Пролог
Интересно, о чем может думать учитель, отходя ко сну? Только не об учебных планах, отчетах и пр. О таком «контенте» думают лишь школьные и вузовские работники. Другое дело, позволит ли начальство быть этим работникам учителями? Тем не менее, учителя думают, как раз о том, чему они учат и кого они учат, кто они, эти ученики.
Настоящего учителя интересуют не другие учителя, до которых ему нет никакого дела, а только ученики. Интерес к коллегам – это дело пустое. Никакого учителя не научишь быть настоящим учителем. Этому можно научиться только у самого себя как первого ученика. Поэтому ни в коем случае не следует учить молодых учителей. Все равно не научишь. Поэтому пускай учатся этому сами у своих учеников.
Чему же этих учеников можно научить? Вот об этом думал, засыпая, Семен Семенович Немес (студенты в кулуарах переиначили его фамилию в «Немец», прочие – «Це-мен»). И чему? Об этом мог его спросить, любопытный читатель. Много чему. Только нельзя научить ученика быть человеком. Но именно этому хотел учить Семен Семенович своих учеников. Слава Богу, его ученики были уже юношами и девушками. Ведь его предмет может оказаться интересным людям никак не раньше указанного возраста. Поэтому Семен Семенович работал не в средней школе, а в вузе. Сегодня он думал об этом предмете, о том, как сказать своим студентам, чтобы они поняли, зачем они изучают то, что понять не в состоянии.
Дорогой читатель, наверное, вы уже поняли то, какой предмет имел в виду учитель. И действительно, как можно учить его студентам? В принципе, они могут ему учиться сами, полностью полагаясь на сам предмет в виде, например, текста мыслителя. Но как учить и в итоге научить ему студента, а тем более студентов, тому, кто является не философом, а учителем философии? Это вопрос, на который трудно, если, вообще, возможно найти ответ. Почему?
Хотя бы потому, что тех, кого специалисты философии – философские ученые - считают философами или мыслителями, все эти Платоны, Аристотели вместе с Кантами, Гегелями, являются таковыми только на словах, ибо от них остались одни слова. Есть ли там мысли, а тем паче идеи, - это еще вопрос. НО пусть даже если в них они есть, что с того? Есть ли они в комментариях на них, на которые горазды научные философы (какая, в принципе, разница как их называть ученые философы или философские ученые, если она в одних словах) и ученые философы или учителя философии.
И все же есть некоторая разница между этими категориями учителей философии. Но она касается скорее смысла, чем значения, если мы имеем дело с научным философом и философским ученым. Так научный философ проводит демаркацию между своими утверждениями и утверждениями таких, с позволения сказать, «философов», которые не являются учеными. Между тем, как философский ученый занят не словами, не предложениями, но мыслями. Его интересуют не абстракции в словах, но конкретные мысли, смысловые, а не голосовые, связки. Вот когда речь заходит об ученых философах, то мы имеем уже не смысловое различие, а отличие в значении термина. Ученые философы - это уже не исследователи смысла понятий и значения слов, но такие ученые, которых научили философии, чтобы они сами учили философии, зная философское учение.
Глава первая. Путь в философии
Семен Семенович был таким учителем, которому было мало слыть учителем философии в качестве ученого философа, ибо он так и не смог научиться философии ни у учителей философии по речам, ни у философов по текстам, самой философии. Конечно, он был обучен философской грамоте и даже был философски образованным человеком. Мало того, некогда он занимался философской наукой как научный работник.
Правда, он не был ученым философом со званием профессора, оставаясь лишь доцентом со степенью «доктора философии». Но всего этого мало для того, чтобы научить студентов философии. Для этого необходимо быть самому философом, мыслителем. Тогда что оставалось делать? Учить студентов философии так, чтобы не научить ей, но своим примером показать студентам как можно учиться у философии. Выучить философию нельзя. Но можно ей учиться всю свою сознательную жизнь.
В таком разе как ей заниматься в университете? Следует читать сочинения самих философов и комментарии на них философских ученых, обдумывать их содержание и со своими думами ходить на лекции учителя философии. Функции учителя в высшей школе ограничены преподаванием. Он преподносит студентам в своих лекциях философию как предмет обучения. Что же из философии он преподносит студентам?
В последнее время задача преподнесения студентам философии усложнилась, ибо преподавателю философии дается минимум времени для знакомства со столь сложным предметом, который нельзя заучить (заучить можно учебник по философии). Поэтому теперь он не дает знание философии, точнее, философское знание или знание того или иного философского учения или кратко знакомит учеников с основными философскими учениями, но дает лишь учебный материал для информирования о том, что такое философия в общем. У него почти не остается времени для того, чтобы научить студентов думать, потому что начальство заставляет его информировать студентов, чтобы у них накопился массив информации по философии для тестирования, но не их способности думать, а давать готовые ответы на готовые вопросы.
Между тем в философии важно подготовить вопросы самим студентам уже готовым быть способными заниматься философией. Но как им быть готовыми к знакомству с ней, когда их не научили в школе думать. Ведь наша средняя школа не учит этому. Кстати, этому не учила и советская школа.
