Лиза медленно открыла глаза, почувствовав боль в руке. С трудом переведя взгляд, она увидела, что ее руку стягивает медицинский жгут, и, чьи-то руки, нащупав вену, вводят иглу шприца. Все было как в замедленной съемке, причем то, что она видела, было не четким, а будто на экране старого телевизора, зернистым и слегка подрагивающим. Подумалось: «Нет… не шприца. Такими штуками берут кровь на анализ в лаборатории. Да, именно… Пробирка… Берут кровь…»
Она с интересом стала разглядывать как штырёк проткнул пробку на пробирке, но кровь в неё не поступала, как обычно. Это была густая, почти черного цвета субстанция, которая червём проникала в герметичный стеклянный сосуд. Потом, видимо, туда попало немного нормальной крови, потому что будто издалека она услышала чей-то голос «Ну, наконец-то…» Посмотрела в сторону говорящего. Это была женщина, лет сорока, с очень внимательным и обеспокоенный взглядом. Вторая рука затекла и ныла. Лизавета попыталась пошевелить ею. Но, кто-то крепко прижал руку. Кто?.. «Мааааммааа… - медленно переведя взгляд, подумала она, - Что это? Капельница?.. Кирдык… Это что, такое жесткое похмелье?.. Нееет. Я же не пью… Не бывает так с одного бокала шампанского…Или бывает…Надо вспомнить… Что вспомнить?..»
Будто из далека донесся звук включенного телевизора «а сейчас прослушайте прогноз погоды на сегодня, шестнадцатое января».
Лизе захотелось подскочить и возмутиться. Две недели! Она ничего не помнит с первого числа, а тридцать первого рано утром они с коллегами поехали в пансионат на минеральные источники встречать Новый год. Тело никак не отреагировало на ее внутренний порыв. Голос не слушался. Она не могла произнести ни слова. «Так. В первую очередь успокойся! И вспоминай, Лизонька, вспоминай!..» - мысленно приказала она себе.
Медленно переводя взгляд с одного предмета на другой в таком знакомом и родном доме родителей, она остановила свое внимание на флаконе, закрепленном на штативе, из которого тянулась к её руке трубочка капельницы. Внутри флакона, через который красиво преломлялся яркий солнечный свет зимнего утра, поднимались пузырьки воздуха. «Отлично… Какие красивые пузырёчки… то, что надо. Лизонька, кроме тебя этого никто не сделает. Вспоминай…» Она сконцентрировалась на этих пузырьках, легкой змейкой поднимающихся внутри флакона с лекарственным раствором. Минута… две…
Память вернула Елизавету на полгода назад. Двадцатое июня, день медика. В выходной они выезжали с коллегами на пикник. Хоть к медицине она имела довольно косвенное отношение. Вот уже около года, Лиза занималась переводом всего архива и регистрационных данных их медучреждения в электронный формат, попав сюда после операции и нескольких курсов химиотерапий, по рекомендации. Все было хорошо. Здоровье не давало поводов для беспокойства, в силу какой-то врожденной интуиции получалось поддерживать приятельские отношения со всеми сотрудниками, от главврача до санитарок. В тот день она расположилась в тени огромной плакучей ивы на берегу небольшой заводи, в то время, как вся компания расселась посреди поляны, залитой солнцем, кто-то уже собрался позагорать, кто-то раскладывал еду на приготовленную клеенчатую скатерть.
- От кого прячешься? – вывел её из созерцательной задумчивости голос.
- Не прячусь.
- Тогда почему не со всеми?
- Жарко сегодня, солнце печёт.
- Тебе нельзя на солнце?
- Снегурочка. Вдруг растаю.
И только теперь Лиза посмотрела на собеседника. Это был мужчина в возрасте слегка за пятьдесят, средней полноты, волосы с проседью, голос приятного тембра, широкая улыбка. И только глаза ярко голубыми льдинками внимательно разглядывали её.
- Вы не из наших.
