Подруги ее оставались в лагере еще дня на два. Они обнялись с ней на прощанье, пожелав всех радостей на дорогу. Земфира показала мне рукой на свой рюкзак и дала команду:
- Вперед, мой рыцарь!
Девчонки рядом дружно рассмеялись. Я молча закинул рюкзак за обе лямки на плечо и пошел за ней следом, глядя на ее стройную и такую дорогую для меня фигуру, словно пытаясь отложить в памяти все ее прекрасные линии.
Минут пятнадцать мы молча шли в стороне от тропы напрямую по лесу мимо молодых сосенок и елочек. Потом вышли к переходу через речку.
Мостки через Кизилку были в ста метрах выше по течению, где тропа наша превращалась уже в наезженную дорогу. До электрички оставалось полчаса, а идти еще нужно было минут двадцать. Я не раздумывая отдал ей рюкзак и просто подхватил ее на руки. Вначале она испуганно ойкнула, а потом засмеялась:
- Я вспомнила мультик про Чебурашку, который решил помочь другу. Ты, говорит устал, давай теперь я понесу наши вещи, а ты понесешь меня?
Кизилка впадала в Урал в Магнитогорске, и я готов был нести на руках такую милую и дорогую мне девушку до самого города.
На станцию мы пришли за пять минут до прибытия пригородного поезда Белорецк – Магнитогорск. Я отнес в вагон рюкзак и посадил ее на деревянный диванчик.
- Ну все, иди! Я провожу тебя, - сказала она и подтолкнула меня к выходу. Я спрыгнул из вагона и пошел вслед за поездом. Она стояла в проеме. Потом вдруг быстро заговорила:
- Саша! Слушай… Обещай мне, что забудешь все…меня, костры, речку… Я не хотела расстраивать тебя до последней минуты. Так будет лучше… У меня есть парень…Он меня ждет в Магнитке, в нашем общежитии… Мы в мае с ним немного поссорились… Он гордый… мириться не захотел. А я не могу без него. Обещай, что не будешь искать меня и оставишь нас в покое…Слышишь?
Я люблю его…
Поезд набирал ход. Жить не хотелось…
* * *
Прошло полгода. Боль от потери Земфирки не проходила. Особенно тяжело было первые дни, недели. Оставшуюся часть лета я провел у родителей отчима в деревне Покровка Ново-Сергиевского района Оренбургской области. Каждый день за рыбалкой на реке Самара немного приглушили эту боль разлуки. Но потом в сентябре начались занятия и снова навалилась эта жгучая тоска. За четыре месяца первого семестра второго курса я виделся с ней на лекциях всего раза четыре. В одной из двух самых больших аудиториях 329 и 331 наши группы «С», «СТ» и «СИ» пересекались с педагогами лишь на лекциях по философии. Она садилась от меня как можно дальше и никогда не смотрела в мою сторону. Я же эти четыре дня за четыре месяца ходил не на философию, а чтобы только увидеть ее.
Потом подошел Новый Год, началась сессия. После экзаменов она уехала из города насовсем.
* * *
Перед днем студента нам выдали стипендию. Я тогда получал повышенную, так как вторую подряд сессию сдавал без троек. 25 января с сорока пятью рублями стипендии в кармане я отмечал сдачу сессии и день студента вместе со всеми в ресторане Березка. В тот вечер в кабаке были практически одни студенты. Выпил я не много. Стоило выпить чуть больше - тоска по этой девушке начинала просто сводить меня с ума. Все парни танцевали с девчонками. За столиками сидели лишь два человека: я за своим и за соседним столиком здоровый, как черт Корнилов Вовка, из параллельной группы С-71-3. Я его мало знал. Слышал вроде лишь о его связях с блатными в городе. Его побаивались даже преподаватели, зачеты ему ставили исключительно за посещаемость, а не за успеваемость. Корнил развалился на весь стол в сигаретном дыму, закинув ногу на ногу и наблюдая за танцующими. Заметив меня, он поднял рюмку с водкой и махнул мне рукой. Я подошел и сел за его столик.
- Выпьешь? – спросил он.
- Не пьется – буркнул я в ответ.
- Что так? Настроенье хреновое?
- Хреновое.
- Вчера у нас из общаги уехала самая красивая девка в институте, слыхал?
- Слыхал.
- Знаю я и про тебя с ней.
- Откуда?
- От другана ее, Василька! Он ведь тоже учебу бросил. Поехал к старикам домой в Миасс доложиться, а потом за ней следом…хочет, в Уфу.
- Ты его знаешь, Корнил?
- Знаю, тварь последняя.
- Почему?
- Он ведь самбист, а весной поперли его из секции за драку. Мужика одного в этом вот кабаке калекой сделал, да и второго чуть не убил. Ни за что, так… Дурь свою показать. Ладно уехал вовремя…Не успели мы наказать его в общаге.
