Стаса: «Я же вам намекал, что мне денег не хватает, вот и поехал за своей заначкой, раз вы моих намеков в упор не понимаете».
Поезд пришел в Москву в пять утра. Еще не ходило даже метро и Алекс поперся к своей бывшей общаге через пол-Москвы пехом. Пока шел, терзал свое воображение всевозможными страхами о своем схроне: что дурные дворняги все там разрыли, или начато на этом месте строительство или проводят каких-либо подземные коммуникации. И был даже слегка разочарован, когда увидел место своего тайника ничуть не потревоженным. Деньги и старый загранпаспорт на Копылова он забрал, «беретту», подумав, тоже – в петербургской земле ее отныне прятать было сподручней.
Теперь с «денежкой» можно было веселей идти и по другим делам.
Сначала он отправился к Киевскому вокзалу и, пройдясь по его окрестностям, вкинул в почтовые ящики все двенадцать писем, привезенных с собой. Фээсбэшные оперы наверняка обратят внимание на сей факт, который наведет их на мысль, что податель писем прибыл в Москву с юго-западного направления.
Вычеркнув, таким образом, два пункта из своего задания, Алекс поехал в офис «Элиса». Стеклянные двери оказались неожиданно закрытыми. Алекс нажал на кнопку звонка. Изнутри к двери подошел дежурный охранник, но не открыл.
– Вы к кому? – поинтересовался он. Голос из-за стекла звучал глухо и нелюбезно.
– К твоему шефу, – в тон вопросу грубо произнес Алекс.
– Вам назначено?
– Набери внутренний телефон и скажи ему, что здесь на выходе его ждет Петр Зацепин.
– Кто такой Петр Зацепин? Я такие вещи не передаю.
Алекс даже слегка растерялся от такого поворота.
– Говорю: позвони. А то потом втык получишь.
Охранник еще пару секунд размышлял, потом все же отошел вглубь вестибюля. Сквозь стекло было видно, как он поднял трубку внутреннего телефона.
Алекс быстро пошел прочь и укрылся метрах в семидесяти в проходе между домами. Листва стоящего рядом дерева служила ему идеальным камуфляжем. Отсюда он через трансфокатор «Никона» наблюдал и щелкал, снимая, как на площадку перед входом сначала выскочили два телохранителя, с ними охранник и Лавочкин.
По мимике было понятно, что шеф безопасности спрашивает, куда делся тот, кто вызывал, а охранник только недоуменно пожимал плечами. Самым драгоценным здесь был непривычно растерянный и испуганный вид Лавочкина. Оставалось ко всем этим снимкам придумать подходящие комментарии и дело будет сделано.
11
На третий день своего пребывания в квартире Юли Смыга с Грибаевым готовы были от злости лезть на стену. Сперва «элисцы» собирались дежурить у «крошки», как они ее называли, по очереди, но три Юлины попытки сбежать вынудили их сторожить ее на пару. Если отлучались из квартиры по одному, то очень ненадолго: купить что-то из продуктов, да просто подышать свежим воздухом. Юле свежий воздух не полагался: дыши в форточку, если хочешь. Хорошо, что каникулы – никто ее отсутствием не поинтересуется. Несколько раз Юле звонили подруги, трубку поднимал Костя и говорил: извините, ваша приятельница отсюда съехала и теперь здесь живет другой человек.
Слава богу, что в квартире помимо широкого дивана нашелся еще матрас от односпальной кровати. На нем ночевала и валялась целый день с книгой Юля. А Смыга с Грибаевым валетом спали на диване. Вдобавок ко всему телевизор шел очень плохо, и больше часа смотреть его было совсем невмоготу.
В первый вечер, допрашивая Юлю, Костя пригрозил, что они сейчас возьмут и изнасилуют ее. В ответ девушка пообещала выброситься из окна. Чуть погодя, когда Юля вышла в ванную, Грибаев выразительно покрутил пальцем у виска:
– Смотри, в самом деле не сделай этого.
– А чего? Очко жим-жим! – таким же тихим шепотом отвечал ему Смыга.
– А что ты на пятый или шестой день делать будешь?
В тот момент Костя даже толком не понял: о чем это он? Только через сутки до него дошло, что длительный шведский секс осточертеет сам по себе, к тому же это может иметь негативные последствия и перед законом, и перед собственным начальством, да и вообще, страх перед насилием гораздо эффектней, чем когда оно уже состоялось. Теперь он развлечения ради лишь время от времени буравил Юлю тяжелым раздевающим взглядом, отчего девушка невольно сжималась и ежилась.
