- Я тебе не всё сказала, – ответила огорчённая жена: она была сама не своя, ей казалось – мир рушится, но он стоял на месте, с ним ничего не происходило пока, – ты не должен никуда ходить: понимаешь меня, Павел?
- Нет, не понимаю, пойду. Понимаешь меня, ты?
Я был суров с ней, истерики участились. Теперь – "не ходи", а было – "не смотри на неё", "успеешь познакомиться: я рядом" – ревновала ко всему, особенно к женщинам.
Мне надоело и я сказал:
- Ухожу, давай развод.
Она села, ахнув:
- Я так и думала, ты не прав... а я дура... – она заплакала и только повторяла, – какая я дура!
Я настоял, и развод дали: дети были большие, ухода не требовали, а помогать могу и там, вдали от неё. Мне сразу стало легко на душе, я полон был планов, как буду без неё, без жены. А она мне писала в письмах (я уехал в другой город, чтоб не доставала): "Как там твоё поголовье?" Речь шла о женщинах, конечно.
Женщины у меня были: к чему лукавить? Особенно одна понравилась, но была замужем – пришлось отстать. А так – две женщины, дородные в меру (мой вкус таков – ничего не поделаешь) и больше ни-ни – ни одной, кроме жены, конечно. А теперь, когда её в моей жизни не стало, появилась другая "облезлая тётка" по отзывам моей бывшей жены: так она всех называла, кто проходил с улыбкой мимо меня, когда мы были парой, а я и не думал ни об одной из них. "Куролесил"? Да, но как-то по-домашнему, любя жену. А сейчас, освободившись, уже жалел её: кому она теперь истерики будет закатывать?
А тут пишет сын: "Отец, приезжай, есть разговор". Я не приехал, пиши, раз уж начал: что мне работу бросать из-за твоей недоговорённости (весь в мать)? Через короткое время пишет: "Мать умерла", – и всё. Что ж, на похороны не успел, денег высылать не стал: не примут, думал, а у них и не такое было... Случилось вот что. Жена (бывшая) устроилась на работу в парикмахерскую: стригла хорошо, когда-то училась. Пошли мужчины один за другим (назло мне, полагаю). Так рассказывали: "Как с цепи сорвалась, всё подглядывает в зале, кому угодить. И не тому, кто постарше, посолидней, а так... помоложе, постройнее". Сама она не была уродиной, в молодости цвела как маков цвет, но возраст не тот теперь, внешность... – так думал я, а она ценила, всё ещё ценила себя.
Несколько раз начинала писать мне, потом бросала, начинала так: "Дорогой мой" (зачёркивала), начинала на другом листе (альбом был большой) – "Курятника господин, здравствуй" (зачёркивала более неуверенно – нравилось, видно). Вырванные листы в альбоме говорили о начатых и неоконченных обращениях, но одно обращение так и осталось незачёркнутым: "Как твоё поголовье, дорогой?.."
Что я мог сделать? Поговорить с сыном? Вернуться? К женщине, которая мстит, умножая собственное "поголовье" назло мне? Сын меня не понял, сказал: "Папа, ты был не прав", – и заплакал. А вывод я сделал один: это характер такой, с ним рождаются на свет. Ревность, присущая моей жене, передалась детям. Дочь выросла, вышла замуж и, взяв ребёнка, ушла от мужа, заявив: "Я тебе не пара? А вот эта пучеглазая пара тебе?" Не выдержала собственной ревности, муж пожал плечами и отпустил, "поделив" ребёнка на выходные. Сын не женился, сказав: "Папа, все гуляют... не убивать же", – ревновал заранее. Так я и не решил для себя: был ли я прав, оставив жену искать выход, создавая "поголовье"? Или надо было, напружинив себя, усмирять свою "похоть" и "не строить глазки" всем "облезлым тёткам"? Не решил, но решу перед смертью: за что мне такую судьбу бог подарил? А сыну сказал тогда: "Всё твоя мать в тебе говорит, а ты посмотри иначе, сын: какая на тебе ноша? Ты на всю жизнь собрался связать себя узами брака, а она? Захочет ли она? Мы рождаемся одними, растём, взрослеем, становимся другими – меняемся. А в старости мы будем такими же как в молодости? Увы, нет. Вот люди и расстаются на начальном этапе, как твоя сестра и как твой отец – в зрелом возрасте. Подумай, сын". Он подумал... и не женился.