Когда Куртни рассказала о том, что Элен требует вернуть ее, Кэрол затряслась от ужаса.
- Выгоните меня на улицу, убейте, только не отдавайте ей, - едва слышно прошептала она дрожащим голосом.
- Ты не вернешься, если сама не захочешь, - заверила Куртни, делая вид, что не замечает страха и отчаянья девочки, которая была на грани истерики. - И из этого дома тебя никогда не выгонят, а если ты еще раз так скажешь, я обижусь.
- Простите меня… пожалуйста, простите, я не хотела вас обидеть, - пролепетала Кэрол, и из глаз ее потекли слезы.
- Забыли, - отрезала Куртни. - Не переживай и ничего не бойся. Ты останешься здесь.
- Но разве она не сможет меня забрать, ведь она моя мать, у нее есть все права? - беспокоилась девочка.
Куртни снисходительно улыбнулась, и столько уверенности и силы было в этой улыбке, что Кэрол успокоилась.
- Если я говорю, что она не заберет тебя, значит так и будет. Забудь об этом.
И действительно, все было так, как сказала Куртни. Она поручила Уильяму разобраться с этим делом, в результате чего, Элен не только не вернули дочь, но и лишили родительских прав. Кэрол опасалась, что для этого нужно будет рассказывать о том, как она жила с матерью и что между ними происходило, но даже этого не потребовалось. Уильям навестил Элен и после того, как она отказалась уладить конфликт миром, собрал показания у преподавателей в школе, где училась Кэрол, и у живущих поблизости от мотеля Элен людей, которые с радостью поведали о том, какой недостойный образ жизни она ведет, и что девочку неоднократно видели побитой. Показания были задокументированы и подписаны. Уильям побывал в местном полицейском участке и больнице, собрав сведения о попытке самоубийства девочки и, не смотря на то, что Кэрол тогда отказалась от обвинения матери в том, что это она подтолкнула ее к этому поступку, этот факт был приобщен к делу. Кэрол не знала, что Пегги дала показания, рассказав о том, как Элен обращалась с дочерью, что ненавидит ее, а главное - продала девочку одному из посетителей, что и повлекло за собой попытку самоубийства. Ее слова подтвердились результатами обследования в больнице, куда попала девочка с перерезанными венами, где был отмечен факт потери девственности, и наличие мужского семени в теле. Кэрол также не знала, что Уильям был и у Берджесов, которые рассказали, как однажды зимой девочка прибежала к ним домой, заплаканная и без верхней одежды. От Кэрол потребовалось только подписать подготовленное Уильямом заявление о том, что она не желает жить с матерью. Всего этого было более чем достаточно, чтобы Элен лишили родительских прав.
Кэрол была уверена, что теперь мать ненавидит ее еще сильнее. Но пока у нее есть такой покровитель, как Куртни, Кэрол может не бояться Элен. И девочка была бесконечно благодарна и Куртни, и Уильяму за то, что они не позволили Элен ее погубить.
Видимо то, что Кэрол ускользнула из ее рук, переполнило чашу озлобленности Элен, лишив ее последних остатков разума. От Кэрол долго скрывали, но потом все-таки она узнала, что ее мать приговорена к пожизненному заключению в тюремной психиатрической больнице. Это повергло девочку в тяжелый шок. Оказалось, что в какой-то момент Элен впала в безумие, взяла нож и перерезала всех постояльцев. Смерти избежать удалось лишь тем, кто в ту ночь не спал. Она успела убить восемь человек, тихо, в постели, пока они спали, пока не вошла в номер, в котором Рут Ланкастер обслуживала клиента. Они не спали, и это их спасло. Увидев Элен, окровавленную и с ножом в руке, Рут молниеносно скатилась с кровати на пол, оставив между собой и обезумившей своего клиента, на которого Элен, не мешкая, набросилась. Рут не знала, собиралась ли Элен напасть и на нее, но выяснять это не собиралась, выскочив из комнаты голышом, предоставив опешившему мужчине отбиваться самому. Он получил несколько ранений, но сумел справиться с женщиной, отобрал нож и вырубил, со всех сил ударив по голове.
