Предисловие: Правда и ложь понятия относительные. Нет абсолютной правды, как нет и абсолютной лжи. И то, что для одного является правдой, для другого - ложью. И наоборот.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Я человек со странностями. Я не могу равнодушно относится ко всему тому, что происходит вокруг меня. Вечно лезу в какие-нибудь происшествия, нарываясь на неприятности. Всегда выступаю на собраниях, всегда спорю с начальством, а потом лезу за таблетками карволола или нитроглицерина, сбивая подскочившее до небес давление. Не люблю и не умею врать. Я тогда начинаю краснеть, как зеленый мальчишка и покрываться мелким холодным потом. Говорить о том, что данные свойства моего характера, моей натуры, основательно мешали мне не только в моей личной жизни, но и в моей производственной деятельности, значит, ничего не говорить о моей жизни.
Вот лет пять назад я лежал в МОНИКИ на операции и мне никак не могли стабилизировать давление перед самой операцией, все оно зашкаливало у меня под двести или даже за двести. И не сказать, чтобы я волновался за исход операции, совершенно нет, я доверял врачам и признавал необходимость этой операции. Но мой организм протестовал против оперативного вмешательства в свои недра, и протестовал помимо меня, помимо моей воли и протестовал самым активнейшим образом. Надо отдать должное врачам МОНИКИ, они сделали свое дело, приняв меры против повышения давления во время процесса операции и после нее.
Ну, ладно, этот экстраординарный случай можно еще как-то объяснить, ибо здесь - экстремальная ситуация! Здесь планировалось физическое вмешательство в недра и физиологию моего организма с помощью элементарного ножа, называемого для красивости скальпелем . Именно этим можно было объяснить реакцию моего организма.
Но вот совсем недавно, я никак не мог пройти самую элементарную медкомиссию перед устройством на работу. Всех врачей уже прошел и осталось заключение терапевта о моей годности к данной работе. А работа была не пыльная, из тех, что называют, не бей лежачего. А если поконкретнее, то меня пригласили на должность Главного сварщика с хорошей зарплатой, гораздо выше, чем я получал до того. Ведь давно известно, что начальником работать на много проще, чем обыкновенным исполнителем, если только не ставить перед собой грандиозных задач. Таких задач перед собой я ставить не собирался, а собирался заняться хорошо знакомым для меня делом - сваркой емкостей из нержавеющих сталей на новом заводе, где производственное руководство мне было хорошо знакомо. Так что проблем я не видел никаких. И потому старался побыстрее оформится, чтобы заняться делом – подпирали сроки.
К пятнице в заводской поликлинике я всех врачей уже прошел. Остался заключение терапевта о моей пригодности к работе в данной должности. Я был здоров, чувствовал себя великолепно и спокойно прошел в кабинет участкового терапевта в назначенное время, позвонив перед этим Главному инженеру завода, от которого и пришло ко мне предложение о переходе на новое место работы.
Вот зря я тогда позвонил Главному. Зря! Поторопился! Поспешил! Не даром же появилась в русском народе эта пословица – не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. А я вот возьми, да и скажи это самое «гоп», хотя еще не получил заключение от терапевта. А ведь есть и вторая часть этой пословицы, правда, гораздо меньше известной: даже перепрыгнув, все равно не говори «гоп» - посмотри, во что впрыгнул! Так что – поспешил я со звонком, поспешил!
Терапевтом была пожилая женщина неопределенной наружности, из тех, чьи лица не запоминаются совсем. С такими лицами хорошо шпионами работать, как утверждают авторы многочисленных шпионских романов. И единственное, что у меня от нее осталось в памяти, так это лишь общее видение ее облика, облика женщины врача, облика женщины доктора лет пятидесяти. Полноватой и среднего роста. И все! Да голос хриплый, с сильным прононсом из-за застарелой простуженности. Как не обидно для женщины слышать эти слова, но это так!
Женщина терапевт попросила меня раздеться до пояса, прослушала стетоскопом, спросила о жалобах на здоровье. Естественно, что на подобный вопрос я ответил словом «нет». Какой же идиот при оформлении на работу будет говорить врачу о своих болячках! Вот, когда я оформлюсь, начну работать, вот тогда, где-то через полгодика, не раньше, я приду к тебе с жалобами на здоровье! А сейчас у меня их нет, как нет!
Потом она попросила меня сесть около себя на стул, надела мне на правую руку манжет прибора для замера давления, а себе в уши вставила наушники стетоскопа, приложила головку датчика приемника в изгиб локтя и начала работать грушей. Затем медленно спустила воздух и снова начала накачивать его. Так она проделала несколько раз,
Я сидел рядом себе спокойно. Лет десять уже я был гипертоником и по утрам пил от давления кое какие лекарства. И никогда мне мое давление не мешало работать.
Закончив процедуру замера давления, доктор сняла манжет с моей руки и сказала:
-- Я не могу вас пропустить. У вас высокое давление.
-- Сколько? – вырвалось у меня.
Я не ожидал удара с этой стороны. Мне сложнее всего было пройти невропатолога, здесь у меня еще могли возникнуть проблемы. Но чтобы терапевт? Да никогда!
-- Сто шестьдесят на сто…
-- Да вы посмотрите на меня! – воскликнул я – В моем возрасте нормального давления не бывает! А я ведь еще и гипертоник. Поэтому сто шестьдесят – это мое обычное рабочее давление.
