Толик сидел на своём ранце, прислонившись спиной к облупившейся кирпичной стене. Вокруг валялся мусор – фантики, пустые пластиковые бутылки, какие-то цветные упаковки, обрывки бумаги, битое стекло… Подросток чувствовал себя частью этого невзрачного натюрморта. Но весь этот мусор, перед тем, как осесть здесь на вечный покой, был кому-то нужен. А он, Толик, нужен ли он хоть кому-то в этом мире?
Родители развелись около года назад. Но продолжали жить под одной крышей, так как другого жилья ни у кого не было. Мать тихо плакала по ночам, утром пряча покрасневшие глаза, спешно кормила Толика завтраком и убегала на завод. Мальчик всё не верил в происходящее и надеялся, что родители одумаются. Но однажды отец привёл другую женщину и сказал, что она будет жить с ним в его комнате. На следующий день они с матерью переехали на другой конец города, где им выделили комнату в заводском общежитии.
С этого дня его жизнь поделилась на ТОГДА… и ТЕПЕРЬ… В ТОГДА… осталась привычная школа, школьные и дворовые товарищи. Закадычных друзей, чтобы как в книгах – на всю жизнь, у него не было. Но ТЕПЕРЬ… не было вообще никаких. В новом классе новичка не приняли, его просто не замечали. Он чувствовал себя ненужной деталью в сложившемся и устоявшемся механизме. Витька Бутов, классный лидер, быстро дал понять, кто в доме хозяин и что лучше вести себя тише, здоровее будешь. Когда в раздевалке Толик огрызнулся в ответ на провокационную подножку, тот вытащил из кармана брюк складной нож с выстреливающим тонким лезвием и помахал им перед его носом. Видевшие всё это девчонки захихикали, давая понять, на чьей они стороне.
В новом дворе тоже были свои порядке. Вечерами компания набравшихся «клинским» подростков под гитару вопила какие-то нескладные песни и громко хохотала. Присоединяться к ним Толик не хотел, так как к спиртному относился отрицательно. Приходилось сидеть в комнате и ожидать с работы мать. Ни телевизора, ни компьютера у них не было. Мать копила деньги на какую-нибудь технику, но тут выяснилось, что после летних каникул Толику не в чем идти в школу. Он резко вытянулся, да и нога подросла сразу на два размера. Пришлось все деньги потратить на новую одежду и обувь.
Толик видел, как тяжело матери достаются эти деньги. Жалея её, он сам убирал комнату, варил к её приходу картошку или макароны. Готовить приходилось на общей кухне. Здесь же готовили соседки – грубоватые женщины в застиранных халатах. Они подшучивали над подростком, называя завидным женишком. Но усталая мать будто не замечала его усилий. Она теперь всегда была такой – усталой, с потускневшими глазами. Приходила, ела и ложилась отдыхать, отвернувшись к стенке. Толик тихо сидел в углу, делая вид, что учит уроки. А сам думал, думал – как ещё облегчить матери жизнь. Ему недавно исполнилось 13 лет. Сколько лет ему ещё сидеть на шее у матери? Тогда ему в голову пришла эта мысль – для всех будет легче, если его, Толика, не будет на белом свете. Ведь его и так никто не замечает, как будто его нет.
Эта мысль крепко поселилась в мозгу у подростка. У него ещё были сомнения – может он нужен отцу. Он знал, что гордая мать запретила отцу встречаться с сыном. На следующий день Толик не пошёл в школу, а отправился на другой конец города, к своей старой квартире. Он сидел во дворе в укромном месте и ждал, когда на улицу выйдет отец. И дождался – тот вышел, бережно поддерживая под локоток беременную новую жену. Издалека было видно, что они счастливы друг с другом. И здесь он лишний.
Несколько дней у подростка ушло на то, чтобы придумать способ ухода из жизни. Падение с высоты он отверг, так как этой высоты жутко боялся. Хотя глупо – не всё ли равно, боишься или нет, когда готовишься после этого быть трупом. Утопиться – по девчоночьи. Броситься под машину – могут задавить не насмерть, да и водителя осудят. Он остановился на удушении, это наверняка, и никого не напряжёт
Следующие несколько дней он потратил на то, чтобы найти подходящее место. Он хотел, чтобы оно было недалеко от дома и достаточно скрытное. И такое место нашлось – за гаражами. Хозяева гаражей используют это пространство как импровизированную помойку и туалет. И теперь Толик сидел среди этой помойки, не замечая царившего здесь хаоса. Хаос был у него в голове. Он достал из ранца тетрадь, вырвал листок и написал: «Я Толя Свирин, жил на улице…» и дальше адрес. Сложил листок и убрал в карман. Ну, теперь всё, он всё продумал. Может приписать, что он делает это, чтобы облегчить всем жизнь? Поздно, нельзя откладывать, а то всё время будут находиться причины, по которым будет оттягиваться самое главное…
Подросток встал, забрался на заранее приготовленную стопку битых кирпичей и вставил голову в петлю…
Убитая горем мать ещё долго не могла поверить, что её добрый, спокойный ребёнок сам покончил с собой. А всего-то и надо было – вовремя сказать мальчику, как она его любит…
