Марат.

[b]Всю жизнь Марат чувствовал свою ущербность. Он рос в неполной семье и своего отца никогда не видел. Ещё с детского сада он пытался выяснить, куда подевался его папа, но вечно уставшая мать отвечала, что он для них умер. Мальчик потом ещё долго думал, как можно умереть для кого-то, но спросить боялся. Вообще он постоянно кого-то боялся – строгую мать, воспитательницу, бойких мальчишек и девчонок из своей группы детского садика, а позже – учителей и одноклассников. Чувство страха и неуверенности сопровождало его по жизни.
Жил Марат вдвоём с матерью в крохотной квартирке. С трудом закончил среднюю школу, где постоянно играл роль груши для битья. Дело было не только в его неуверенности, но и в том, что физически Марат отставал от сверстников. Роста – ниже среднего, худощавый, сутулый, одет всегда очень скромно. При взгляде на него создавалось впечатление, что человек изо всех сил пытается сделаться менее заметным для окружающих.
После школы, имея на руках аттестат с обилием троек, Марат смог поступить только в ПТУ на специальность водителя грузового автотранспорта. Как ни странно, но в ПТУ ему было учиться намного легче, чем в школе. Здесь были не такие жестокие законы. Положительную роль играло отсутствие в их группе девчонок, которые служили поводом для борьбы за лидерство. И постепенно парень стал ощущать, как расправляются его плечи, и желания спрятаться уже не было.
Учёба пролетела быстро. Марат устроился на работу в гараж. Его взяли разнорабочим, так как свободных машин не было, да и через несколько месяцев парня должны были забрать в армию. Зарплата небольшая, но когда в семье постоянная нехватка денег, и она казалась приличной. Было на свете столько вещей, о которых Марат мечтал, но отсутствие денег делало эти мечты невыполнимыми. Теперь, если умножить на пять оставшихся до призыва месяцев, получалась приличная сумма, и многое из того списка недосягаемого можно было позволить себе купить.

День первой зарплаты был праздником. Он купил торт и тёмно-красную розу на длинном стебле с бархатными лепестками и удивительным тонким ароматом. Роза предназначалась матери. Марат не мог вспомнить, чтобы ей кто-нибудь дарил цветы. Мимозы на Восьмое марта в счёт не шли, это был ритуал – всем мамам дети дарили по веточке с пушистыми шариками-бусинками. Но назвать мимозы цветами язык не поворачивался.
Марат шёл гордый, в одной руке – перевязанный бечёвкой торт, в другой – роза в слюдяной упаковке, в кармане – деньги! И день был прекрасным, солнечным и безветренным. Весело чирикали воробьи, на детской площадке смеялись дети. Вдруг из беседки навстречу ему вышел Олег, дворовый авторитет. Он был старше на несколько лет, но такой же маломощный – сын местных алкоголиков. Однако, глядя на него, нельзя было сказать, что его фигура тщедушна. Чувствовалась в нём какая-то звериная сущность. Узкое лицо с колючим взглядом, руки вечно в карманах, танцующая походка – он не желал прятаться от окружающих, наоборот, старался быть на виду. Во дворе все знали – с Олегом лучше не связываться. Дрался он, как дикий кот, и в любой момент в руке могло блеснуть лезвие ножа.
- Я вижу, ты при бабках? Мы с ребятами посидеть хотели, а бухло не на что купить. Мне мани задерживают. Завтра-послезавтра дать должны. Выручи, получу – отдам!
Марат знал, что Олег работает в супермаркете грузчиком. Правда, насчёт того, что деньги будут возвращены, брало сомнение. Сказать, что денег нет – доказательства налицо. Не дать – себе дороже. Пришлось достать из кармана стопку хрустящих купюр.
- Ого! Да ты богач! – молниеносное движение, и деньги оказались в руках у Олега. Он отсчитал половину, остальные вложил в руку ошалевшему хозяину.
- Ты обещал вернуть! – негромко сказал Марат вслед удаляющейся фигуре.

