Проклятые. Глава 24.

Кэрол была спокойна и даже равнодушна ко всему происходящему, казалось, она вообще погрузилась глубоко в себя и ничего не замечает вокруг. Она беспрекословно подчинялась, делая всё, что ей велели; машинально, не задумываясь, отвечала на вопросы. И только когда за её спиной захлопнулась дверь камеры и щёлкнул замок, она вдруг вздрогнула и обернулась. Увидев, что её запирают, она словно пришла в себя.

– Пожалуйста, не надо, не закрывайте, – взмолилась она. – Я очень боюсь… Я не выйду отсюда, клянусь, только не запирайте на замок.

– Клаустрофобия? – равнодушно поинтересовался конвоир.

– Да, что-то в этом роде.

– Сожалею.

– Пожалуйста!

– Привыкайте, леди, и к решёткам, и к замкам. Раньше надо было вспомнить о своей болезни. А теперь вам долгое время придётся провести взаперти, там, где всем будет до одного места все ваши страхи.

Злорадно ухмыльнувшись, мужчина удалился, оставив замершую у решётки девушку. Подняв руки, Кэрол сжала пальцами холодные прутья и коснулась их лицом. Впервые с того мгновения, когда её заковали в наручники, она с полной ясностью осознала, что с ней происходит. Словно она спала, а теперь, наконец-то, проснулась, только оказалось, что это всё не сон.

Она в камере, под замком. Потом будет суд, приговор и тюрьма.

Лишь на мгновение в ней вспыхнуло горькое отчаяние, и она, поддавшись внезапному порыву, вытянула руку между прутьями, словно пытаясь дотянуться до свободы, оставшейся по ту сторону решётки. Но уже в следующую секунду ей снова стало всё равно. Единственное, что её пугало, так это запертая дверь.

Она боялась темноты, собак и запертых дверей.

В памяти сразу всплыли клубы едкого дыма, огонь, вопли… стены и запертая снаружи дверь. В голову полезли страшные мысли. Вдруг опять пожар, а про неё в суматохе забудут, а она здесь, запертая и беззащитная перед огнём. Некуда бежать. Она сгорит, как Эмми.

– Откройте! Откройте! – в ужасе закричала она, впиваясь пальцами в решётку. – Умоляю, не запирайте меня! Откройте!

На её вопли пришёл охранник и, остановившись напротив, пронзил девушку свирепым взглядом.

– Сейчас же заткнись, или…

– Пожалуйста… выслушайте меня, – в отчаянии взмолилась Кэрол. – Я понимаю, что вы не имеете права отпереть замок, но я не убегу, клянусь! Куда мне бежать? Откройте.

– Ты что, больная или на самом деле держишь здесь всех за идиотов? – вскипел охранник. – Отойди от двери и быстро на койку! А если ещё раз заорёшь, умою тебя в параше, ясно?

Он ударил её дубинкой по пальцам, заставив вскрикнуть от боли и неожиданности и отдёрнуть руки от решётки.

– На койку, живо, если не хочешь, чтобы я отходил тебя всю этой дубинкой!

Девушка попятилась назад, прижимая ушибленные пальцы к губам.

– Вы не понимаете… пожар, – пролепетала она. – Я же чуть не сгорела… а Эмми погибла! И Мэг! Потому что нас заперли!

Мужчина слегка приподнял брови и присмотрелся к ней повнимательнее. Руки девушки дрожали, глаза лихорадочно блестели таким правдоподобным ужасом, что он пришёл к выводу, что она либо прекрасная актриса, либо просто ненормальная. Скорее, она походила на ненормальную.

– Я тебя предупредил! – пригрозил он и пошёл прочь, недовольно бурча себе под нос что-то про то, что психов с каждым днём становится всё больше и почему-то их везут сюда, а не прямиком в дурдом.