-- Нет, я не могу вас пропустить, - покачала головой доктор, - Не имею права. С таким давления вам работать нельзя. С таким давлением вас на больничный надо отправлять Я не пойду на служебное преступление.
Я ошарашено смотрел на нее. Я был в настоящем шоке, в ступоре. В нокдауне. Я не знал, что мне дальше делать. А женщина доктор подала мне листок бумаги с треугольной печатью в углу.
-- Вот здесь я написало лекарство. Принимайте его три раза в день по одной таблетке. В понедельник приходите к десяти часам. Вот вам талончик. Направление на работу я оставлю у себя.
Лекарство я конечно же купил. И все эти три дня я их регулярно принимал. Даже больше. В понедельник сразу после завтрака я перед выходом из дома положил для надежности еще под язык таблетку нитроглицерина.
Перед кабинетом никого не было. Я вздохнул глубоко-глубоко, затем резко выдохнул, чтобы успокоиться и приоткрыл дверь. Доктор сидела за своим столом и что-то писала. Напротив нее сидела медсестра. Я спросил:
-- Можно?
Она подняла голову, увидела меня и сказала:
-- А, это вы! Заходите.
Я зашел в кабинет, подошел к ее столу и остановился. Она глянула на меня снизу внимательными глазами и спросила:
-- Вы как себя чувствуете?
-- Нормально, - сказал я, - а почему вы спрашиваете?
-- Да красный вы какой-то. – сказала она и повернула голову к медсестре, - Люда, замеряй у него давление. А то мне все некогда с этой писаниной.
Я подошел к медсестре. Это была молодая женщина лет тридцати, круглолицая, пухлощекая и довольно-таки симпатичная. Она сказала мне:
-- Проходите ко мне и садитесь на стул. Только рукав рубашки на правой руке подверните до локтя.
Я подвернул рукав на рубашке и сел на стул. Она надела мне на руку манжет от прибора и начала манипулировать грушей. Затем повернула голову к доктору и сказала:
-- Нина Павловна, у него сто восемьдесят на сто десять.
Я вытаращил на нее глаза. Этого не могло быть! Утром у меня было давление сто тридцать на девяносто! Жена замеряла. А она у меня врач. Правда в другой поликлинике и не терапевт, но врач! Да я еще перед выходом из дома по совету жены нитроглицерин положил под язык. Доктор поднялась и подошла к нам:
-- То-то, я смотрю, у него лицо красное. Дай-ка я сама попробую.
Медсестра встала о со своего стула и на ее место села доктор. Она вставила в уши наушники стетоскопа, приставила его головку к изгибу локтя и начала работать грушей. Потом вздохнула и сказала:
-- Уже не сто восемьдесят, а сто восемьдесят пять! А пульс прямо оглушает своим «буханием»! Дайте-ка я его замеряю.
Она взяла мою руку, повернула кисть ладонью вверх, положила свои пальцы на мое запястье и начала замерять пульс, глядя на часы.
-- Сто тридцать шесть. Ну и ну! Что это с вами? Вы по настоящему больны! Ни о какой работе и речи идти не может! По закону я сейчас вас должна госпитализировать. Вызвать санитаров и отвести вас в стационар!
Она встала со стула медсестры и прошла на свое место:
-- Люда, сделайте ему укол внутримышечно. А то он до дома не доберется.
-- А для начала – нашатырь! Как бы он у нас здесь в обморок не упал
Я был настолько ошарашен, что не мог произнести ни слова. И вышел из кабинета врача совсем подавленный. Она назначила мне какие-то уколы два раза в день. Естественно, что лекарство это я купил и затем позвонил жене. Вечером мы дома обсудили создавшееся со мной положение. И она вопрос моего давления взяла на себя. Она подключила свои профессиональные знакомства и вопрос решился довольно просто.
К терапевту мне надо было идти в среду к десяти часам. В девять я должен был быть у старшей медсестры этой поликлиники, знакомой жены. Эта медсестра делает мне один укол для снижения давления, второй успокоительный. Через полчаса повторяет уколы. Я сижу в вестибюле двадцать минут, после чего медсестра замеряет мне давление. Для контроля и для моего успокоения. И затем я уже иду к терапевту
Так я и сделал. У терапевта давление у меня было сто тридцать на девяносто и она подписала мне направление на работу. Работаю я на этом заводе почти полтора года. Выпуск нержавеющих емкостей мы освоили и сейчас идет речь об изготовлении алюминиевых емкостей. На больничном за это время я ни разу не был и чувствую себя великолепно! Тьфу! Тьфу! Не сглазить бы только!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Утром мне позвонил на работу один мой старый друг, Сергей Петрович Пашинцев. Мы вместе с ним приехали когда-то в этот город по распределениям после окончания института, вместе оформились на «Машиностроительный завод» в цех мастерами и вместе жили в ИТР-овском заводском общежития в одной комнате. Даже кровати рядом стояли.
Потом наши пути разошлись. Я остался на заводе и стал производственником, а он ушел на курсы работников МВД, после окончания которых работал в милиции, а теперь вот в прокуратуре каким-то начальником.
-- Слушай, Виталь, - пророкотал он в телефонную трубку приятным драматическим баритоном. Он когда-то великолепно пел под гитару на наших вечеринках и пользовался сумасшедшим успехом у девушек.
- - У нас новость сногсшибательная! Город приобрел настоящий аппарат «детектора лжи». Американский, с программным управлением. Марку не помню.
|