под предводительством Люцифера, чье имя переводится как Светоносный. Ангелы и вождь с таким именем заведомо не могут быть уродами. Во-вторых, темных Булгаков видел в жизни. Стоит почитать воспоминания о представителях карательных органов, чтобы в этом убедиться. Нарком внутренних дел Ягода и его заместитель Агранов были вхожи в литературные салоны. Водили дружбу с деятелями искусства. Многие члены сталинского Политбюро также были большими любителями театра и музыки. Власть оказывала огромную помощь культуре. Сталин неустанно следил за литературными и кино новинками, и отмечал отличившихся наградами. А какие смешные комедии создавались в 1930-е годы! «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Цирк»… Так почему бы в свите Воланда не оказаться отменным шутам, а самому Воланду предстать мудрым и обаятельным представителем темной стороны космических сил?
Булгаков описал явление темных не лобово, а как оно есть на самом деле, ибо кто возразит, исходя из собственного опыта, что зло не притягательно? Что оно не умеет драпироваться в интеллектуальные и даже гуманистические одежды? В конце концов, мир симметричен, зеркален и диалектичен, а диалектика в СССР была провозглашена главнейшим методом познания объективного мира в его субъективных проявлениях.
Булгаков проделал свою работу виртуозно: и как художник, и как мыслитель, чем поразил советских людей, не предполагавших, что можно взглянуть на мир с таких позиций. Это сейчас написано и опубликовано столько всего, а на телевидении даже существует специальный канал, вещающий о всевозможных «тайнах» и «шокирующих гипотезах», которые давно уже никого не шокируют, так что «Мастер и Маргарита» у нынешнего читателя прежнего удивления и восторга уже вызовает. Поляна затоптана. А в момент опубликования романа читателя будто выбрасывали из лесной чащи на луга. Оказывается, есть и другие панорамы, другие краски!
Но если Булгаков и оценил значимость Сталина, то нет никаких данных, что он «благословлял» его на репрессии против народа. Такое предположение – чистой воды поклеп. Но он Быкову нужен по двум причинам. Первая. В психологии это называется «замещением», когда индивид свои грехи приписывает другому (есть сопутствующее выражение: «козел отпущения») и тем очищает свою совесть. Вторая. Поклеп на Булгакова нужен, чтобы уложить краеугольный камень в свою концепцию. А она не сводится к Булгакову. Быков мыслит шире (точнее ширче), ибо претендует на свое собственное литературоведение (для чего отчасти затеяна вся многотомная лекционная эпопея) и свою «тайную» доктрину (а чем он, гений-вундеркинд, хуже, какой-нибудь Блаватской и иже с нею?). О замахе свидетельствует классификация сюжетов. В их череде Быков выделяет по его мнению центральный, - сюжет о путешествующем трикстере.
Трикстер – это отчасти плут, но не тот, что чистит карманы лохов. Трикстер прежде всего веселый фокусник и бродячий проповедник одновременно. Он совершает чудеса во имя некоей идеи. И первым плутовским романом такого рода Быков называет Евангелие! Там проповедник «откалывает» много фокусов: превращает воду в вино, исцеляет паралитиков, воскрешает мертвых, ну и проповедует в паузах…
Не слишком ли парадоксально для человека, называющего себя православным? Правда, кто ныне не православный (да простит их Господь, хотя они ведают, что творят)? Кого среди этой толпы нет – от Ксении Собчак до… до Дмитрия Быкова. Это тот тип верующих, что и душу продадут и одновременно обеспечат ей вечное блаженство в райских кущах. Таких верующих во все времена было предостаточно. При Иисусе Христе их называли фарисеями, в другие эпохи по-другому, но суть их, по большому счету, одна. Они всегда приспосабливали религию к своим нуждам, и подводили под эту нужду весьма привлекательные теории. Вот и Быков делает красивый ход, заявляя: «воспитать человека можно не добром или злом, а только чудом».
Бедный Антон Макаренко, который приехал в колонию бывших беспризорников и принялся воспитывать пацанов обычным трудом, ответственностью за общее дело и личным примером. А равно воспитатели-идеалисты из повести «Республика Шкид». Так чудо нужно или чудеса? И как отличить одно от другого, например, чудеса Воланда в театре-варьете, проведенных, скажет иной читатель, в воспитательных целях, дабы отучить присутствующих от алчности, от чуда духовного преображения, что пытался сделать Христос, - вопрос!
Воланд – трикстер, и Остап Бендер – «трикстирующий» плут (пробавлялся одно время факиром), поэтому через их свиту Быков связывает одного с другим. И Иисус, оказывается в одной компании с Воландом и Бендером, ибо тоже трикстер. А теперь вопрос в духе «Что, где, когда?» Не является ли сам Дмитрий Быков трикстером, вытягивающим из своей шляпы кроликов, голубей и прочию живность? А в уши слушателей вдувающий галантерейно-цветастый идеологический товар?
Уточню вопрос: почему Воланд, Бендер и Иисус не только персонажи из разных типов «романов», но и носители разных моральных векторов и разных идеологических доктрин? Вопрос есть, только ответы могут быть разные, в том числе и такой, что дает Быков. Это уже зависит от самого человека, его мировоззрения. А мировоззрение не появляется в виде чуда озарения. Оно формируется, а также его формируют, чем Быков и занимается, не покладая рук, являя собой очередной пример бродячего проповедника. Только путешествующие проповедники бывают разные. Воланд и Га-Ноцри, вроде бы, из одного ряда мистиков, только разница между ними принципиально и качественно иная. А Быков старается поставить между ними знак равенства. Трикстер одним словом, тем более своей внешностью так подходящий на роль булгаковского Кота.