Позже, на допросах, Элен говорила что-то о черном тумане, который ее преследует, душит. Этот туман был переполнен мертвыми, она слышала их голоса постоянно, они все время ей что-то шептали. Говорила, что этот туман пожирает людей, он требует мертвых, от нее. Она должна приносить ему эти жертвы, кормить его, иначе он сожрет ее. Если она перестанет его кормить, она не будет ему нужна, он убьет ее. У него была еще ее дочь, она тоже приносила ему жертвы, хотя пока об этом не знала, считая случившиеся смерти в ее жизни случайностями. Если Элен перестанет его кормить, он убьет ее и продолжит жизнь в ее дочери. А вот если умрет ее дочь, тогда туман не тронет ее, Элен, потому что она будет единственной у него, и если она умрет, он сгинет вместе с ней, потому что может переходить только от родителя к ребенку. Элен говорила, что не знает, что есть этот туман, что это такое и откуда оно взялось. Но она верила в него и в то, что говорила. Элен рассказывала, что этот туман преследует ее с рождения, она помнит его столько же, сколько и саму себя. Он всегда являлся ей в ночных кошмарах, а потом стал преследовать и наяву. Она предполагала, что это что-то вроде проклятия. Ей так казалось, но на самом деле она не знала. Она плакала и умоляла пожалеть ее и не запирать в тюрьме, утверждая, что она должна и дальше приносит жертвы, что должна убить свою дочь, чтобы этот туман не убил ее, Элен.
- Он будет питаться от нее, а потом от ее детей! И так до бесконечности, пока эта ниточка не прервется! А если ее убить, пока она не успела родить ребенка, то туман позволит мне жить очень долго, насколько только возможно, и умрет потом вместе со мной. Разве вы не хотите избавить мир от него? Для этого нужно сделать лишь так, как я сказала! Убить ее!
Элен признали невменяемой, и с диагнозом маниакальной шизофрении и пометкой «особо опасна» отправили за крепкие решетки в учреждение для особо опасных сумасшедших преступников.
Естественно, что Кэрол об этом рассказывать никто не захотел, и она узнала совершенно случайно, подслушав разговор между Куртни, Рэем и Касевесом.
- Нужно приглядывать за девочкой, - говорил последний. - Вероятность того, что шизофрения может перейти ей по наследству, имеет место быть. Факт наследственности подобных заболеваний давно уже доказан. И когда эта ненормальная говорила, что этот ее воображаемый кровожадный туман переходит от родителя к ребенку, то была не так уж далека от истины. Она вполне может наградить этим сумасшествием и свою дочь.
Сердце Кэрол тогда наполнилось ужасом. Ужасом, подобно которому она не испытывала никогда в жизни, не смотря на то, что страху за свои прожитые годы натерпелась предостаточно. Она никому не рассказала о том, что знала, о чем говорила ее мать, об этом тумане. Что уже давно видит его в своих снах, всю жизнь, сколько себя помнила. Как и ее мать. Что это значит? Что она тоже сумасшедшая, как и она?
А вдруг то, что говорила Элен – не безумие, а правда? Ведь еще будучи совсем маленькой она уже знала, что если увидела кого-то в этом черном тумане, тот обязательно умрет. И ведь так и случалось. Как это объяснить? Совпадением? Случайностью? Но это происходило неоднократно, и не могло быть случайностью. Все, кого она видела в этом тумане, умирали.
[justify]Кэрол затаила глубоко в себе свой зародившийся ужас, спрятав его ото всех, даже от Куртни. Пока она не могла найти ответ на этот вопрос. Она не знала, что было этим туманом – безумие или что-то другое. Сумасшедшей она себя не ощущала. А Элен походила на сумасшедшую, особенно в последнее время. Разве сама Кэрол таковой ее не считала? Считала. И что бы она там не говорила, она была не только сумасшедшей, но и хладнокровной убийцей, потому что убивала по холодному расчету, как Мадлен и Розу, и туман здесь был явно ни при чем. Она убила их, потому что ей так было надо, потому что Мадлен стала обузой, а Роза угрожала. Может, нет никакого тумана, который она якобы видела? Может, она все выдумала, пытаясь выкрутиться? А о тумане узнала от Кэрол, ведь маленькой она рассказывала маме о нем и о своих снах. Вот и взяла за основу своей небылицы в качестве оправдания, рассчитывая на но, что ее признают невменяемой, подлечат в психушке, да и выпустят. Что ж, видимо в ее невменяемость действительно поверили, да настолько поверили, что приняли решения запереть в психушке навсегда. Да, все могло быть и так. Было бы хорошо, если бы это