Так чему школа учила и до сих пор учит? Как быть грамотным человек: читать, писать, считать. Правда, теперь учителя поменяли указанную последовательность, поставив вперед способность считать, сделала ее главной способностью, превратив две другие способности во второстепенные. И это понятно почему: мы живем уже не в обществе знания, а в эпохе информации. Прежде мы были знающими, а теперь компетентны. Но так труднее становится образованными людьми. Но современному обществу не нужны образованные люди. Ему нужны специалисты в своем деле. На это сгодятся и грамотные люди. Образование же – это твое личное дело. Пускай ему учит тебя сама жизнь.
В таких невыносимых условиях преподавания в университете Семену Семеновичу стало трудно быть учителем. Но он из кожи лез, чтобы остаться им, и, естественно, поэтому получал каждый день нарекания от заведующего кафедрой, от ее завуча, да, вообще, от других кафедральных преподавателей и не только, что недостаточно информирует своих учеников о своем учебном предмете. Порой сами ученики не то что делали ему замечания, но указывали, что им нужно от него.
В этом смысле он давно не был востребован как учитель, ибо от него ждали, чтобы он стал работником образовательного сервиса, обслуживающим подрастающее население духовным продуктом, наемным работником, предоставляющим (дающим) образовательные услуги студентам, для того, чтобы они получили (если «сидели» на грантах, то даром, а все прочие за деньги в кассу учреждения образовательных услуг, которым начальники сделали университет) его в словесном, а ныне в цифровом виде и стали благодаря этому грамотными потребителями.
Но наш герой все эти требования, предъявляемые именно его, а не какой другой персоне, истолковывал на свой философский лад. Он, конечно, делал скидку на неблагоприятные для занятия философией условия, но гнул свое. Он пытался думать сам на занятиях со студентами и, разумеется, не укладывался вовремя, до звонка с урока. То, что он не успевал изложить, он рекомендовал студентам изучить самостоятельно. Нужно ведь и самому поработать головой, а не все узнавать со слов преподавателя.
Глава вторая. Разговор учителя с учениками
Вот и сегодня, 22 апреля, он, изучая на лекции тему по философии религии относительно веры в Бога, не все успел им рассказать. Разумеется, говорил он не для информирования студентов о том, во что следует верить, что требовали от него учебные планы, и не для поучения, что требовалось для обучения сразу же после свержения советской власти, но токмо ради одной человеческой мысли, для развития их ума, чтобы они не принимали ничего, слепо, на веру. В результате он напросился на вопрос известного уже на курсе спорщика Руслана Любимова, получившего прозвище «Фома Неверующий».
- Семен Семенович!
- Ау.
- Разве не бывает зрячей веры?
- От кого я это слышу? Ребята, вы слышите речь не атеиста, но религиозного мужа. Случилось чудо: слепец прозрел, скептик уверовал.
- Ну, Семен Семенович, я не меняю своих убеждений. Но следует быть беспристрастным. Ведь в науке есть различие между слепой и зрячей верой?
- Конечно, есть. Есть оно и в религиозной среде, а это уже не научная среда. Но мы-то занимаемся с вами не наукой и не религией, а философией, с вашего позволения сказать, религии. Хотя в этом словосочетании трудно найти философию.
- Как же лекции Гегеля по философии религии? – задал часто молча сидевший на лекции Макс Карлсон.
Ребята на курсе часто «этим» пользовались, добавляя к тому, что говорил их сокурсник, «так сказал Карл Маркс, который живет на крыше, как утверждает Астрид Линдгрен».
- Так для удобства назвали размышления Гегеля о религии. Можно сказать, это своего рода «феноменология религии». Гегель написал там и потом прочитал то, что думал о религии.
- Но все же, как насчет слепой и зрячей веры, - не унимался Фома Неверующий.
- Да, никак. И что вас, батенька, так разобрало? Все просто. Когда мы имеем дело с религией, то еще меньше напрягайте извилины, чем вы напрягаете, когда имеете дело с наукой. Только в таком случае поймете нечто, претендующее на смысл. Религия нужна вам лишь для того, чтобы вы отучились, если, правда, уже научились, думать. Неужели вы хотите, как ученые думать о том, о чем нельзя думать?
- Запрещено?
- Да, нет. Не только поэтому, а потому что в Бога, точнее, в религию можно только верить. Думают только по инерции ученые, не успев одуматься при переводе внимания со своего предмета на чужой предмет уже не знания, но веры.
- Но как же быть с теологией, которая дает нам знание о Боге? – возразила Елена Прогорклова, первая красавица на курсе, получившая прозвище «Елена Прекрасная».
- Теология – это вне-научный предмет с точки зрения современной калькулирующей, счетной, количественной науки. Ваш вопрос имел бы научный смысл в стенах университета лет пятьсот-семьсот назад, когда ученые занимались наукой скрытых качеств – наукой Аристотеля. Одним из этих, уже метафизических качеств могло быть качество быть Богом.
Возвращаясь к религиозной вере, скажу, что словосочетание «зрячая вера» – это оксюморон. Во избежание вашего недоумения поясню сей термин. Это само-противоречивое слово, вроде круглого квадрата, дурака и прочего в том же духе. Конечно, таково буквальное толкование зрячей веры, ибо объект веры
