Когда он появился на свет, в стране было неспокойно: фантастически разбогатевшая за 230 лет непрерывных походов и побед аристократия была той еще головной болью, но куда хуже обстояли дела с кастой фиванских жрецов, чей верховный жрец являлся одновременно и наместником Фив, фактически соединив в своих руках власть над всем Египтом. Аменхотеп III и его жена Тейя всячески старались путем интриг ограничить если не власть, то хотя бы влияние всемогущего жреца, но в открытое противостояние вступать не решались. Во-первых, несмотря на счастливое для Египта 36-летнее правление Аменхотепа III, за время которого не случилось ни одного мало-мальски серьезного конфликта, он был не очень любим в народе (поди, пойми этот плебс), во-вторых, фараон не то чтобы опасался революционных настроений, а просто боялся, помня дикие восстания, в которых прошло его детство. Единственный сын, будущий Аменхотеп IV никаких надежд на продолжение борьбы за укрепление царской власти не подавал – мальчик рос хилым, болезненным, был чужд царивших при дворе интриг, пугался торжественных церемоний. У него была непомерно большая голова, что вкупе с хилыми ногами и неразвитым телом создавало гнетущее впечатление – каждый, кто видел его впервые, не сомневался, что ребенок долго не протянет.
Его рано женили на княжне Нефертити – в эль-Амарне, что стоит на руинах Ахетатона, древнего города с удивительной судьбой (об этом ниже) нашли скульптурный портрет княжны из раскрашенного известняка: девушка с миндалевидными глазами, нежными чертами лица и лебединой шеей. Портрет был выполнен древним мастером-ваятелем Тутмесом и это полное непередаваемого очарования произведение искусства до сих пор поражает своим мастерством…
В 1375 году до н.э. в возрасте 14 лет Аменхотеп IV становится фараоном могучего Египта, хотя реальная власть по-прежнему в руках регентов-жрецов, всячески демонстрирующих свое превосходство по всем вопросам от религии до войн и так продолжается еще два года до совершеннолетия фараона. Возможно, именно в эти годы еще молодой фараон начинает задумываться о причинах такого отношения, но еще вероятней, что рядом с ним оказался некто более искушенный в дворцовых интригах, постепенно подводя юношу к мыслям о необходимости реформ, без которых Египет полностью окажется во власти жадных до отвращения жрецов, их жен, отпрысков, любовниц и любовников. Первым религиозным центром в истории Египта был город Гелиополь, где поклонялись богу солнца Ра, чьими потомками считали себя фараоны первой династии, с гордостью нося титул «сыновей Ра». Позже, в период Нового царства, столица была перенесена в Фивы, где главным богом считался Амон, что стало причиной лютой вражды между живущими прошлым величием жрецами из Гелиополя и фиванскими служителями, всеми способами пытающимися сделать Амона главнее Ра. Дело оказалось непростым, Ра не только считался отцом первых фараонов но, что гораздо важнее, ему с незапамятных времен поклонялись все египтяне. Фиванцы оказались хитрее и попросту отождествили одного бога с другим, дав новому божеству имя Амон-Ра, приписав ему все черты обоих. Однако это не намного укрепило власть фиванских жрецов, и несколько столетий Амон-Ра был лишь одним из многочисленных местных божков. Однако местоположение главного храма, находившегося в столице, в конце концов, сыграло свою роль – Амон-Ра постепенно выделился из толпы незначительных богов и к появлению Аменхотепа IV уже почитался больше остальных. Это позволило молодому фараону считать его узурпатором, а настоящим богом почти забытого всеми Ра из Гелиополя, потомками и представителями на земле были и оставались фараоны.
Уяснить эту разницу юноше наверняка помогли оказавшиеся не у дел жрецы из провинциального к тому моменту Гелиополя, всеми силами стремившиеся восстановить статус кво, но у молодого человека были свои планы, а именно сломить могущество фиванцев – как жрецов, так и поддерживающей их аристократии. С этого момента начинается удивительная метаморфоза – то, что раньше было делом чисто политическим, приобрело глубокий религиозный смысл. Аменхотеп IV на глазах преображался в творца совершенно новой религиозной концепции, проповедуя ее со страстью истинного пророка. Отдалившись от двора, который он ненавидел всей своей душой, фараон медленно, но верно стал увольнять занимающих важные посты аристократов и жрецов, назначая на их места верных учеников. Лишь они имели доступ к правителю Египта, полностью отдавшемуся развитию своего учения, не имевшему на тот момент аналогов. Абстрактный бог по имени Атон (солнечный диск), символом которого было изображение Солнца с лучами, оканчивающимися человеческими ладонями, не принадлежал к многочисленной политеистической братии божеств, а был единственным богом во Вселенной, бесплотным, невидимым, силой, создавшей солнце, звезды и землю, являясь первоисточником всего, что жило и росло на земле. Сказать, что это было революционным реформаторством, значит, не сказать ничего. До той поры египтяне представляли богов в облике людей, пусть и бессмертных, но не лишенных всех человеческих слабостей. Внушающих страх, мстительных и капризных богов нужно было постоянно умиротворять кровавыми жертвами, в том числе и человеческими, приносить богатые подношения и, само собой, не забывать о жрецах, которые могли «наслать» страшные проклятья на головы не пожелавших тратиться и это работало на протяжении нескольких десятков столетий.
