День был пасмурный, вечером лил дождь – настроение у всех было невзрачное – друг с другом не разговаривали. Однако Серж нарушил молчание:
- Со мной никто не хочет поиграть?
- В шахматы? Я хочу, – юркая девочка, звали её Мариша, вмиг сообразила, что можно поразвлечься, – только, чур, я выбираю цвет: ладно?
- Выбирай, – шахматы он не любил, но с Маришкой играл охотно: она задавала ему вопросы – он отвечал.
Звучало это примерно так: "Почему ты эту фигуру поставил так? Так не ходят".
Сергей отвечал: "Как хочу, так и ставлю", – и усмехался.
"Тогда я вот так! – и через два хода. – И мат, вот чего ты добился! А мог бы... – и показывала ход за ходом, в результате которых, он или выигрывал, или затяжная ничья, но всё же не проигрыш".
Сергей так учился, но не выдавал себя, Маришка не понимала главного: он не разбирался в игре, как она – да, умнее была, но только в этой игре. Маришке не повезло в жизни – она так считала: никто её не любил, считали дурочкой, наверное. А она была умная, но не настолько, чтобы быть счастливой. Вот, например: полюбила она одного господина, а он её не замечал, не заметил даже тогда, когда она объяснилась ему в любви. Мариша была прямая и говорила, что думала – всегда, это делало её непохожей на других девушек; низкорослая, она говорила писклявым голосом, пронзительным до неприятия – поэтому её не любили слушать, а она "говорила правду".
- Мариша, – говорила сестра Сергея, – не надо говорить человеку в лоб, что ты о нём думаешь. Думаешь хорошо – не говори, подумает, что дурачишься или заигрываешь: понимаешь, как это нехорошо? Если плохо, то совсем не говори, он ещё может исправиться...
Мариша обрывала нотацию:
- Если я не скажу, как он узнает, что ему надо исправиться?
Брат с сестрой переглядывались и не знали, как урезонить сестру? Сестрой, в полном смысле слова, она им не была: отец как-то привёз её и сказал: "Девочка будет жить у нас". Всё! Никто не спорил, не спрашивал: откуда девочка? Почему будет жить с ними? Мариша сама рассказала: ей было годика три (может, больше), как умер её отец, мать всё время ухаживала за ней, но когда приехал "твой дядя", сказала мать, она отдала дочь на воспитание в чужую семью. Документов девочки никто не видел, пока отец был жив, потом нашли какую-то запись, в которой говорилось, что девочку нашли, происхождение неизвестно, зовут Марией – так назвали при крещении. Ещё несколько строк, которые ничего не проясняли. Мать, которую помнит Мариша, была приёмной, крёстной. Отец Сергея и Ирины не был её отцом: подкидышем никто не называл – пусть считает. Документов, кроме крестильных у Мариши не было: кто она? Крёстная умерла спустя полгода, как отец забрал девочку к себе – вот и вся история. Молодым людям надо было решать, что делать с девочкой? С кем останется жить? Не на улицу же её выбрасывать, как сделали когда-то её родители. Некрасивая, невзрачная, с характером, который нельзя было изменить, она обладала прекрасным даром логических рассуждений, математика ей давалась хорошо, и всё логическое имело построение в её голове. "Умна не по годам, – сказал учитель математики, который "подтягивал" Сергея по точным предметам, – надо бы её..." Но не стал договаривать, ибо не его дело, куда отправлять способную ученицу – есть родители, как думал он. Однако отец думать не хотел о будущем воспитанницы и жил, будто её не существовало. И вот, девушке исполнился восемнадцатый год, а никто замуж не берёт: знакомые Сергея не замечают девушку, только сестру, той только на три года больше, но красотой в мать – и жди сколько угодно, возьмут всё равно.
Девушки красотой не мерились, никогда не спорили между собой, но и родственных чувств не испытывали друг к другу. Только однажды Ирина сказала: "Знаешь, Мариша, тебе надо знать – ты нам не сестра, но мы заботимся о тебе и впредь будем делать то же. Ты уж не обижайся на нас, когда мы что-то решаем без твоего участия – так положено".
