МЕДУЗА ГОРГОНА РЕЛЯТИВИЗМА

      «Утверждения о том, будто научные теории являются лишь результатом общественного устройства и социального развития, представляется мне несостоятельным».

    Ах, вот оно что! И ради столь ничтожной мысли профессор прикладной математики Джорж Эллис сдал такие козыри релятивизму. Это все равно, как ловить пескаря на фарш из семги. Ему, видите ли, «представляется». То есть, он к тому же  еще и не уверен.  Да ведь никто всерьез и не думает, будто научные открытия зависят от политической системы. Но даже если и зависят, допустим, в смысле предоставления определенных условий и финансов, что из того? Речь ведь идет о принципиальной возможности приобретения истинных знаний. Разве общественное устройство исключает ошибки и заблуждения в науке? Притом как раз наука и создает условия для образования политической системы.

  Ну, а поскольку даже научные теории нашему вероотступнику всего лишь «представляются» независимыми от социального развития, то чего уж говорить об общественных научных дисциплинах, где, по словам Эллиса, «исследователь сталкивается с невероятным разнообразием человеческого поведения и культурных систем». Эллис, впрочем, говорит о каких-то «путеводных нитях» для анализа общественных отношений, но все его дальнейшие рассуждения сводятся к надеждам на возможность приобретения точных знаний и завершаются следующим утверждением:

    «Великие литературные произведения не могли бы приобрести универсальную значимость для всех времен и народов, если бы не существовало общей нити, связывающей человеческое понимание во всех культурах».

    Как хотите, но я подозреваю, что упомянутые нити - те самые, которыми шит белый флаг, поднятый Эллисом из окопа навстречу мертвящему взору Медузы Горгоны.

    Да, конечно, есть что-то общее в основе разума людей. Но что именно? Платон говорит, что это душа, обладающая некими знаниями, а Фрейд утверждает, что это  животные инстинкты, которые определяют сознание, а Шопенгауэр учит, будто все сущности движимы волей к жизни, а Гегель  под «связующей нитью понимания» подразумевает диалектическую логику… И кому прикажете верить?

    РАЛЬФ МАКИНЕРНИ

    «Релятивизм  — одна из самых трудно приемлемых концепций. Если вы сомневаетесь насчет самого знания, то вы не сомневаетесь в том факте, что вы знаете о своем сомнении. В итоге вы оказываетесь перед старой дилеммой, стоявшей перед Декартом: он глубоко доверял тому самому рассудку, в существовании которого не испытывал никакой уверенности».

    Похоже, мы здесь, наконец-то, имеем дело с мастерским выпадом против концепции релятивизма. Действительно, опровергая что-то, мы тем демонстрируем наше знание о нашей способности и возможности отрицать нечто, и значит, разрушать, уничтожать его. То есть, мы уверены в уничтожимости сущностей. Мы, допустим, не знаем, как устроен комар, зато точно знаем, что можем его убить.

    Но откуда у нас это знание? Быть может, оно содержится в самой природе мышления с его «духом отрицания», источником которого является Гегелевское «ничто»? А может, это знание присуще уже  разуму младенца, когда его внимание способно отправлять вещи в небытие и вызывать их возникновение? Собственно, Гегель с этого и начинает свою диалектическую логику. Он противопоставляет бытие и «ничто». И чтобы воспринимать бытие, которое для разума младенца выглядит как нечто аморфное, условно говоря, в виде какой-то медузы, или хаоса, равного «ничто», человек должен научиться отделять одни объекты от других. Тут-то и необходимо «ничто», позволяющее выделить нечто из общего. Но для этой операции человек должен иметь знание о том, что это возможно, и то, как это делать. Вот вам и врожденное, априорное знание.  И оно абсолютно, поскольку и в реальной, и в воображаемой действительности все объекты  имеют собственную форму и качества. Так что,  даже если мир – это всего лишь иллюзия, наше знание о роли «ничто» в созидании «определенностей» абсолютно, хотя и не является осознанным, как многие знания, таящиеся в области бессознательного.

      И еще, не доказывает ли знание о том, что мы можем уничтожить некую сущность, тот факт, что она существует? Ведь если она не существует, то она в принципе неуничтожима. И не следует ли из этого, что и сам релятивизм может служить доказательством существования подлинных знаний?

    Да, тут есть о чем подумать. Во всяком случае,  релятивизм здесь уже выглядит, как проявление некоего абсолютного знания.

    Подобных размышлений я и ожидал от профессора Нотр-Дамского университета Ральфа Макинерни, но  вместо этого он заключает:

    «На мой взгляд, почти что постыдно заниматься аргументацией в пользу очевидных вещей».

    Да, не густо. Но знаете, а мне нравится. Действительно, почему это мы должны сомневаться, что перед нами дерево, если это дерево прямо перед нашим носом. Это просто-ки оскорбительно для дерева. Мы, видите ли, существуем, а существование дерева ставим под вопрос. Что это, как не амбиции нашего Эго. И все это по милости мышления. Его стараниями. Между тем, дерево такое же произведение природы, как и мы с вами. Воистину, некрасиво, братцы, получается.