Небывалая новизна учения Аменхотепа заключалась в том, что Атон выступал без этих земных качеств и его постепенно стали почитать как любящего отца всех людей, чье присутствие следовало искать не в битвах и кровавых жертвоприношениях, а в красоте природы, среди цветов, деревьев, животных и птиц. Атон стал богом любви, богом матерей, дающим детей и даже утешавшим их, чтобы они не плакали. «Я наполняю обе земли Египта (Верхний и Нижний) любовью» - гласит один из хвалебных гимнов Атону. Это была религия любви, напоенная радостью и любовью, ее последователи не дрожали от суеверного страха, а с благодарностью пели: «Вся земля радуется и славит тебя!» Поразительно, но Аменхотеп создал монотеистическую религию, не имея ни одного исторического образца, который мог бы скопировать, за что его следует считать не просто оригинальным реформатором, а предтечей всех последующих монотеистических религиозных систем.
На этом фараон не остановился. Стремясь окончательно разорвать связь с прошлым, он сменил имя и отныне стал называться Эхнатоном (благой для солнца), но и этого ему показалось мало. Чтобы избавиться от мешающих ему жрецов, он построил новую роскошную столицу – тот самый Ахетатон (небосклон Атона). Этот удивительный город был построен с большим размахом: множество дворцов, храмов, административных зданий, правильно расчерченные улицы, сады, в том числе и на крышах зданий (к чему мы приходим только сегодня). Запись об основании новой столицы Эхнатон повелел высечь на нескольких скалах, дабы все путешественники могли увидеть и рассказать у себя о величии молодого фараона…
Город был построен всего за два года и Эхнатон со всеми домочадцами, друзьями и сподвижниками переезжает в сияющий золотом Ахетатон, где полностью предается своему учению, проповедуя и придумывая все новые гимны своему богу, что не помешало ему совершить еще один революционный сдвиг в сознании людей. Как и в религии, в египетском искусстве произошли удивительные перемены. До этого времени скульптура и живопись подчинялись строгим церковным канонам, изображая фараонов застывшими статуями в ореоле божеств. При Эхнатоне молодые художники, которых фараон охотно приглашал в новую столицу, вырвались из-под власти жрецов, традиций, стремясь в своих произведениях лишь к правде и благородной простоте. Фараон приветствовал новые реалистические устремления художников, и не запрещал изображать себя таким, каким они его видели. Его терпимость достигала неслыханных размеров – Эхнатон не только не злился, когда его показывали человеком из плоти и крови, а когда увидел свою скульптуру с огромной головой, обвисшим животом и рахитичными ногами лишь рассмеялся и велел заплатить художнику вдвое больше. Сохранилось большое количество фресок с изображением его семьи – царицы Нефертити с их тремя дочерями, и каждая пронизана любовью и красотой, особенно же ярко это видно на фреске, где изображена сцена смерти одной из дочерей, которую Эхнатон повелел похоронить в своей гробнице. Вокруг умершей девочки стоят родители и сестры, Нефертити держит на руках самую младшую дочь, на лицах выражение глубокой скорби, что по тем временная явление беспрецедентное, поскольку здесь впервые чувства божественной семьи переданы по-человечески просто и непосредственно…
В это время борьба с аристократией и жреческой кастой обостряется еще сильней. Эхнатон не просто удалил из своего окружения всех бывших сановников а, как явствует из надписи на стене гробницы одного из вельмож, подбирал себе помощников из числа свободных крестьян. Это же подтверждает и другая надпись уже из гробницы его сторонника: «Я был человеком низкого происхождения со стороны отца и матери, но царь поставил меня на ноги. Он позволил мне возвышаться… я был человеком без собственности, а он в щедрости своей дал мне ежедневную снедь, мне, кто раньше просил подаяние, не имея куска хлеба". Не желая мириться со своим положением, аристократы и жрецы готовят покушение на фараона, о чем говорят надписи и росписи на стенах гробницы некоего Маху (вероятно, начальника тогдашней полиции), где изображено, как Маху приводит к визирю трех схваченных заговорщиков. В надписи великий визирь благодарит Атона за помощь, оказанную в раскрытии заговора, и благословляет фараона Эхнатона.
До этого Эхнатон старался не вступать в открытое противостояние с жрецами и аристократами, предпочитая действовать по принципам своего учения, надеясь мирным путем разрешить острые проблемы в обществе, но после раскрытия заговора он превращается в религиозного фанатика и иконоборца. Он приказывает закрыть все храмы, не имеющие отношения к Атону, разрушить статуи местных божков, с какой-то особой яростью преследуя фиванского Амона, повсюду рассылая людей, чтобы те выскабливали имя этого бога и в храмах, и в гробницах. Аристократам Эхнатон велел сменить родовые фамилии, если этимологически они восходили к Амону.
По сути это была борьба за власть, а установление солнечного единобожия ярким выражением стремления фараона к единовластию. К сожалению предпринятые им реформы не принесли народу Египта ни политического, ни экономического облегчения и большинство равнодушно взирало на происходящее, благоразумно стараясь держаться подальше от барских игр, но когда фараон начал преследовать местных божков, он впервые столкнулся с глухим сопротивлением и недовольством народа. Простые египтяне поклонялись этим божествам многие столетия. Одни были жестоки, этих пытались задобрить подношениями, другие божки были просты, добродушны и тесно связаны с жизнью народа, их трудом и бытом. Да,