Мариша спорить не стала, дистанцию она чувствовала всегда и теперь, когда всё сказано – убедилась в том окончательно: "Я помню, это не мой отец..." – она говорила, что помнила, но увы, едва ли у младенца есть память на лица. Было жалко Марию, особенно, когда она влюблялась. Иногда видит хорошего человека и кричит с порога:
- Что вам расскажу! Я влюбилась!
- Опять кто-то улыбнулся тебе, Мариша? – спрашивал Сергей.
- Он ещё заговорил со мной: "Какая чудесная погода! Не правда ли?"
- О! Да он влюблён, – добавляла Ирина, – так говорят влюблённые люди: они обращаются к первым встречным, чтоб поделиться своей радостью.
- И разочарованьем делятся, но я всё равно влюбляюсь.
Всем было смешно, шутили: "Наша влюбчивая Мариша".
Но однажды произошёл случай, который всех насторожил. Мариша собралась в дорогу.
- Что случилось, Мариша? Куда ты собираешься? – Сергей первый заметил сборы и суетность девушки, которая будто что-то искала.
- Здесь было: не находили? Серёжа, вот здесь...
- Объясни, может, найду.
- Там лежал билет. Ты видел его?
- Билет? Объясни. Ирину, позови, – это он Глаше, гувернантке Ирины, которая несколько лет была на правах компаньонки и вхожа в дела семьи.
Глаша что-то знала, мялась, но не решалась сказать.
- Сейчас позову.
- Ну, так слушаю, рассказывай.
Ирина показалась в дверях и Мариша запинаясь начала:
- Я решила уехать, он попросил... взять с собой...
- Ничего не понял, по порядку. Ирина, присядь, здесь есть что послушать. Видишь, собралась уезжать, билет купила, а мы не в курсе: зачем нам знать?
Ирина села в кресло и впилась глазами в "малышку-сестру" – иногда в полу иронии, она так её называла, потом откинулась на спинку и не произнесла ни слова до окончания всего разговора.
- Он хотел, чтоб я поехала с ним, – начала более решительно Мариша.
- Кто? Объясни.
Она замахала рукой.
- Ты его не знаешь, он такой...
- Какой? – уже нетерпеливо Сергей стал подталкивать девушку к продолжению.
- Он сказал мне: "Ты почка...". Понимаете? Почка на дереве. Я спрашиваю: мне надо знать всё. Дальше он сказал: "Поедем со мной, расскажу". "Ты мой отец?" – спросила я. "Нет, но я знаю ответ на твой вопрос, завтра ты получишь билет, только никому не говори, им не надо знать", – он так сказал.
Девушка замолчала. Сергей потёр руку, как будто хотел ударить того мужчину.
- Отец, значит. Старый? – Мариша пожала плечами. – Дай сюда билет!
- Он не у меня, пропал.
- У меня, – в дверях стояла Глаша.
- Глафира, отдай! – совсем материнским, грудным голосом Ирина приказала.
- Я думала, надо сказать, но решила удерживать билет, пока сама не расскажет, – сказала, отдавая билет Сергею в руки.
- На завтра. Значит, завтра увижусь с твоим спасителем, "почка".
Маришка зашмыгала носом и пошла в свою комнату раскладывать вещи на свои места. Молодые люди ещё посидели вместе, потом разошлись по своим комнатам. Было неважно, что девушка не благодарна им, что убегает не попрощавшись, а то, что её могли обидеть, как непослушного, доверчивого ребёнка – это выводило из себя. С "похитителем" Сергей встретился на вокзале, он сразу его узнал: Мариша объяснила, как выглядит, во что одет.
- Так, господин хороший, мне с вами на минуточку поговорить надобно.
- Не могу, у меня поезд, – человек посмотрел на вокзальные часы, сверил со своими, – вот...
- Достаточно времени, – Сергей был решителен, взял под локоть, – отойдём в сторонку, здесь полицейский смотрит (полицейского он предупредил заранее: "Похититель детей, – так и сказал, – лучше присмотреть за ним").