    И все же, как вы, наверное, заметили, убедительного разгрома  релятивизма силами наших знаменитых философов как-то не наблюдается. Не смотря на развитие науки, у защитников объективных знаний явно не хватает решающих аргументов, чтобы отсечь все головы из прически  нашей Медузы Горгоны.  Слишком очевидна  неуверенность и осторожность  титулованных мудрецов из книги Варгезе. Так что, нам остается надеяться на самого зачинщика их «крестового похода» против врагов здравомыслия.

3

РОЙ АБРАХАМ ВАРГЕЗЕ

  «На заре третьего тысячелетия человечество столкнулось с удивительным парадоксом: постоянное нарастание  научной информации сопровождается столь же постоянным падением уверенности в нашей способности к познанию, — начинает Варгезе свою атаку. — Ричард Рорти, как и другие нигилисты, даже утверждает, что лучшим выходом для философов будет отказ от философии, и что следует отказаться от идеи, будто истина находится где-то там и ждет, когда люди обнаружат ее».

    Да, сразу чувствуется решительность и хватка настоящего борца. Но стоит заметить, что с точки зрения «Креативной философии» никакого парадокса здесь нет. Не лишне напомнить, что в нашем представлении феномен отрицания знаний определяется как естественный и закономерный эффект деятельности мышления. Ведь мышление подчиняется законам диалектики, каковым подчиняется и сама материя. Основным из этих законов является закон «отрицание отрицания». Он-то и выдает порочную склонность материи и мышления к самоликвидации. Однако самоуничтожению материи в природе препятствует первородная Энергия Вселенной, а  мышление существует благодаря творчеству нашего разума.  Если энергии, приложенной к атому, недостаточно, то атом сворачивается в точку небытия, также как и мышление невозможно без деятельности разума.  Если же энергии много, то материя развивается, но тяготеет к самоликвидации через накопление хаоса, равносильному «ничто». Хаос, создаваемый деятельностью мышления, осложненному диалектическими «отрицаниями»,  представляет из себя такой объем противоречивых знаний, в котором тонет и исключается всякое истинное знание. Тенденция к подобному переизбытку информации как раз и наблюдается в современном мире. Так что, неудивительно, что у нас все меньше «уверенности в нашей способности к познанию истины».

      Однако все далеко не безнадежно. Всем разрушительным процессам в природе препятствует творческая энергия Вселенной. Это она приводит материальные и духовные объекты в гармонию, подчиняясь  «креативным принципам». Одним из этих принципов является принцип развития «от сложного к простому». Этот принцип присущ и творчеству нашего разума. Если бы его не было, то в связи с накоплением знаний, философию, действительно, следовало бы отправить на помойку истории науки. Зато теперь  мы имеем удовольствие внимать следующему тезису Варгезе:

    «Один из фактов универсального и непосредственного опыта заключается в том, что человеческие существа не только способны к познанию, но и наделены врожденной базой данных, охватывающей основные и абсолютные принципы реальности».

    Ага, «наделены врожденной базой данных»… Как это понимать?  Мы что, рождаемся с базой данных?  А как же «Tabula rasa» (с  лат. — «Чистая доска»)?  Напомним, что это латинское  выражение было  введено Джоном Локком для критики «врожденных идей» и  используется для обозначения гносеологического тезиса о том, что отдельный человеческий индивид рождается без  встроенного умственного содержания.

    В свете учения Джона Локка идея наличия «базы данных» у младенцев представляется сомнительной. Но если эта база данных сводится к «основным принципам реальности», то тут есть, о чем подумать. Ведь одно дело «идеи», а «принципы» — это как будто совсем другое. В расхожем представлении «идеи» — это какие-то умозаключения, догадки, открытия. Правда, на самом деле, стараниями философов и особенно Платона, идеи вполне могут быть принципами. Так что, важно выяснить, какие именно «принципы реальности» имеются в виду?  Впрочем,  Варгезе свою мысль поясняет:

  «Именно эта база данных служит основой для мыслей, рассудка и всех построений человеческого разума. Для большей ясности можно назвать эту чисто человеческую способность осознавать фундаментальные истины об окружающей реальности «сопиентальным чувством, а его субстрат – те истины, которые воспринимаются «сапиентальным чувством», — «сапиентальной базой данных», или, точнее, «сапиентальными чувственными данными». «Сопиентальное чувство», как я его понимаю, является динамическим устройством связи между мыслями и явлениями, определяющим различие между действительным в нашем восприятии и актом познания на основе предыдущего опыта…

    То, что я называю сапиентальным чувством, имеет множество других названий. Это и «здравый смысл», и «логическое чувство», и «интуиция», и «базовые принципы» и «самоочевидные факты», и «основные побуждения» и  «данность». К сожалению каждый из этих терминов оброс огромным количеством дополнительных значений и двусмысленных толкований, в зависимости от контекста».