А Кэрол сжалась на койке, дрожа и задыхаясь от ужаса. По лицу её бежали слёзы. Она прислушивалась и принюхивалась, боясь пропустить запах дыма, готовая вскочить и забиться в истерике, требуя освобождения при малейшем подозрении на опасность.

Как безжалостны люди. Они заперли её, обрекая на нечеловеческие муки, отдав на растерзание демонам, таившимся в её душе, которые мучают её страхами из прошлого. Она не может с ними справиться. И они сведут её с ума. Запертая дверь – это огонь, это смерть. Это могила Эмми.

Забившись в угол, девушка тихо стонала, кусая ногти и не замечая, что обгрызает их до крови. Зажмурившись, чтобы не видеть запертой двери, она пыталась представить, что находится в своей комнате, в доме Куртни. И только таким образом она удерживала себя от того, чтобы не начать метаться по камере, как когда-то очень давно – по охваченной огнём комнате, которая принесла столько горя и отняла самое дорогое – Эмми.

Она не спала всю ночь.

Пришедший утром охранник обнаружил её сидящей на койке с таким измученным видом, как будто её пытали всю ночь. Она безучастно смотрела на стену и не отреагировала, когда он её окликнул. И только когда щёлкнул замок, она вздрогнула и повернулась.

– Вставай! Руки за спину! – рявкнул охранник.

Девушка устало подчинилась. Он вывел её из камеры и куда-то повёл.

Она равнодушно шла вперёд, даже не поинтересовавшись, куда её ведут и зачем. Она гадала, почему у неё болят пальцы под ногтями, и ей не терпелось посмотреть, что с ними.

Её подвели к двери и уткнули носом в стенку.

– Кэрол Ландж! – объявил охранник кому-то, заглянув в комнату, затем, взяв девушку под руку, завёл её внутрь со словами, которые тихо шепнул на ухо:

– Повезло тебе, детка. Считай, что ты спасена.

Подняв глаза, Кэрол поняла, что он имел в виду. Перед ней стоял Джек Рэндэл. Только прошли те времена, когда он был ей другом. Охранник наивно думает, что знаменитый адвокат пришёл её спасти. Только она-то знала, что всё наоборот. Он здесь может быть только по одной причине – поквитаться с ней окончательно, столкнуть в пропасть, когда она вдруг поскользнулась на краю. Ему остаётся её только немного подтолкнуть, и он не упустит такой возможности. Или не будь он Джеком Рэндэлом.

Встретившись с холодными серыми глазами, Кэрол повернулась к охраннику.

– Уведите меня. Я не буду разговаривать с этим человеком.

У охранника вытянулось лицо от изумления.

– Так это же Джек…

– Я знаю, кто это.

– Это ваш адвокат, – объяснил охранник. – Он будет вас защищать.

– Я отказываюсь от услуг этого адвоката, – губы её слегка скривились от презрения. – Пожалуйста, уведите меня отсюда.

– Но… – у охранника просто не было слов, поэтому он растерянно посмотрел на Джека Рэндэла, не зная, как поступить.

– Сними наручники и подожди за дверью, – велел тот тоном начальника. – И не беспокоить нас, пока я сам не позову.

Охранник пожал плечами и беспрекословно исполнил всё, что было велено. Когда он скрылся за дверью, Джек выдвинул из-за стола один из двух стульев и жестом пригласил девушку присесть.

Кэрол прошла по комнате и опустилась на стул. Бросив взгляд на руки, она с удивлением увидела, что её пальцы обезображены до неузнаваемости – обгрызены и искусаны, да ещё посинели от удара дубинкой.

Она помнила, как ударил её охранник, но как сама себя искусала – нет.

Увидев, что Джек уселся напротив, она спрятала руки под стол.

Она молчала и не смотрела на него, чувствуя, что он её разглядывает.

– Тяжёлая ночка? – поинтересовался он.

