обороне.
Еще один мехкорпус ЛенВО – 10-й мк - был сформирован на базе учебных танковых частей РККА, и его матчасть действительно была «устаревшей и изношенной». Но все равно большинство из 497 танков серий БТ и Т-26 корпуса могли самостоятельно передвигаться, что подтвердил загадочный марш, начиная с 22 июня, с места постоянной дислокации под Пушкино через Ленинград под Выборг. При этом правда, десятки танков и грузовиков по дороге заглохли и застряли, но потом ремонтные службы их подобрали и ввели в строй. Обе танковые дивизии корпуса (21-я тд и 24-я тд), моторизованная дивизия (198-я мд) и 7-й мотоциклетный полк принимали отдельными подразделениями участие в попытке советского командования наступления через границу в сторону финского города Иматра. Но после бесплодных и безуспешных попыток с большими потерями с 6 июля танки корпуса возвращаются обратно на южную сторону Ленинграда (все в ту же их «родную» Гатчину), а уже оттуда под Псков навстречу группе армий «Север». Зачем тащили сотни танков в леса под Выборгом и Энсо? – очевидно для какого-то наступления на Южную Финляндию, но после нападения Германии с 22 июня планы резко пришлось менять. Иначе судорожные движения 10-го мехкорпуса (и 1-го мехкорпуса тоже) «туда-сюда» в сотни, а то и тысячи километров, с потерей при этом драгоценного моторесурса, объяснить невозможно.
В районе Пскова накануне войны было сосредоточено около тысячи танков РККА разных типов только 1-го мехкорпуса (722 танка в двух танковых дивизиях и 254 танка Т-26 в танковом полку 163-й мд). В южной зоне Ленинграда дислоцировался 10-й мехкорпус с его 500 танками (это не считая и там, и там пушечных бронеавтомобией БА-10). Вся эта громада накануне и в начале войны с Германией была перетащена зачем-то в Карелию к границе с Финляндией, а не навстречу наступающим немцам, после чего в июле ее остатки вернули под Псков. В немецкой 4-й танковой группе, наступающей на Ленинград, по состоянию на 22 июня было порядка 600 танков, при подходе к Лужскому оборонительному рубежу их стало меньше (насколько – неизвестно, но ведь до Лужского рубежа этим танкам пришлось воевать против советского Северо-Западного фронта с его сотнями танков).
Если бы оба мехкорпуса в своем изначальном составе оставались на месте, то немецкая танковая группа, преодолев сопротивление советских войск в Прибалтике, встретилась бы на меридиане Чудского озера еще с более чем тысячей боеготовых танков уже Ленинградского фронта. Легкими танками в обороне особо делать нечего – их задача быть маневренным резервом командования фронта для парирования прорывов немецких танковых клиньев и для попыток собственных контрударов под основание этих клиньев. Если в реальных событиях лета 1941-го разрозненные части 10-го и 1-го мехкорпусов служили Ворошилову затычками для латания дыр в местах прорывов фронта немецкими танками и для поддержки пехоты в оборонительных боях, то имея на флангах своей позиции сосредоточенные заранее две танковые группировки по 500-700 танков каждая, любой полководец – даже самый тупой – сообразит, что не надо их делить на дроби, а надо долбить, как кувалдой по всему, что движется с той стороны фронта. Увы, этого не было, но могло быть даже при Ворошилове.
Более тысячи боеготовых танков на старой линии укрепрайонов (линия Сталина) это далеко не все, что могла бы дать Карелия для нужд советско-германского фронта. К 22 июня 1941 года советские войска на Севере от Мурманска до Ленинграда состояли из трех относительно небольших армий. На Кольском полуострове и в Приполярной Карелии это всего 4 стрелковые дивизии 14-й армии и уже упоминавшаяся 1-я танковая дивизия 1-го мехкорпуса. Далее на юг с разрывом фронта в сотни километров направление на Ухту-Кемь, Кестеньгу и Реболы прикрывала 7-я армия всего из трех стрелковых дивизий (практически, это корпус). Западное Приладожье и Карельский перешеек «сторожила» 23-я армия из пяти стрелковых дивизий, но с корпусными артполками большой мощности. Сюда же под Выборг был переброшен с началом войны 10-й мехкорпус (две танковые и моторизованная дивизии, и мотоциклетный полк). Соединения и части были все кадровыми, довоенного формирования, полностью по штату вооруженные и снаряженные (за малым исключением по отдельным видам снабжения), пополненные личным составом и техникой с началом всеобщей мобилизации.
При нейтральной Финляндии наступление немцев на Мурманск становится малореальным предприятием – ведь преодолеть полосу в 30-50 километров округа финского Петсамо, которые отделяют Северную Норвегию с немецким горным корпусом от советской границы без международного скандала, а то и войны не получится. Какой-либо десант на советское побережье также малоперспективен при отсутствии соответствующих сил немецкого флота в данном районе. Сосредоточение двух немецких дивизий под Кайралами на Кандалакшском направлении тоже становятся невозможным. И вообще о прикрытии северного фланга своего наступления на Россию Гитлеру пришлось бы забыть.
