Рассказывая о годах учёбы невозможно обойти историю взаимоотношений с кафедрой механики и сопротивления материалов.
Помимо практических занятий и лабораторных работ на первом и втором курсах, сдавали мы там два экзамена и один (или всё же два?) зачёт(а).
В тот период времени возглавлял эту кафедру, и читал нам лекции, кандидат технических наук Косов Виктор Иосифович.
Преподавателем он был весьма своеобразным. Больше всего мне запомнилось то, что спрашивал он каждого студента до первого неправильного ответа, после чего с лёгкостью ставил отвечающему двойку и отправлял восвояси. Количество таких вопросов было неограниченным. И лишь, если желание задавать их, у преподавателя исчезало, счастливец становился обладателем положительной оценки.
Так, на экзамене зимней сессии в нашей группе, уже поставив в ведомость и зачётку Серёже Клюеву оценку "отлично", он задал напоследок какой-то дополнительный вопрос. Полученный ответ ему не понравился, и Косов тут же вымарал оценку, исправив её в обоих местах на "неудовлетворительно".
Ещё в первом семестре первого курса, проводил он у нас коллоквиум в трёх группах набранных по нашей специальности: а это, примерно, среди ста пяти или ста семи студентов.
По итогам поставил оценок: "отлично" - одну, "хорошо" - две, "удовлетворительно" - четыре.
Шок среди студентов был таким, что выходя из аудитории, ребята просто смеялись, а в ответ на вопрос окружающих: "Что получил?", следовал ответ: "Двойку, естественно!"
В тот день и я не был исключением, пополнив коллектив неудачников.
Однако, зимний экзамен, всё же, как-то в своевременно проскочил, и даже получил на нём четвёрку, если не ошибаюсь.
Летом же, на наше всеобщее счастье Виктора Иосифовича отправили руководить спортивной базой института, куда-то на море.
Он ведь был ещё и альпинистом, ко всему прочему.
В его отсутствие, со сдачей экзамена всё для нашей группы прошло вполне благополучно.
Но, впереди ожидала нас ещё одна сессия...
Однако, прежде чем рассказывать о ней, вернёмся сперва к личности преподавателя Косова.
Здоровенный, спортивного вида дядя, ростом около двух метров, возвышался над нами, просто, какой-то огромной башней.
Голос у него был густой, а всё поведение отчасти угрожающим, всячески подавляющим студентов.
В ходу часто мелькали фразы, обращённые к нам, вроде: "Со мной эти ваши фокусы не пройдут!", итп.
Помню, как-то раз он, в процессе рассказа показал нам кусок ватмана со словами: "Вот, казалось-бы, достаточно мягкий материал... Но, если его скрутить, вот так, в трубку, то..." С этими словами, постепенно скрутивший ватман в трубу Косов, со всей дури ударил вдруг, сверху вниз, по первому столу, за которым сидели двое наших ребят, которые буквально подпрыгнули от неожиданности, и спокойно закончил фразу:
"... убить, можно!"
В первом и втором семестрах у нас было по пять лабораторных работ. В третьем семестре их стало уже семь.
Должен сказать, что на их защите я никогда не кидался первым на амбразуру, перед Косовым.
Рыльце в пушку было.
Но вот, какую интересную деталь я зато подметил, ожидая выхода других ребят в коридоре со сдачи, в конце первого семестра:
В первую очередь, Виктор Иосифович крайне внимательно просматривал всю тетрадь студента, в которой велись отчёты по выполненным лабораторным работам.
При этом, он тщательно проставлял, красной пастой, все недостающие в текстах работ точки и запятые!
А уже после этого, начинал вести свой допрос.
Так вот, когда он измучил примерно половину нашей группы, или около двух её третей; процесс сдачи среди остальных студентов заметно ускорился!
Косов стал лишь, столь же тщательно, просматривать правильность оформления всех работ; после чего, если всё было с его точки зрения в порядке, забирал у очередного сдающего зачёт - его тетрадь; и делал соответствующие записи в ведомости. и зачётке.
Почти никому он уже не задавал при этом, никаких вопросов!
Именно так, и я, получил у него свой первый зачёт, расставив по совету выходящих товарищей все точки и запятые в нужных местах.
В следующем семестре, эта же история, неожиданно повторилась! Я снова получил желанный зачёт, без всяких вопросов и ответов!
Эврика!.. Нашёл!...
Предстоящего третьего зачёта, в следующем третьем семестре, я уже совершенно не опасался.
И вот тут-то, поплатился за свою самоуверенность.
Дело в том, что к каждой лабораторной работе, прямо в её тексте в тетради, мы делали небольшой чертёж.