- Земфирка год назад влюбилась в придурка этого, а потом, как узнала про тот случай, хотела бросить его. Тут папаня Василька приехал. Он там в Миассе в горкоме пахал. Отмазал сыночка и вроде как помирил их. Договорился в Уфе чтоб ее приняли в какой-то престижный ВУЗ. Он скотина, все хвалился нам, как трахал ее, гад! Я, - говорит, - ей все про звезды, планеты и космические корабли напою, она уши развесит, разомлеет и мы с ней пол ночи потом барахтаемся!
Мне стало дурно за столом. Я был в костюме и при галстуке. Галстук я рванул с шеи и хотел врезать Корнилу, да потом понял, что не причем он тут. Он ведь ее жалел. А потом все, кто ее видел уже не могли ее забыть. Я силился представить себе, что это была не та Земфира, что была со мной те три ночи. Не получалось. И тут Корнил стал заканчивать свои речи:
- В общем после практики в Абзаково она приехала и вроде совсем было помирились они. Но он стал нам жаловаться, что как-то охладела к нему она. Стал он докапывать всех на предмет, с кем это она там снюхалась, потом про тебя спрашал. Говорит, мол что-то изменилось в ней. А я так думаю, что изменил ее ты, друг мой. Не зря же Василек так интересовался тобой? Это Земфирка отговорила его продолжить твои поиски. А то б он и тебя уродом сделал бы. В общем похоже, что отбил ты ее у него…
- Наливай! – сказал я Корнилу.
– Давай за них, за баб! С ними беда, а без них худо совсем!
Не помню, сколько я выпил в тот вечер и что пил. Помню, что пропил всю стипендию. Водка не брала меня… Хоть я и всю ночь добирался потом до дома и шел по улицам не вдоль тротуаров, а больше поперек их. Но я дошел, потому что душили меня слезы, когда я понял, что тогда в поезде пыталась она спасти меня от этого урода. И еще я понял, что если бы Василек не уехал из Магнитки, я бы в тот же день убил его.
* * *
Годы! Они летят, как поезда в песне. А три остановки в пути – это три моих безрадостных брака. Две дочери, как два светлых пятна за 40 лет, пролетевших с того дня студентов. Где-то далеко в прошлом остались детство и моя глупая, взбалмошная, но все же по-своему счастливая юность. Такая же, как и у миллионов молодых людей того времени.
Я смотрю на стрелки больших настенных часов в моей комнате и прошу их отмотать время на несколько лет назад. И стрелки часов послушно начинают двигаться в обратную сторону. С начала так медленно и неуверенно, а потом все быстрее и быстрее. И вот уже умчались в прошлое последние десять лет моей жизни.
* * *
Мы с женой приехали в это экскурсионное бюро в Уфе по совету наших знакомых. Тогда мы впервые рискнули выехать по турпутевке в Эмираты. Офис этого туроператора располагался в шикарном многоэтажном здании. Жена сразу же устремилась к словоохотливому менеджеру, который просто засыпал ее подробностями предстоящего путешествия и проживания. Я же устроился в сторонке на мягком диване, стоявшем у одного из окон помещения. Соседним окном занималась уборщица, а рядом со мной у моего окна расположились две довольно молодые работницы этой фирмы. Мое внимание привлек их разговор.
- Неля! Говорят, ты снова села на диету? – спросила одна другую.
- Что поделать, - пожаловалась подруга, – Полгода как бросила свое голодание, а потолстела чуть не на 10 кило.
- А я считаю, что полнота не портит человека и вообще, что суждено, то суждено. Вон, гляди, наша уборщица – разве дашь ей пятьдесят? Фигура у нее, как у двадцатилетней девчонки. Да и на лицо она – просто красавица, хоть и башкирочка.
- Где они так здорово сохраняются? – посетовала первая.
- Не поверишь! Где? – В тюрьме! Она говорят двенадцать лет там отсидела. И это с двумя высшими образованиями.
- И за что?
- Говорят, мужа убила. Издевался он над ней все десять или двенадцать лет. Бил унижал. А сам, говорят, пьяница и бездельник. Бывший спортсмен, а все туда же.
- Слушай, а еще говорят, голос у нее, как у Анны Герман с каким-то прямо волшебным тембром!
- О! Вон послушай, она как раз поёт.
Я вздрогнул, не просто вздрогнул, а прямо затрясся. Я столько лет и столько раз слышал во сне этот голос!
Крутится, вертится шар голубой,
Крутится вертится над головой.
Крутится вертится хочет упасть…
И тогда я тихо произнес:
- Земфира!
Но она услышала. Пение прекратилось. Тряпка выпала у нее из рук. Она медленно-медленно повернулась и взглянула на меня. За двадцать пять лет ее лицо почти не изменилось. Я видел, как наполняются слезами у нее глаза.
- Саша! – это крикнула моя жена. Иди скорей в кассу, а то они сейчас закроются на обед. Ну что ты там стоишь, как столб, давай быстрее!
И я снова услышал ее голос.
- Вы обознались, гражданин! Идите скорее в кассу, а то жена ваша рассердится не дай бог. Идите, не мешайте мне работать …
И отвернулась. А плечи у нее затряслись…
_______________
