Так сложилось, что я не могла принять участие в жизни моей дорогой и любимой тети в последние годы её жизни, и поэтому я вспоминаю её живой, веселой и здоровой. По характеру и внешности тетя Маша была полной противоположностью моей маме, и, невольно сравнивая их, я всегда удивлялась, почему люди одного возраста, имеющие близкую степень родства, были так непохожи друг на друга. Хотя они же были двоюродные сестры, проживающие в разных городах, но обе столкнувшиеся с тяжелой жизнью, связанной с войной и послевоенной действительностью. Мама была москвичкой, строгой, прямолинейной, в ней была какая-то искусственная женская гордость, она никогда не пользовалась декоративной косметикой и носила строгие платья. И только дома, несмотря на присутствие моего отца и брата, могла надевать одно и тоже платье много лет. Однажды папа разорвал одно из таких платьев прямо на ней, и сказал:"Вот тебе деньги - купи новое". Мама была полностью поглощена житейскими заботами, не посещала театры, кино и парки культуры и отдыха.
А тетя Маша была милой доброй провинциалкой, говорила немножко на "О", как все жители города Владимира, и эта простота придавала её внешности особый шарм. Она любила шить платья в ателье и носила их с кружевными манжетами и воротничками. Что самое интересное, её полноватая фигурка хорошо смотрелась и в нижнем белье. Мне всегда казалось, что именно про такую попу и говорят:"Попа как орех...", а ведь ей было уже лет шестьдесят или больше. А губки бантиком, аккуратно подведенные яркой губной помадой - так это точно про мою тётю. А эти бантики на губах рисовались даже перед походом на помойку. Муж её умер довольно рано, и потому хождение на танцы в парк по вечерам никем не возбранялось. Я летом подолгу гостила в её семье и знала все места увеселения местных пожилых людей: клуб и танцплощадку. Тетя Маша любила отдыхать в доме отдыха, о чем всегда с интересом рассказывала моей маме и приглашала её с собой. Но у моей мамы был мой папа, и этим все сказано. Я была подростком, и мне все это казалось очень интересным. Я часто представляла себе старичков, танцующих медленные танцы. "А может, они даже целуются", - думала я. Но, хотя тётушка и делилась со мной как с подружкой, но ничего шокирующего никогда не рассказывала, да, наверное, и нечего было рассказывать. Если танцев не было, то все пожилые люди собирались на лавочке во дворе, и эти посиделки никак не напоминали сборища старых сплетниц - просто бабушки выходили на прогулку. А однажды в Москве мы собирали тетю Машу на свидание с однополчанином. Как девушке на выданье делали ей прическу, подбирали платье. Тётя Маша со своим кавалером долго гуляли по нашему скверу. Поговорили, повспоминали и разошлись.
А ещё я вспоминаю вечерний чай с фирменным черничным пирогом, и нежное обращение к ней внука:"Баушка".
А тетя Маша была милой доброй провинциалкой, говорила немножко на "О", как все жители города Владимира, и эта простота придавала её внешности особый шарм. Она любила шить платья в ателье и носила их с кружевными манжетами и воротничками. Что самое интересное, её полноватая фигурка хорошо смотрелась и в нижнем белье. Мне всегда казалось, что именно про такую попу и говорят:"Попа как орех...", а ведь ей было уже лет шестьдесят или больше. А губки бантиком, аккуратно подведенные яркой губной помадой - так это точно про мою тётю. А эти бантики на губах рисовались даже перед походом на помойку. Муж её умер довольно рано, и потому хождение на танцы в парк по вечерам никем не возбранялось. Я летом подолгу гостила в её семье и знала все места увеселения местных пожилых людей: клуб и танцплощадку. Тетя Маша любила отдыхать в доме отдыха, о чем всегда с интересом рассказывала моей маме и приглашала её с собой. Но у моей мамы был мой папа, и этим все сказано. Я была подростком, и мне все это казалось очень интересным. Я часто представляла себе старичков, танцующих медленные танцы. "А может, они даже целуются", - думала я. Но, хотя тётушка и делилась со мной как с подружкой, но ничего шокирующего никогда не рассказывала, да, наверное, и нечего было рассказывать. Если танцев не было, то все пожилые люди собирались на лавочке во дворе, и эти посиделки никак не напоминали сборища старых сплетниц - просто бабушки выходили на прогулку. А однажды в Москве мы собирали тетю Машу на свидание с однополчанином. Как девушке на выданье делали ей прическу, подбирали платье. Тётя Маша со своим кавалером долго гуляли по нашему скверу. Поговорили, повспоминали и разошлись.
А ещё я вспоминаю вечерний чай с фирменным черничным пирогом, и нежное обращение к ней внука:"Баушка".