- Нет. Я с теть Майей. Она пригласила с вами на природу. Не бросать же ей любимого племянника дома одного.
-Аааа, - сообразила Лиза, тетя Майа, одна из старейших сотрудниц, работала старшей медсестрой в нейрохирургии, - Что-то она говорила про родственника нетрадиционщика.
- Ну, можно и, так сказать.
- Чем Вы вызвали столь негативное отношение к себе со стороны тётушки?
- Как бы объяснить, чтоб попонятней было. Вот, например, ваш послеоперационный шов. Как, кстати имя?
- Елизавета, - ответила она, удивившись такой осведомленности.
- Этот жесткий рубец через весь живот, да и цвет его, пока еще почти бордовый, напрягает. Не правда, ли? Ваш хирург недавно сказал, что это особенности заживления и рубцевание и про отсутствие чувствительности возле шва что-то заумное.
- Мне понятно, что должно пройти время.
- Его и так довольно много прошло. Года два, насколько понимаю, - он не спрашивал, а утверждал.
- И кто же у нас такой языкастый? – Лиза почувствовала, что начинает раздражаться.
- Никто. Давайте будем считать, что я маг, чародей, ну или шаман, если угодно. Нетрадиционщик давно бы уже справился с этой ерундой.
- Шутить изволите? – хмыкнула Лиза.
- Отнюдь. Смотрите, - он поднял правую руку ладонью вверх, приблизительно на уровень глаз, сжал пальцы в кулак и медленно раскрыл ладонь.
Над его ладонью заиграло маленькое марево, как бывает в жаркий день от раскаленного асфальта.
- Забавно… - удивилась она.
- Неет. Забавно вот что, - и он поднес руку к животу женщины на расстояние сантиметров пяти, - Не бойтесь, сейчас будет немного странных ощущений.
Лиза совершенно отчетливо почувствовала шов, начинающийся чуть выше пупка и идущий вниз через весь живот. Нарастающее тепло перешло в сильное покалывание, какое бывает при воздействии легким током. Жар разлился по всему телу, как от инъекции хлористого. И всё прошло уже через минуту.
- Меня, кстати, Вениамин зовут, - с этими словами человек направился к остальной компании на поляну.
Самое забавное случилось с Елизаветой через пару недель. Рано утром, собираясь на работу, стоя под душем она осторожно намыливалась мочалкой, приготовившись к привычным уже, неприятным ощущениям возле шва, где кожа была малочувствительна.
- Не поняла… - вслух произнесла она и уставилась на свой живот. На бордовый рубец Лиза старалась смотреть как можно реже, но его на животе не было. Вместо него шла тонкая полоска кожи, почти белая, мягкая, кожа возле шрама совершенно нормально реагировала на прикосновение. «Эээ… вот тебе и маг, волшебник, шаман… если угодно.»
Дальше были пара встреч мельком, когда Вениамин встречал тетушку возле больницы, как-то даже подвёз Лизу по пути. Всё изменилось, когда несколько человек с работы поехали на выходные в пансионат на минеральные источники. Ехать недалеко, порядка полутораста километров. Тихое место в красивых зарослях вековых берез и сосен среди холмов. Несколько бассейнов, наполненных минеральной водой из разных источников. Пение птиц, пронырливые белки, снующие по территории. Одним словом, праздник души. В первый же вечер, Прогуливаясь по аллеям пансионата, Лиза увидела свет костра на небольшой поляне невдалеке, разгорающегося в наступающих сумерках. Искры красиво поднимались в темнеющее небо и гасли. Она присела на скамью, глядя как на темнеющем небе появляется все больше звезд. Ее внимание привлекла группа людей у костра. Среди них она сразу узнала тетю Майю, одетую во что-то вроде ночной сорочки. Потом в свет от костра шагнул Вениамин. На его лице не было привычной улыбки. Выражение пришло в соответствие с его жесткими холодными глазами. Следующим в освещенный круг шагнул наш больничный дворник, выпивоха, хоть и совершенно безобидный дядечка. Лиза знала, что ДвОря (настоящее имя его было Боря), несколько раз лечился от своей зависимости, но все возвращалось, стоило только ДвОре учуять запах спиртного. Было хорошо видно, как Вениамин налил в чашку воды, что-то пошептал, наклонившись над ней, взял у тети Майи тонкие длинные щепы, которые она держала в руке, опустил их в чашку с водой, сам же обошел несколько раз вокруг костра. И вдруг, Лиза совершенно отчетливо увидела, что пространство вокруг костра окружено слегка голубоватой прозрачной стеной. Даже легкий ветерок, не мог вывести за пределы этой стены дым костра. Тетя Майа взяла из чаши щепы и разожгла влажную древесину от костра. Вениамин тем временем, прекратив свои действа, набрал из чашки воды в рот и брызнул в ДвОрю. Он повторил это несколько раз. И Лиза даже поморгала, не поверив своим глазам. Вокруг мужчины образовался яйцеобразный кокон, что-то наподобие мыльного пузыря, который охватывал его приблизительно до уровня колен. Только этот пузырь не был мыльным, внутри него и по поверхности перемещалось нечто, весьма премерзкого вида, что-то наподобие болотной жижи, оно вытягивалось щупальцами, пыталось прорваться сквозь кокон, оплетало ДвОрю, проникало в рот, в уши, просачивалось сквозь кожу, тут же появляясь где-то в другом месте. Вениамин, с чашей в руках, скороговоркой проговаривал какие-то слова, набирал воду из чаши в рот и брызгал на нашего дворника. Так повторялось раз за разом. Тетя Майа подала ему слабо горящие лучинки, он, взяв их двумя руками, направил на кокон и сильно дунул, так, что огонь погас, и, дым от них стал окутывать и кокон, и человека внутри него. Дым рассеивался, и эта гадость внутри кокона тоже менялась. Все повторялось несколько раз, сначала болотная мерзость просто светлела, приобретая сначала зеленоватый оттенок, потом он стал цвета морской волны, перешел в голубоватый, и, наконец едва различимый белесоватый. ДвОря пошатываясь, с помощью тети Майи покинул полосу света. Лизе показалось, что у Вениамина кружится голова. Во всяком случае он несколько раз тряхнул головой и жадно пил воду прямо из горлышка бутылки.
Только подумала, что пора бы убраться по добру по здорову, как появился новый персонаж. Этого мужчину она увидела ещё в автобусе. В жару он был застегнут под горлышко в рубашке с длинными рукавами. Общался только с тетей Майей и Вениамином. Сейчас он разделся до плавок, и Лизу передернуло. Его тело было покрыто большими красными шелушащимися пятнами. Они были на плечах, груди, самое большое переходило с живота на спину, на ногах то же самое. Вениамин спросил, насколько можно было понять, о самочувствии. На что мужчина очень забористо матюкнулся, описывая свое самочувствие. Вокруг него началось непонятное действо, с заговорами, водой и новой партией лучин. Но это Лизу вообще перестало интересовать. Над языками пламени она увидела то, от чего не могла отвести глаз. Это была комната, скорее всего кухня, довольно просторная, у дальней стены стоял шкаф, в нём какая-то посуда. Посреди комнаты высокий стол, на нём разложены пучки трав, несколько свечей, раскрытая старая книга, с заложенным между страниц пером черного цвета. На плоской тарелке лежала куколка, скрученная из тонких восковых свечей, присыпанная травами. Резкое движение за костром и Лиза перевела взгляд. Вениамин уже не был в своем спортивном костюме, на глазах происходило преображение в белый фрак, идеально сидящий на мужчине с бабочкой на шее. Нет, он всё же в своей спортивке, и тут же снова во фраке. В комнату, возникшую как видение в костре, вбежала женщина в обычном домашнем халате, несколько прядей, схваченных заколкой волос, выбились и свисали на лицо. Вениамин сделал в её сторону резкий жест, будто пытаясь остановить, и женщина
