«…быть внимательным, быть рассудительным, быть разумным и быть ответственным».
Как хотите, но это не принципы мышления. Это, скорее, принципы мыслителя. И, по-моему, даже такая строгая дисциплина ума никак не способствуют опровержению идей релятивистов.
Так что, нас уже не должны удивлять следующие рассуждения Мейнелла:
«Дедуктивная логика способствует действию разума: человек делает выводы из гипотез, а затем отвергает те гипотезы, выводы из которых не подтверждаются на опыте… Верно, что сама по себе и даже в сочетании с личным опытом дедуктивная логика не может открыть ничего нового. Однако у нас нет другого способы надежно установить истину».
Тут получается, что дедуктивная логика не позволяет открыть ничего нового, но способна обосновать гипотезу. Вообще-то это правильно, но тогда необходимо сказать, откуда берутся гипотезы? Вместо этого Мейнелл делает книксен перед укрощающим взором нашей Медузы. И далее он продолжает:
«Люди склонны к релятивизму в нравственных материях, но не проявляют такой склонности в повседневных делах… Релятивисты полагают, что моральные ценности и нормы поведения вообще относительны и полностью зависят от социальной среды. На мой взгляд, это вывод недалекого человека… Абсолютный нравственный критерий может быть сформулирован следующим образом: У нас есть свои представления о счастливой, достойной и полноценной жизни; в меру сил мы стремимся соответствовать этим представлениям и следим за тем, чтобы некоторые люди не получали преимущества за счет остальных. Здесь в силу вступают местные обычаи и традиции.
Я прихожу к выводу, что принципы истины и нравственных ценностей совершенно несовместимы с релятивизмом. Нравственный релятивизм можно рассматривать лишь как протест против догматического и близорукого абсолютизма, распространяющего на всех людей обычаи и условности...»
Нам-то понятно, почему релятивизм особенно процветает на «нравственных материях». Эти материи наименее очевидны и прочны. Задача противника релятивизма, быть может, как раз и состоит в обосновании существования такой материи. То есть, неплохо бы установить, откуда берутся «свои представления о счастливой, достойной и полноценной жизни», а также выяснить то, как возникает желание «следить» за «некоторыми людьми». Иначе «абсолютный нравственный критерий» за авторством Мейнейла ничего не прибавляет к нравственному императиву Канта.
Что же касается вывода о «несовместимости нравственных принципов и ценностей с релятивизмом», то профессор сам же опровергает его, утверждая, что релятивизм бывает нравственным, если борется с догматами и единомыслием. Впрочем, гораздо больше о благе релятивизма могли бы поведать религиозные деятели.
ОЛВИН ПЛАНТИНГА
«Помимо фантастической природы релятивизма, помимо внутренних его противоречий, главная проблема заключается в том, что релятивизм полностью ликвидирует проблему несогласия. Один человек говорит: «Неправильно подвергать людей дискриминации из-за цвета и кожи». Другой говорит: «Нет, это правильно». И каждый считает, что он прав. Тут появляется релятивист и говорит нам, что сама предпосылка дискуссии является ложной – ведь нет такой вещи, как просто истина. Истина, говорит он, существует лишь относительно той или иной позиции. Но тогда суть разногласия исчезает. Каждый человек просто объясняет, как обстоит дело с его точки зрения, и каждый вполне может согласиться со своим оппонентом в том, что с противоположной точки зрения дела обстоят так, а не иначе… По мнению релятивиста, разногласия предполагают, что мы не можем утверждать что-либо с уверенностью. Далее релятивист переходит к отрицанию самого понятия «несогласие».
Поразмыслив над словами Плантинга, наверное, мы придем к выводу, что релятивизм – вещь полезная, поскольку примиряет спорящих на том основании, что истины непостижимы. Но в этом случае релятивизм становится на пути самой диалектической логики. Помните? Тезису противоречит новый тезис. Результатом их противоборства является синтез, который отрицается новым тезисом. И эта диалектическая логика лежит в основе развития мысли. Из этого следует, что ликвидация «несогласия» приводит к остановке процесса познания. Таким образом, устраняя конфликт тезисов, релятивизм сам создает условия своей истинности. Правда, в случае остановки процесса познания и его собственная истинность уничтожается. Как видите, здесь мы сталкиваемся с известным мистическим эффектом, когда змея глотает собственный хвост. Такова настоящая природа релятивизма.
Впрочем, все не так плачевно. Дело в том, что «креативная философия» опровергает догму диалектического материализма о развитии познания путем «отрицания отрицания». Наше учение доказывает, что противоречие тезисов ведет лишь к их столкновению, а само развитие мысли подчиняется творческим принципам разума.
Однако каков Плантинга! Ведь на самом деле он нам предлагает примириться с релятивизмом.
ДЖЕРАРД ХЬЮДЖЕС
«Различие языков и культур показывает, что мы интерпретируем окружающий мир множеством способов».