Часы текли за часами, и в тесной семнадцатиметровой комнатенке атмосфера не только не разряжалась, а приобретала все большую плотность и давление. Раздражало буквально все: кто как повернулся, кто куда переместился, кто что сказал.
И вот зазвонил самый нужный адресат. Смыга понял это потому, как встрепенулась Юля. У этих влюбленных дурех интуиция почище любых экстрасенсов. Он сделал знак Грибаеву, тот схватил Юлю в охапку и левой ладонью закрыл ей рот.
Костя снял трубку и послушал. В трубке – тишина и полный вакуум. Грибаев невольно сделал шаг к напарнику и чуть ослабил свою хватку. Юля сделала резкий рывок и на полсекунды освободила свой рот.
– Не приходи! Они здесь! – успела она крикнуть и тут же получила от Грибаева сильный удар в бок и снова уже не только рот, а и нос оказались намертво перекрыты.
В трубке раздались короткие гудки.
12
Походив кругами по Тверской у входа в Инюрколлегию, Алекс так и не решился войти в нее. Хотя иностранный паспорт на прежнюю фамилия был при нем, риск получался слишком неоправданным: во-первых, возможно именно там находится маячок-капкан от преследователей Зацепина, во-вторых, а смысл какой? Ну найдут его в списках наследников и что?
И хорошо пообедав в ближайшем кафе, Копылов сделал другое нарушение своей нелегальности: купил телефонную карточку и с таксофона набрал домашний номер Юли, хотя очень сомневался, что она до сих пор в Москве. А если здесь – то просто хотел ей дать знать, что он жив-здоров, но вынужден теперь жить в другом городе.
Услышав в трубке крик Юли, Алекс немедленно бросил трубку обратно на рычаг и торопливо зашагал прочь, опасаясь, что данный таксофон уже засекли и сюда мчится группа захвата, чтобы арестовать его, как убийцу Николаева. С трудом взял себя в руки и попытался рассуждать более здраво. Самым разумным было сделать вид, что никакого звонка он не делал и преспокойно возвращаться в Питер. Ну, а потом что?.. Потом он все равно изведет себя мыслями о собственной трусости. Это тоже было абсолютно ясно.
Значит, надо принимать брошенный ему вызов. Вдохновение сегодня было на стороне Алекса: две минуты – и весь план предстоящих действий предстал перед ним во всех подробностях. И найдя другой таксофон, он снова вставил в него телефонную карточку.
Новый звонок телефона застал гопкомпанию чуть врасплох – Смыга с Грибаевым не сомневались, что никакого продолжения после крика их заложницы не последует. И прежде чем снять трубку, Костя, пока Грибаев держал Юлю, заклеил ей рот скотчем.
– Алло. Это Алекс. Там что, все глухонемые? – так прокомментировал Копылов очередное молчание в трубке.
– Я тебя внимательно слушаю, – настороженно произнес Смыга. – Вам ведь нужен я, не так ли?
– А еще лучше в комплекте с твоим дядей.
– С каким именно? – позволил себе чуть похулиганить Алекс.
– А что, кроме Зацепина у тебя еще кто-то есть?
– Зацепин в другой части планеты.
– Хорошо, тогда сгодишься и ты, – согласился Костя.
– Пустырь на Арзамасской знаете? Будьте там в три часа, на самой середине пустыря. Только вместе с Юлей. Я приду, и вы ее отпустите.
Опять, как и прежде, этот мальчишка навязывал им с Грибаевым свои правила игры.
– Ты ковбоя из себя не строй. Приезжай сюда, на квартиру. Тут мы ее и отпустим.
– В тесном помещении трудно общаться на безопасном расстоянии. На природе все будет веселее.
– Ты никак нам угрожаешь?
– Я и не знал, что меня все так боятся. Теперь буду знать, – откровенно издевался студент.
И Смыга повелся.
– Черт с тобой, ковбой хренов. В три часа будем.
Теперь всю конспирацию Копылову вообще приходилось выбросить на помойку. Засунутая за пояс «беретта» приятно холодила живот, а пачка долларов еще больше расширяла его возможности. В обменнике он поменять пять соток, чтобы купить все необходимое, а затем еще поймал грузовую «Газель», дабы поместить в нее свои покупки и не опоздать к назначенному часу.
