тяжело дыша, Джейн, вновь вся за извивалась, болтая специально по-цыгански по сторонам своей той совершенно голой девичьей молодой двадцатидевятилетней красавицы латиноамериканки южанки грудью. Сняв со своих изящных утонченных, но сильных девичьих пальчиков свои чашечки сагаты, и отбросив их прямо на пол и ковры, Джейн затрепыхала ими по сторонам перед моими восторженными и пьяными, очумевшими от ее танцев, крепленого вина, возбуждения и жажды любовных утех мужскими глазами.
Ее груди метались из стороны в сторону как у Горьковской цыганки Рады. Перед моими глазами торчащими черными своими возбужденными и готовыми к моим поцелуям сосками будущей матери моих детей.
Джейн обмолвилась, что в роду у них был цыгане. Вроде как бабка была из цыган. Вполне вероятно и возможно, это было на самом деле так. Плюс латинская кровь. Южная кровь. Горячая зажигательная просто смесь, готовая сжечь своей ревностью страстью и любовью все вокруг и погубить в том огне любви даже себя.
Ее глаза, похожие на глаза той цыганки Рады, просто сжигали меня своим обжигающим любовным коварным гипнотическим и жаждущим развратных таких же любовных утех огнем.
Цыганка Рада из повети Горького «Макар Чудра» и фильма, что я видел в ранней своей молодости, вот, кто была моя Джейн. Мое первое сравнение было тогда, когда я ее превый раз увидел более точным. Я даже угадал. Нет, не танцовщица живота египтянка Тамала Низин, нет. Эта моя латиноамериканка южных и возможно даже цыганских кровей. Джейн Морган была так на нее похожа. Несмотря на свой плотный ровный идеальный загар всего девичьего стройного гибкого, танцующего передо мной и извивающегося, как пустынная змея тела. Милого красивого с карими практически черными глазами под изогнутыми черными бровями личика.
Сейчас, украшенного, на голове золотым, как короной венцом со сверкающим большим на лбу бриллиантом. Черными, как смола вьющимися мокрыми колечками длинными почти до самой женской кругленькой ягодицами девичьей задницы волосами. Эти ее извивающиеся в танце в золоченых на запястьях браслетах загоревшие до угольной черноты голые руки. Под юбкой вуалью стройные безупречно красивые голые и такие же загоревшие идеально лоснящиеся сейчас, как и руки в пальмовой смазке ноги. Загоревшее, почти как у негритянки Джейн Морган тело. Ее узкая гибкая в талии спина. Трепыхающаяся передо мной и моими пьяными, околдованными этой красотой глазами полненькая с твердыми торчащими возбужденными и готовыми к сексу черными сосками загоревшая до угольной черноты женская грудь, шея и плечи. И ее выделывающий круги над золоченом в шуршащем бисере и звенящих монетах с круглым красивым пупком полненьких девичий живот. Все это была моя красавица и любовница Джейн, моя цыганка Рада. Что погубила своей неприступной любовью и себя и любимого цыгана Лойку Забара.
Вот на кого моя Джейн была похожа. Моя пиратка и моя русалка Тихого океана. Моя рабыня любовных страстей и танцовщица танца живота.
Да, в тот момент, я именно так и думал. Даже сильно уже надравшись этого французского и итальянского крепленого вина пьяным.
Я вдыхал душный запах от таящего в свечах от огня воска. Женских духов, и еще запах моей утомленной своим танцем живота любовницы Джейн. Устойчиво распространяющегося на всю кают кампанию. Это был аромат самки и дикой сучки, жаждущей скорой случки. Аромат самой женщины, вспотевшей от эротического страстного любовного танца. Он был более, чем устойчивым сейчас, чем другие запахи среди душного спертого в трюмном помещении яхты воздуха.
Она была бесподобна. Я в ответ покачал своей отрицательно русоволосой русского моряка головой. В неописуемом любовном восторге.
- Ты лучшая! – произнес я Джейн, громко - Что ни говори! Лучшая!
Я хотел ее снова и безумно. И хотел тот, кто был в моих плавках и штанах. Мне сейчас от всех этих потрясающих видов и на радостях, хотелось либо текилы, либо просто русской водки.
Я целиком и в частности, просто, молча, как свихнувшийся дурак, пожирая мою восточную сексапильную танцовщицу своими затуманенными алкоголем пьяными синими русского моряка глазами.
Ее невероятно гибкое девичье тело сотворило и продолжало творить, такое, что я был просто без ума от всего увиденного.
Джейн была лучшей. Лучшей танцовщицей этого страстного и жаркого, убийственного сексуального любовного танца.
Она тяжело дышала и любвеобильно, как при любовно близости стонала. Возбужденно и прерывисто как словно при страстном сексе. Она хотела меня. Хотела моего детородного члена. И чтобы я вошел в нее. И прямо вот здесь в этой гостиной каюте. И прямо сейчас.
- Мой любимый – произнесла Джейн Морган – Я рабыня твоей любви. Мой господин. Я хочу твоей любви сейчас и прямо здесь.