В случае нейтралитета Финляндии по нашему плану «Б» для прикрытия советско-финской границы, на всякий случай, можно было оставить: на мурманском направлении и побережье Баренцева и Белого морей – две дивизии, на Кандалакшском направлении – одну дивизию, еще одну на прочих основных направлениях (дорогах) от Полярного круга до северного побережья Ладоги – чисто так, для порядка. Далее, с учетом, что западное побережье Ладожского озера осталось бы за Финляндией, на Карельском перешейке и южном берегу озера не более двух дивизий (не забываем, что здесь еще КаУР – укрепрайон линии Сталина). Итого 6 стрелковых дивизий. Иными словами 5-6 кадровых стрелковых дивизий РККА, каждая с двумя штатными артполками и две моторизованные дивизии из мехкорпусов в нашем случае при первых залпах Великой Отечественной не ждали бы наступления финнов, а могли быть выдвинуты навстречу наступающей немецкой группе армий «Север».
Допустим, что даже в этом случае танки и пехота фельдмаршала Лееба не менее успешно, чем это было на самом деле, быстро бы продвигалась от Восточной Пруссии через Прибалтику, также успешно преодолевая слабое сопротивление Северо-Западного фронта, но... Теперь навстречу им дополнительно к действующим на этом направлении войскам выдвинулись бы более чем тысяча танков и до восьми полнокровных дивизий РККА. «Перемолоть» свежие советские дивизии и эту танковую армаду при всех способностях, опыте и навыках маневренной войны германской военной машине в этом случае без значительных потерь точно не удалось бы. Даже в реальной жизни немцы более месяца не могли преодолеть Лужский оборонительный рубеж и даже частью своих сил попали в окружение под Сольцами. А в нашем гипотетическом случае, если бы им это и удалось, то на дальнейшее наступление в сторону Ленинграда сил и резервов попросту не осталось бы. Едва ли немцы смогли «доползти» до рубежей ближе 50-70 километров от Ленинграда. В таком случае артобстрел города был бы невозможен.
Учтем и те резервы Ставки, направленные в июле-августе 1941 года в реальной обстановке Великой Отечественной, против наступающих немецко-финских войск. А это, с севера на юг: в 14-ю армию под Кестеньгу в начале августа была отправлена 88-я стрелковая дивизия и Мурманская стрелковая бригада; в 7-ю армию бригада моряков Балтфлота, 3-я Ленинградская дивизия народного ополчения, три мотострелковых полка НКВД и 272–я стрелковая дивизия; в 23 армию 265-я стрелковая дивизия, правда, половинного состава. Итого еще 5-6 дивизий, которые могли бы усилить советскую оборону в разгар боев на Лужском оборонительном рубеже. Не забудем и те десятки тысяч бойцов маршевого пополнения для потрепанных в боях войск Северного фронта. Эти пополнения также могли быть направлены на Лужский рубеж и, возможно, развернуть ситуацию в нашу пользу. И это вместо разрозненных подразделений, зачастую собранных на данном рубеже из отступающих частей, местных полувоенных формирований и недоучившихся курсантов.
Небольшое отступление. Можно вспомнить и о тех 300-400 тысячах военнослужащих, убитых и искалеченных в ту проклятую и трижды ненужную Зимнюю войну 1939-1940гг. Вроде, на фоне страшных и немыслимых потерь Великой Отечественной войны это сравнительно и немного, но мобилизационный потенциал страны был уменьшен еще на 3-4 армии, а это, практически, еще один фронт. Почему об этом никто не указывает и не ставит Сталину в вину?!
Вернемся к нашему плану «Б». Можно допустить, что немцы смогли бы все же перерезать железную дорогу Москва-Ленинград, но на рывок в сентябре к Шлиссельбургу и далее их бы точно не хватило. Ну, хорошо, пусть немцам все же удалось взять Шлиссельбург (ключ-город у истока Невы из Ладоги) и вроде как блокировать Ленинград с южного направления, но в этом случае с севера все сообщения с Карелией, Мурманском, Архангельском, Вологдой и всей остальной Россией через Петрозаводск оставались бы открытыми. Никакой блокады. Никак! И никаких артобстрелов города. По крайней мере, октябрьский бросок немцев на восток к Тихвину уж точно стал бы невозможен. Особенно, учитывая советские резервы, дополнительно выделенные для этого участка фронта в сентябре-октябре: 186-я сд под Мурманск, две морские бригады и 289-я сд под Петрозаводск, четыре свежие полнокровные стрелковые дивизии для сдерживания финнов на реке Свирь. Или же еще семь расчетных дивизий. Вспомним и те 5-6 дополнительных стрелковых, две танковые и моторизованную дивизии, которые могли быть отправлены навстречу фон Леебу в июле-августе. Все эти силы никак не могли допустить немцев к Тихвину. Вспомним и то, что немецкая группировка дополнительных частей из резервов не получала, только маршевые пополнения, не восполнявшие потерь и даже наоборот, отсюда под Москву была переброшена часть бронетанковых сил группы армий «Север».
Источники:
43. www/svspb.net. Внешняя торговля Швеции во время Второй мировой войны.