Кэрол не услышала в его голосе сарказма или злорадства, но всё равно была уверена в том, что он наслаждается сложившейся ситуацией. Ну и пусть. Ей всё равно.

Она промолчала, безучастно разглядывая царапины и трещины на столе. Бледное, измождённое лицо, тёмные круги вокруг глаз, и устало опущенные уголки губ – она не догадывалась, что так выглядит, но даже если бы знала, то ей было бы на это наплевать. Впервые в жизни её не заботила своя внешность.

– Воды хочешь? – Джек налил в стакан из графина воды и протянул ей.

Девушка не пошевелилась. Он откинулся на спинку стула, продолжая сверлить её пристальным взглядом.

– Зачем ты это сделала? – требовательно спросил он, но в голосе его прозвучали тёплые нотки, как когда-то, до того, как они стали врагами, как считала Кэрол.

– За Мэтта, – тихо ответила она.

– Я не об этом. Я знаю, за что ты её грохнула. Правильно сделала. Я бы и сам прибил эту сучку. Я спрашиваю, зачем ты позвонила 911, зачем сама себе накинула петлю на шею? Надо было избавиться от тела – и всё! Почему мне не позвонила сразу, а? Я бы всё устроил так, что никто бы никогда до тебя не подкопался.

Кэрол вскинула на него расширившиеся от удивления глаза.

– Что ты на меня так смотришь? Вызвать полицию – это самая большая глупость из всех твоих глупостей! Испугалась? Или решила проявить благородство и отправиться добровольно за решётку с гордо поднятой головой, позволив какой-то там шлюхе загубить твою жизнь, как она загубила жизнь твоего ненаглядного Ланджа? Мне было бы проще не позволить тебе угодить за решётку, чем оттуда вытащить.

– Но… я вызвала помощь, потому что она была жива. Я не знала, что она умрёт.

– И что? Думаешь, что если бы она осталась жива, тебе бы всё сошло с рук? Нужно всё доделывать до конца, раз начала, даже убийство. Добила бы её, вместо того чтобы помощь вызывать. А звонить нужно было мне, а не в службу спасения.

– Я не хотела её убивать. Это как-то… неожиданно получилось. Я разозлилась, потеряла над собой контроль…

– Ты жалеешь?

– Не знаю.

– Я уже сказал, о чём ты должна жалеть – о том, что ты натворила после того, как размозжила ей голову. – Открыв лежащую перед ним папку, он потряс перед носом девушки листом бумаги: – А вот это что, скажи на милость, а? Какого хрена ты созналась в убийстве? Кто за язык тебя тянул?

– А какой смысл отрицать? Всё равно мне бы никто не поверил.

– Зря, – буркнул он, пряча признание обратно в папку. – Считай, что сама себя за решётку отправила.

– И так бы отправили.

Услышав в её голосе безразличие, Джек окинул её внимательным взглядом.

– Ладно, что сделано, того не исправишь, – он постучал ухоженными пальцами по столешнице. – Разберусь, и не такое дерьмо разгребал. С этой минуты ты будешь говорить и делать только то, что я тебе скажу, даже если тебе это не будет нравиться. Будешь послушной умницей, и я вытащу тебя отсюда.

Некоторое время Кэрол недоуменно и настороженно смотрела на него, пытаясь понять, что всё это значит, и что он задумал на этот раз. Он может взяться за её защиту не с целью помочь, а для того, чтобы окончательно погубить. Но, с другой стороны, если он проиграет процесс, и его подзащитную осудят, это пошатнёт его репутацию. Нет, насколько Кэрол успела его изучить, честолюбие никогда не позволит ему добровольно проиграть дело. Ведь тогда уже никто не скажет, что у Джека Рэндэла за всю практику нет ни одного поражения, что, как адвокат, он всемогущ и непобедим. Если он официально собирается выступить её защитником, он сделает всё, чтобы её оправдали.

– Это невозможно, – вырвалось у Кэрол.

Он хитро улыбнулся.