Надо ли говорить, что праздничного настроения у парня как не бывало. В дверях встретила мать со словами:
- Зарплату получил?
Оказалось, у неё тоже имелся список, куда потратить заработанные сыном денежки. Всё их домашнее хозяйство представляло из себя решето с огромным количеством дыр, куда требовалось финансовое вливание…
Когда мать пересчитала тоненькую стопку купюр, сразу заявила о укрывательстве половины. Пришлось Марату рассказать об Олеге. Мать запричитала, что поискать ещё надо такого олуха, как её сын; что это надо было догадаться – собственными руками этому бандюге денежки отдать! Жди теперь, вернёт, когда рак на горе свистнет!.. А она уже присмотрела в магазине стиральную машинку, не до смерти же стирать руками, давно у всех машинки бельё стирают, одна она как в каменном веке…
Марат поставил торт на кухонный стол, розу сунул в банку с водой, чтобы не мучилась, и ушёл в свою каморку. Не было на его улице праздников, нечего и привыкать.
С того дня начались его хождения по мукам. Возвращаясь после работы домой, он проходил мимо Олега и его компании, гипнотизируя взглядом спину своего должника. Тот на взгляд не реагировал, даже не оглядывался. Приближаться к компании поддатых парней Марат опасался. Дома ждала мать, всё с тем же вопросом – деньги забрал? Этот вопрос читался не только по её губам и по глазам. Вся её фигура превратилась в постоянный знак вопроса.
В субботу был выходной, мать с утра начала свою песню об олухе сыне. Марат с ужасом подумал, что ещё чуть-чуть, и у него съедет крыша. После завтрака парень оделся и вышел из дома. Всё, все сроки вышли, он решил пойти к Олегу и потребовать вернуть долг.

Так как наедине с Олегом можно было пообщаться только на работе, Марат отправился прямиком в супермаркет. Зайдя в торговый зал, спросил у девушки в униформе, где найти Фомина. Оказалось, что Олег в это время разгружает машину на заднем дворе. Марат вышел на улицу и, обойдя здание, зашёл через служебные ворота на двор. Он сам удивлялся своей отваге, но терять было уже нечего.
Олег увидел его и нервно кивнул головой в направлении штабеля из ящиков. Марат понял и послушно отошёл в сторону. Через десять минут машина была разгружена и выехала со двора. Грузчики прикрыли ворота и уселись на перекур, Олег же направился к посетителю. Он нервно сплюнул через зубы на землю и затолкал Марата за штабель из ящиков.
-Ты ваще охренел? Ты какого хера ко мне на работу припёрся? Если из-за тебя меня попрут, я тебя, падаль, не то, что закопаю - ты себе могилку сам будешь рыть!
- Олег, меня мать запилила, ей деньги на машинку нужны. Ты обещал с зарплаты вернуть!
- Ну ты и чёрт! Чо, бабосов на общак зажал? Тебе по ходу дела и правда чётных цветов охота... - уже на выдохе с натугой произнёс Олег и с силой ударил Марата в грудь.
Лицо Олега на какое-то время скрылось во тьме. В глазах потемнело. Марат на миг потерял сознание и тут же очнулся. Сначала в вязкой тишине раздался кашель. Чуть позже понял, что кашляет он сам, пытаясь набрать в грудь воздух и тут же давясь и захлёбываясь им. Потом пришло ощущение того, что тело содрогается от ударов, а сам он, интуитивно защищаясь, пятится назад.
Отступающий противник ещё более разжёг в нападающем инстинкт хищника. В Олеге пробудилась настоящая жажда крови. Марат слабел, почти не закрывался, и теперь удары посыпались один за другим. Кровь из рассечённой брови залила левый глаз. Губа и нутро щеки представляли собой месиво, обильно сочившееся кровью, наполняя рот металлическим привкусом. Марат пытался вытереть лицо рукавами рубашки, а в голове стучало – только бы не достал нож!
Вдруг пришла мысль - выбраться из-за ящиков, может при людях Олег прекратит избиение? Но под ноги что-то подвернулось, и, споткнувшись, он упал на землю. Это падение было началом конца. Теперь его противник получил доступ к телу. Пинок в голову. Яркий свет в глазах. Звон в голове. Кулак поднырнул снизу рук, закрывающих лицо. Пару секунд пауза. Пинок со спины. Удар по левой почке. Пауза. Пинок в живот...
- Олег! - донеслось со стороны магазина.
Сквозь пелену тумана Марат услышал, как его мучитель чертыхнулся сверху и, со злостью плюнув на свою жертву, пошёл в направлении зовущего. Ещё немного, ещё хоть полминуты и звериная ярость Олега добила бы жертву.