Если вы заметили, с помощью этой фразы Хьюджест уклоняется от прямого взгляда на вопрос о реальности мира. Так он сводит релятивизм к проблеме истинности наших представлений о действительности, подразумевая, что она-то, действительность, бесспорно объективна. Но, даже не смотря на такой хитрый трюк, он вдруг заявляет:
«У нас нет нейтральной архимедовой точки опоры для оценки истинности различных интерпретаций».
Продолжая говорить об интерпретациях, Хьюджес не только избегает мертвящего взора нашей Медузы, но и ведет бой с тенью чудовища, где безуспешно пытается найти ее уязвимое место:
«Если мы соглашаемся с каким-то конкретным пониманием мира, то обнаружим, что можем взаимодействовать с ним более предсказуемым образом, лучше контролируем ситуацию, имеем более связное понимание происходящего… Это подталкивает нас к убеждению, что мы действуем правильно».
Ну да, все правильно. Если дело только в интерпретации объективной реальности, то остается только приноровиться к данности, а при необходимости всегда можно внести изменения в мировозрение. Допускаю, что кому-то может не понравится прагматизм наше жалкого подражателя Персею, но, как выясняется, он и не собирался всерьез сражаться с Медузой.
«Принцип релятивизма чаще распространяется на область нравственных отношений, а не на знания в целом. Это легко объяснить, поскольку тест на успешное взаимодействие с окружающим миром в отношении нравственности провести гораздо труднее, чем, скажем, в отношении химии или медицины».
То есть, Хьюджес согласен с большинством философов в том, что «нравственная материя» — самое слабое и спорное звено реальности. Да, скажите мне, что это неожиданный выпад! Но причем здесь интерпретации? Наверное, имеется в виду, что духовная сфера - лучшее место для интерпретаций. Однако тут наш Лжеперсей вдруг бросается в атаку.
«Абсолютизм может и даже должен утверждать, что каждый человек имеет моральную обязанность поступать в соответствии со своими лучшими убеждениями, даже если эти убеждения фактически являются ошибочными».
Здорово! Не правда ли? Оказывается, совершенная достоверность, «абсолютизм», и есть та самая Архимедова точка, которая, видимо, возникает из интерпретации самого абсолютизма. В этом случае абсолютизм состоит в том, что нравственные нормы могут быть продиктованы убеждениями, притом ошибочными. Как тут не вспомнить изречение Батлера: «Все философии в конечном счете абсурдны, но некоторые абсурднее, чем другие».
ДЖОЗЕФ СЕЙФЕРТ
«Релятивист, утверждающий, что истина относительна, противоречит сам себе, так как провозглашает истинным собственное суждение. Обнаруживая внутренние противоречия релятивизма, мы убеждаемся, что он не может быть верным…
Существует необъятное царство очевидных истин… Мы видим эти истины в математических объектах и законах, которые ими управляют, в нравственном порядке, в природе любви и т.д.
Непосредственный доступ к очевидным истинам – это еще одно опровержение релятивизма, причем даже более глубокое, чем выявление его внутренних противоречий».
Замечательный пример здравомыслия. И кажется, будто релятивизм уже сметен с порога большой философии. Но, как мы уже говорили, релятивисты не из тех, кто так запросто сдает позиции. При встрече с каким-нибудь особенно настырным представителем этой породы Фомы Неверующего Сейферт мог бы услышать в ответ:
«Вот, видите, даже релятивизм содержит противоречия, которые отрицают его истинность. А это значит, что он подчиняется собственным принципам, доказывающим условность знаний. А что касается «очевидных истин» попробуйте доказать их хотя бы с помощью ваших «математических законов». Правда, вначале найдите способ убедиться в реальности тех яблок, которые вы собираетесь подсчитывать. Ведь может оказаться что ваши «очевидные истины» вам просто грезятся. Да, и по поводу «нравственного порядка» и «природы любви», к которым вы имеете непосредственный доступ, тоже сообщите какие-нибудь внятные сведения».
ДЖОРЖ Ф.Р.ЭЛЛИС
«На мой взгляд, релятивистский подход к науке может развиваться лишь теми, кто не имеет практического научного опыта», — сходу заявляет Эллис.
И тут он, разумеется, прав на все сто процентов. Действительно, какой нормальный релятивист будет заниматься наукой?!
Одержав эту маленькую победу над врагами знаний, Эллис продолжает:
«Одной из наиболее поразительных особенностей науки на протяжении ее истории было многократное развенчание разнообразных ее гипотез о природе реальности».
Вот это да! Как же так? Вы тоже это видите? Но ведь это самое махровое отрицание подлинности научных знаний.
«Наука часто изумляла ученых, — продолжает наш ренегат, — и вынуждала их пересматривать свои теории перед лицом неопровержимых экспериментальных доказательств. То же самое справедливо и по отношению к математике, где феномен хаоса был скрыт в простых уравнениях вплоть до прошлого десятилетия».
[justify] Черт! Да он же, этот Эллис, копает уже под математику, то есть, под самый фундамент
И еще: не знаю как другим, но мне очень мешали идти за мыслью лишние слова и выражения, которые работают на красивость, изящность текста. Это как идти по узкой лесной тропе - все время приходится убирать-раздвигать ветки, не имея возможности увидеть, что там за ними дальше.