Быков убеждает слушателей, что многие известные произведения - пародии. «Гамлет» - пародия на первоисточник - датскую хронику, «Дон Кихот», понятно, пародия на рыцарские романы… А Евангелия это пародия - на Ветхий Завет. (Быков путает, и думаю сознательно, пародию и переосмысление, ставя знак равенства между ними). Итак, если мир, по Шекспиру – театр, то по Быкову, классическая литература – это изысканная пародия на «просто» литературу. Поневоле хочется спросить: а сам Быков – пародия на что? И это не праздный вопрос. Быков, как профессиональный трикстер, искушает слушателей тем, что пародирует их умственные способности. Почти каждая лекция – это испытание здравого смысла внимающих, замер уровня их логики. Он вываливает на слушателей лошадиные дозы «новаторства», как бы вопрошая: «Вы и на этот раз все безропотно проглотите?» И ведь глотают! И с восхищением. Шутка ли: на их глазах родниковая вода превращается в «Портвейн 777», а хромые становятся умственными паралитиками.
Быков – трактователь. Этим он отличается от литературного критика. Тот, по своей профессиональной задаче, должен раскрыть идею и проблематику произведения, показать художественные особенности метода писателя, арсенал его образных средств и пр. Быков такими глупостями не занимается. Он трактует текст так, как ему хочется, выдергивая оттуда требуемые ему детали и подверстывая их под свой идеологический замысел. Действительный же замысел писателя его принципиально не интересует. Он все знает за самого литератора. Быков – кукловод. И дергает за ниточки не только слушателей, но и самих писателей. Те-то думали, что это они демиурги, а он своими лекциями доказывает, что Демиург над всеми ими Он! Ну разве перед вами не Воланд, пусть и в другой ипостаси?
Вот почему Быкову неугоден Булгаков: тот возомнил себя творцом и распорядителем своих героев. Ну уж нет. Булгаков – раб обстоятельств и слуга Сталина-Воланда. И лишь Быков хозяин положения. Он в контрах с властью (на то и власть, чтобы на нее ворчать, особенно, когда это не возбраняется властью, и совсем клево, когда за критику прилично платят), он управляется с произведениями и писателями так, как ему хочется, и фокусничает перед аудиторией в духе и Га-Ноцри, и Воланда, и Бендера, и кого угодно. В этом его стезя, в этом его призвание, на этом пути он зарабатывает свои основные деньги, в этой сфере он становится лидером либеральной культрегерской тусовки с прицелом превратиться если не в пророка и властителя дум (а хочется!), то в одну из звезд эпохи. Чтобы потомки затем писали книги и диссертации о творческом пути великого Дмитрия Быкова. А пока… А пока будет кромсать по своим лекалам попавшиеся под руку чужие творения.
Быков в качестве интерпретатора одновременно метафизик и диалектик. Он мыслит глобально, для чего расчленяет произведение путем унижения автора и его творения. А потом, как и полагается демиургу («на все моя воля»), возносит их к хрустальным высотам. Так и с «Мастером и Маргаритой», а заодно и Булгаковым, раз именно он, а не Быков написал сей бестселлер. Вначале лекции он растаптывает творение, а в конце заседания присяжных объявляет: «В романе есть два четко прописанных момента. Первый, это плутовской роман: веселый, изящный, легкий, иногда очень пошлый, обращенный к Сталину. Второй, это трагический роман, роман о Фаусте, обращенный к нам, серьезным читателям».
Надо же так походя лягнуть теперь уже Сталина. «Плутовской (веселый и пошлый) роман» - это для Сталина. А что, большее он не мог поднять? Или это потому так решил Быков, что вождь некстати выразился по поводу одной вещицы, что она-де будет «посильнее Фауста»? Но спасибо и на том, что, оказывается, в «М. и М.» есть мощная интеллектуальная составляющая, как раз по нашим мозгам. (Приятно, черт возьми, когда твой умственный горизонт поднимают выше властителя страны). Но лектор вновь повторяет, что роман «Мастер и Маргарита» призван оправдать зло. То есть, главный поклеп Быкова на Булгакова сохранен неизменным («Роман адресован величайшему злодею в обмен на жизнь нескольких художников»). Более того, он его усугубляет обвинением, будто Булгаков заключил договор с дьяволом. (Как это напоминает прием уклонения на ином допросе: «Это не я, это он убил!»)
Но ведь темные силы в книге и впрямь выглядят премило. Ведь и вправду у Воланда появилось множество поклонников, писавших на стенах: «Воланд – мы ждем тебя». (И дождались!).
Быков обсмеивает Булгакова за описанную им беседу со Сталиным: «Разговор был проведен ясно, сильно, государственно и элегантно». Но ведь именно таким предстает Воланд в романе! (Мы оставляет за скобками скрытый сарказм Булгакова в описании разговора с вождем). Ведь и вправду мессир был карающим мечом всякого рода проходимцев (и не важно, что это «пескари», попавшие под горячую руку, а «щук» и тем более «акул» тот не тронул). Ведь и вправду Га-Ноцри показан слабым и не способным устранить зло. Так на кого уповать, как не на силу имеющих – Воланда в том мире и Сталина в этом? И крыть, вроде бы, нечем. Да и что мог написать Булгаков в 1930-е годы: что тьма когда-нибудь рассеется, а солнце неизбежно встанет? Прозвучало бы с виду оптимистично, но плоско. Когда-то революционеры в тюрьмах мечтали о победе пролетариата, и она произошла. После чего почему-то этих революционеров стали расстреливать пачками свои же «пролетарии». Бухарин перед арестом писал потомкам о будущем торжестве партийной справедливости.