На всех работах я был. Сделать их сделал. А вот оформлять, своевременно, почему-то не стал.
Скорее всего решил, что сделать это нужно, максимально аккуратно. И,.. руки не дошли.
Короче говоря, к аудитории, в которой проходил зачёт, я явился имея оформленными в тетради, лишь три с половиной работы из семи!
"Ничего!"- подбадривал я себя. "Пока он будет мучить остальных, я перепишу всё недостающее, у кого-нибудь!"
Тут же, попросив чей-то конспект, прямо в коридоре перед аудиторией, я принялся за работу.
Успешно переписал шестую лабораторную, потом отчасти седьмую...
И в это время, среди студентов возникло оживление!
Косов перестал задавать вопросы!
Он, как и в предыдущих семестрах смотрел уже лишь на то, чтобы работы были правильно оформлены!
Очередь входящих к преподавателю стала стремительно сокращаться!
Конспект у меня отобрали.
Я спешно одолжил другой, и стал копировать записи по седьмой работе из него.
Наконец, в коридоре нас осталось, только двое: единственная девушка нашей группы, алма-атинка Надя Агафонова (ещё на первом курсе ставшая по мужу Сейтумеровой), и я.
"Извини, Володя!" - сказала она, забрала свою тетрадь и исчезла в аудитории, где принимался зачёт.
К этому моменту у меня было оформлено, лишь пять с половиной лабораторных работ из семи!!! А все тетради Косов оставлял у себя!
Спустя пять минут счастливая Надя, выскользнув из преподавательских щупалец, пожелала мне удачи уходя.
Ave, Caesar, morituri te salutant («Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя»)
Что мне оставалось делать? Я вошёл в пещеру, к испепеляющему всё вокруг дракону.
Комизм положения усиливался тем, что лабораторные проводились, и записывались студентами, в определённой последовательности. А в моей тетради были полностью оформлены три первые работы, часть четвёртой,.. и две последние!
Между ними находилась работа по изучению механики работы мальтийского креста выполненная лишь на одной странице, которую почти полностью занимал чертёж, и какая-то ещё (уже не помню) пропущенная полностью!
То есть, в середине тетради, оставались пустыми по меньшей мере три страницы!
Ну, и как, могли спасти меня, в этом случае, какие-то точки и запятые, как бы правильно я их не расставил?..
Виктор Иосифович Косов, взял в руки мою тетрадь, и положив её перед собой, открыл первую страницу.
Как сказал, какой-то шутник, в самом падении без парашюта, ничего неприятного нет. Лишь, уже упасть, бывает неприятно!
Итак, преподаватель начал проверку.
Убедившись, что на первой странице добавлять точки или запятые не требуется, он перевернул её, приступив ко второй, .. а затем к третьей.
Я сидел, внутренне сжавшись, практически безо всякой надежды на малейший успех своего невозможного предприятия.
На второй и третьей странице тоже всё оказалось в порядке.
Косов перевернул ещё один лист,.. потом ещё один,.. и замер.
Седьмая страница состояла из названия четвёртой работы, рисунка с мальтийским крестом и одной или двух формул.
Уж не знаю, отчего, но рисунок креста выполненного в карандаше, был просто великолепен!
Говорю это безо всякой ложной скромности. Потому, что именно так это, и было нарисовано.
(Виктор Иосифович, кстати, всегда выгонял с экзаменов и зачётов - даже за то только, что отдельные студенты делали необходимые к работе рисунки, шариковой авторучкой!)
В восхищении поцокав языком, Косов, глядя на рисунок, невольно пролистнул сразу несколько страниц, ухватив все их щепотью из пальцев.
И попал на предпоследнюю работу!
Машинально, вскользь просмотрев её, он вернул страницы назад, тем же манером, не обнаружив с первого раза, что сразу же за рисунком мальтийского креста следует пустота в три страницы!
Причём, такой, счастливый для меня переворот в обе стороны - сразу нескольких страниц, повторился им дважды!!!
Ещё некоторое время он разглядывал рисунок. Видно было, что тот ему крайне понравился!
Наконец, Виктор Иосифович закрыл тетрадь, и отложил её чуть в сторону.
Он уже потянулся к ведомости, чтобы сделать запись, но вдруг, снова взял мою тетрадку в руки.
И опять открыл её на первой странице.
Медленно пролистывая остальные, Косов вновь дошёл до рисунка мальтийского креста, восхищённо покачал головой, и собрался было перевернуть страницу...
Не знаю, что его остановило, но он, вдруг, решительно отложил тетрадь в сторону и, так и не задав мне ни единого вопроса, написал в ведомости "зачтено"!
А я, смог в итоге встать, и покинул аудиторию, наконец-то переведя дух.
Мальтийский крест