Марат лежал на земле в форме эмбриона – подтянув к голове согнутые в коленях ноги. Он до конца ещё не осознал, что с ним произошло. Так его ещё не били! Голова кружилась, к горлу подкатывал рвотный позыв. Левый глаз практически не видел, так опухли веки. Рот полон крови, а через сломанный нос почти не получалось дышать. Марат попытался приподняться. В животе резанула резкая боль, и он не сдержал стона.
- Э, хапуга! А ну бегом с территории! Давай-ка, чтоб через минуту тебя во дворе магазина не было! В ментовку желаешь? Разом поднялся и вперёд, пока начальство не застукало!..
Кто-то стоял рядом. Голос говорящего проникал в уши, как будто через слой ваты. Марат, превозмогая боль, встал на четвереньки. На большее у него не хватило сил. От боли тошнота усилилась, и его вырвало прямо под ноги незнакомца.
- Э, да ты синий что ли? Ну, Олег, допрыгается, уволят. Давай помогу!
Мужчина легко подхватил тело парня под мышки и поставил на ноги. Марат схватился за бок и согнулся, так было легче дышать. Его штормило, дыхание перехватывало. При помощи незнакомца он выбрался со двора и сел снаружи, прислонившись к забору.
- Так не пойдёт! Здесь магазин, а не вытрезвитель! Пошли, до лавочки тебя доведу.

Сколько времени Марат просидел на той лавочке, трудно сказать. Ему было очень плохо. Казалось – сама смерть стоит рядом. Мимо проходили люди, у них были свои дела, до сидевшего на лавочке парня ни кому не было дела. Денег назад он так и не получил. Обидно – свои, честно заработанные! А дома мать со знаком вопроса в глазах. Господи, ну за что?
Домой Марат добрался ближе к вечеру. Не раздеваясь, лёг на кушетку. Мать что-то говорила, но он плохо слышал. Звон в ушах и тошнота мешали связи с реальностью. Резкая боль теперь стала пульсирующей и ноющей, как будто внутри была огромная нарывающая язва. Эта боль так измотала его, что спустя полчаса он забылся сном,
Ему снились эпизоды из его такой длинной, и такой быстротечной жизни. Длинная жизнь прожита им внутри себя, а снаружи она была значительно короче. Внутри он был сильным и красивым, и совершал всякие подвиги. Все им восхищались и удивлялись, почему раньше не замечали такого героя… А снаружи жизнь была серой и не интересной, пресной какой-то. И эта внутренняя красивая жизнь манила его, и он шёл, не сопротивляясь…
Очнулся он от резкой боли, когда во сне попытался перевернуться на другой бок. Ужасно хотелось пить. Он с трудом поднялся и побрёл на кухню, сдерживая приступ тошноты. Забрёл в ванную, чтобы умыться. В зеркало на него смотрел какой-то ужасный субъект с синяком под опухшим глазом. Верхняя губа тоже опухла и приподнялась, обнажив четыре резца. От света лампочки тошнота усилилась, его вырвало в раковину желчью с кровью. Он прополоскал рот и жадно напился прямо из-под крана. Стало чуть легче. До понедельника надо прийти в себя, а глядя в зеркало в возможность такого что-то не верится. Марат погасил свет в ванной, вернулся в свою комнату, лёг на кушетку и опять впал в забытьё.
Ему опять снились сны. Он был здоровым и счастливым. Это чувство счастья было таким сильным, что приподнимало его над землёй. Марат летал