Она была в настоящем сексуальном затянувшемся гипнотическом любовном трансе. Из которого, мог ее вывести теперь только я. И мой естественно детородный мужской член. Моя любимая Джейн хотела снова секса. Безудержного дикого практически животного секса и любви. Я жаждал того же. Уже порядочно пьяный и готовый на все ради такой потрясающей восточной танцовщицы. Обильно и щедро перемазанной скользкой лоснящейся по всему ее нагому женскому загорелому до угольной черноты женскому телу пальмовым маслом моей рабыни змеи.
А когда закончилась восточная красивая музыка и перестали стучать громко барабаны, Джейн, завершив свой любовный невероятно красивый танец змеи, подскочила ко мне и, бросившись в мои мужские жаркие объятья, обхватила меня за шею. Прижимаясь своим обнаженным телом ко мне. К моему торчащему детородному возбужденному в плавках и штанах члену, своим тем лобком и промежностью. И я вновь овладел ей, а она мной. Упав на устеленный коврами пол, мы любили друг друга. Страстно и безудержно. Стаскивая друг с друга одежду. Прямо в этой большой гостиной в трюме каюте, нашей летящей по бурным океанским волнам большой парусной крейсерской мореходной и быстроходной яхты «Арабеллы».
Нам никто не мешал. Дэниел был наверху и занимался вождением. Он был, так занят своей увлеченно работой, что даже не думал пока вниз спускаться.
Безымянный архипелаг
Мы шли вниз за линию экватора. Прошла еще одна ночь. Часы в главной каюте показывали 09:24.
Яхта шла пятые сутки, сотрясаясь всем корпусом на обоих винтах, днищем и килем бороздя под собой океанские волны. Опустив свои все паруса. Двигатели оба работали как часы в главной каюте «Арабеллы». Которые показывали три часа по полудню. Строго по компасу на юг. Ветра так и не было, как не проси. И приходилось использовать оба двигателя «Арабеллы». Ее треугольные парусиновые белые паруса, просто болтались на своих креплениях и тросах из металлизированного нейлона, своими белыми полотнищами как обычные тряпки.
Мы с Дэниелом скрутили оба кливера на бушприте нашей яхты. И запаковали их в брезентовые чехлы.
Я помогал Дэниелу на палубе целый день, и не сводил глаз с моей любимой Джейн.
Я отлюбил Джейн в тот утренний день в трюмной главной гостиной каюте на том ковровом полу просто на Ура! И моя девочка была счастлива как никогда. Она ведь тоже так вложилась в это совместное половое мероприятие. Она была его организатором и затейницей. Не щадя и не жалея себя как женщину. Джейн хотела любви и хотела детей. Я тоже этого желал. Мы когда все закончили и отошли от любовного кайфа, проветрили весь трюм нашей «Арабеллы». От всяких запахов. От нашего удушливого и терпкого любовного пота. Открыв все там оконные иллюминаторы над гладью пролетающих мимо них синих океанских волн.
Мы помылись оба в одном душе и переоделись в чистое белье.
Я хлопнул Джейн по ее круглой девичьей попке, следуя следом на саму палубу нашей яхты. Все выглядело, так как будто там внизу ничего не было и не происходило. Когда были убраны все Джейн сверкающие золотом украшения и вещи восточной танцовщицы для танца живота. Украшенный бисером и золотыми звенящими монетами пояс и лифчик с плавками. Шелковая белая вуаль юбка и на высокой шпильке золоченые красивые для танцев туфли.
Моя девочка танцовщица востока убрала их в свой под кроватью большой кожаный с замками чемодан, закрыв даже на замки и под ключ.
- Я вожу свой танцевальный наряд восточной танцовщицы никому, не показывая. Даже Дэни - произнесла она мне – Хотела завязать с танцами, да не решилась. Любимые мои вещи. Ты единственный, кто сегодня видел его в действии. Скажи, что не было ничего в твоей голове безумного?
Я пожал ей, молча своими мужскими плечами, а она зыркнула на меня своими черными цыганскими латиноамериканки южанки глазами.
Я заулыбался и сильно и крепко обнял ее у лестницы, ведущей на палубу яхты. Я прижался к девице своей русоволосой головой к ее черноволосой голове и потом чмокнул в загорелую смугленькую щечку.
Джейн хотела знать все. Она ведь так старалась. Она говорит, а я молчу.
- Не поверю ни за что? - произнесла мне Джейн – Твой женский окочурник, вон как торчал. Избороздил мою всю вдоль и поперек девичью вагину. Да и следы на коврах наших половых утех - произнес она мне – Пришлось чистить вручную.
- Мне больше понравился наш общий горячий душ – произнес, наконец, ей я. Как ты терла там под струями горячей воды меня и мылила как родная мама.
- Дурачок ты – Джейн произнесла мне недовольно зыркнув на меня своим карими и почти черными, как ночь красивыми женскими глазами.
И она толкнула меня в правый бок своим локтем правой руки. Вид был у Джейн такой, точно обиделась.
- Джейн, ты что обиделась – произнес ей я – Ты просто была Божественна прекрасна. Я до сих пор молчу, потому, что не могу еще отойти от всего, что получил от тебя. Ты такая женщина, что я даже не могу выразить своих всех даже до конца в отношении тебя чувств. Я
| Помогли сайту Праздники |
При цитировании ссылка на сайт обязательна. Exsodius 2008 - 2025
18+