ведь когда он только зашел в трактир, сумрак только опускался на землю. И…что же выходит? Сколько он уже сидит вот так вот, увлекшись игрою?
-Сколько? – обреченно спросил Мерлин.
-Двести монет, - легко щелкнул пальцами Марсер.
-Как? У меня ведь было…сто!
-Я же поднял ставку. А ты ее принял, - Мэтт достал откуда-то пергамент с кучей зачеркнутых цифр и палочек. – Вот, видишь, семнадцатая строка – сто девяносто четыре монеты. Восемнадцатая - плюс шесть монет. Сто девяносто четыре плюс шесть?
У Мерлина в путь был приготовлен мешочек с сотней. Еще немного было его личных сбережений, приготовленных на крайнюю нужду, если ему удастся, например, найти свою цель. В сумме, выходило как раз около двух сотен.
-Как-то это было…нечестно, - беспомощно промолвил Мерлин, отдавая золото. Ему было не жаль особенно монет, но досада…неприятное ощущение того, что все просто воспользовались его наивностью.
-А я и не обещал, что не буду жулить, - Мэтт залпом допил из своей кружки. – Я потому и не люблю играть с другими плутами. Сидишь и взвешиваешь все каждый ход, а тут легко.
Мэтт поднялся из-за стола и хлопнул Мерлина по плечу, как будто бы были они старыми знакомыми, сказал:
-Бывай, старик!
И, пританцовывая, исчез среди столиков. Расстроенный Мерлин не стал доедать и поднялся в нанятую комнату, за которую, как мудро! – заплатил он раньше. Уже на краю, подле дверей, Мерлин не удержался и обернулся на зал, ища взглядом Марсера.
Тот уже вольготно раскинулся в компании каких-то бродяг, с бутылкой медовухи. Почувствовав на себе взгляд друида, Мэтт поднял голову и, встретив его взор, лукаво подмигнул и шутливо погрозил пальцем.
И Мерлин почему-то понял, что не может злиться на этого одновременно шута и короля. Ему хотелось верить, что этот парнишка, вовлекший его в сети азарта, однажды обретет свое место.
Мэтт же, говоря о том, что не любит играть с жуликами, не лукавил. Там его кости – его гордость, его собственная хитрость – была бы раскрыта и позаимствована другими. А он так любовно и осторожно обтесывал их, твердо высчитывая неравномерность, чтобы точно знать, как метнуть ля победы и для поражения. И это Мерлин еще не знал о ловкости рук Марсера, позволявших ему играть на самом деле тремя костями этим вечером вместо двух…