- Я жду, мне надо ехать, – человек недоумевал, но начинал чувствовать – "неспроста".
- Вы решили, что девушка никому не нужна, значит, можно взять и увезти?! – гнев подступал к горлу Сергея.
- Сергей! – Ирина шла под руку с Маришей. – Подожди, мы решили быть с тобой и всё выяснить.
Полицейский взял под козырёк. Ирина нравилась его начальству и все были уверены вот-вот это случится, женится и станет... на что можно ещё надеется подчинённому: когда у начальства нет семьи и служба – всё, что у него есть. Ирина славилась своей красотой и не спешила с выбором, кивнула полицейскому, как старому знакомому, хотя не знала или не помнила его.
- Вот, господин полицейский, этот человек похититель. Эту девушку он уговорил ехать с ним.
Дело принимало другой оборот: полицейский уже не мог отговориться, что, мол, никакого похищения пока не случилось. Козырнул.
- Ваш документ. Куда едем?
После проверки – всё оказалось при нём: и паспорт, и билет. Девушка одного роста с Маришей стремительно подошла к мужчинам.
- Папа!
- Это моя дочь, знакомьтесь: Мария.
Все опешили.
- Наша Мариша – копия!
Девушки посмотрели друг на друга. Радости, разочарования – ничего в глазах, ничего. Сергей шепнул на ухо полицейскому, что теперь сам разберётся и повёл в сторону вокзала всю компанию.
- Вам надо всё объяснить: как к вам попала эта девушка?
- Там ещё, – вторая Мария показала в сторону поезда.
- Ирина, приведи, пожалуйста, ещё одну, а ты останься, – это он сказал Марише.
Ей уже не нравилась затея с бегством, и безучастно она стояла рядом с Сергеем, ожидая собственной участи.
Увы! Третья девушка была копией этих двух.
- Сёстры? – Сергей спросил просто так, не ожидая ответа.
- Нет. Вам сейчас не понять.
- Объясните, пойму. Это эксперимент?
Мужчина, наконец, понял, что просто так он отпущен не будет: полицейский всё ещё следил за ним глазами и понимал, что происходит что-то важное, но пока вмешиваться не стоит.
Девушек было трое.
- Это все?
Мужчина пожал плечами.
- Здесь все.
Конечный пункт назначения – Москва.
- Что там? Лаборатория? – тыча в билет, спросил Сергей.
- Я не буду вам отвечать, не уполномочен.
- Вы не отец им?
- Не отец, но сказал, пусть так зовут, если захотят.
Разговор не получался. Поезд дал прощальный свисток и тронулся от платформы. Дамы разместились в зале ожидания, пока мужчины договариваются – им не мешали.
- Это эксперимент, понимаете? Трудно объяснить, для чего. Девушки умны, росли в разных семьях. Вот ваша, например...
Сергея перекосило от злобы, до сего момента сдерживался, но сейчас ударил... в челюсть... как учили. Сплюнул, отошёл. Успокоился, стал думать, что дальше.
- Я знаю, что вы хотели у меня спросить: куда теперь? Теперь я знаю их, но нужно провести исследования, выяснить...
Сергей не мог сдерживаться, ему хотелось бить этого человека ногами. Полицейский был рядом и это бы не остановило, но подошла Ирина.
- Я поведу их к себе. Куда им теперь – там решим.
Она взяла брата под руку. Девушки с чемоданчиками уже ждали их на выходе.
- Наши "почки", – пошутила Ирина.
Не оглядываясь они пошли, оставив экспериментатора решать, что делать ему дальше.
Не всем повезло, как Марише: девушек воспитывали старые девы на свой вкус, а "вкус" был строгим.
Брат с сестрой любили Маришу, если не по-братски, то как свою, а эти девушки не знали домашней ласки, были образованы кое-как и стремления к учёбе не проявляли.
Уже после замужества Ирина взяла на себя обузу обустройства девушек в жизни. Маришку выдала замуж за студента – очередную её влюблённость, тот был рад, что жена будет умной, и дочь (хотел только дочь) будет воспитывать, как надо.
