боялись ехать ночью.
- Чего боялись?
Степан немного успокоился. Он стал говорить смелее:
- Ты знаешь, ваше благородие, что для ночного проезда мимо рощи Пакаша надо иметь две головы.
- Хе-хе... удивительно... - опять перешел Огуречников на шутливый голос. -Не слышал, чтобы бандит боялся ходить по ночам. Я думал, что головорезы только по ночам и промышляют. Оказывается, нет... Есть воры, которые боятся ходить ночью. Хе-хе...
- Ваше благородие...
Огуречников махнул рукой и перебил Степана изменившимся голосом:
- Ночью значит страшно ездить тебе?..
- Как доказать, ваше благородие, что мы поехали окружной дорогой, а не прямой?
- Ладно... Можно и не доказывать... Ты крещеный?
- Крещеный, - ответил Степан, не услышав подвоха.
- Хорошо... С крещёными говорить приятнее... Вон! — Огуречников указал пальцем на икону, - глядя на икону, перекрестись и поклянись, что ты не ехал на базар через Черный мост и не убил человека!
Если бы в этот момент погасло солнце, то для Степана бы не заметил этого. Услышав о клятве, он помертвел. Нет слов, Степан не любил ходить в церковь и не соблюдал церковных обрядов. Но он искренне верил в Бога. Страшнее смерти для него была ложная клятва перед Богом.
Огуречников тут же заметил, что Степан в отчаянии и растерянности. Самый надежный способ дознаться до правды действовал безотказно.
- Ну, жду... Ты говоришь, что ты честный человек... что веруешь... клянись...
Степану не хватило сил ни на ложную клятву, ни на правду. Он растеряно произнёс:
- Ваше благородие, я не буду упоминать имя Бога ни за что!
- Значит – все верно? Ты убил человека? - поспешно спросил Огуречников.
Степан признавать вину не стал.
- Нет, я так не сказал. Я сказал, что нехорошо упоминать имя Бога.
- Значит, ни клянешься, ни признаешься?.. - сказал Огуречников. - Эй!.. Староста!..
В избу поспешно вошел Платон.
- Что надо сделать?
- Этого, - указал Огуречников рукой на Степан, - отведи в караульную избу!
- Ваше благородие, что с ним делать в сторожке?
- Это будет видно позже, - сказал Огуречников. ― Вводи другого!
- Сейчас, Григорий Петрович! - льстиво сказал Платон. Повернувшись к Степану, процедил:
- Что ты смотришь, иди!
Степан вышел из дома вслед за Платоном. В сенях он встретился с Максимом.
- Что было? - торопливо спросил тот.
- Смотри, Степан! - пригрозил Платон пальцем. ― Вам нельзя говорить друг с другом!
Степан даже не взглянул на Платона.
- Он уточнял, как, по какой дороге мы ехали на рынок.
- Ха, вы друг с другом договариваетесь? Сейчас расскажу все! – взвизгнул Платон.
- Ты не человек, Платон. Что мы тут такого сказали? ― Максим с упреком взглянул на старосту.
- Я не человек? - еще больше рассердился Платон. Максим прямо смотрел на него.
- Что это за слово, которое ты хочешь передать уряднику? Что, хочешь продать нас?
- Ха, я вас продам!
- Тебе же жить с нами еще дальше.
- С такими разбойниками как вы, нельзя жить вместе, одной дорогой нельзя ходить!
Степан холодно оглянулся на Платона и шагнул в его сторону.
- Это мы разбойники?
Платон посмотрел то на Степана, то на Максима и отступил.
- Не я придумал это слово, это сказал урядник. А я ... я делаю только то, что велит начальство. Вот тебя он приказал отвести в караульную и закрыть там. Максима велел мне ввести в дом - я должен завести его.
- Мне зайти?
- Велел войти. Сказал, что ждет тебя сейчас. Заходи, заходи! – бросил староста Максиму.
Тот успокаивающе посмотрел на кума. «Не бойся, мы вместе", - говорили его глаза. Он снял шапку и вошел в избу.
На обратном пути из караульной избы Платона остановила толпа односельчан:
- Говори, Платон, что произошло?
- Ну, что ж. Степан и Максим убили человека у Черного моста... Сам урядник кинулся в погоню, приказал, чтобы Степана сейчас взяли под стражу.
Платон очень хотел опорочить их перед односельчанами.
Он их ненавидел. Почти на каждом собрании Максим разоблачал вредные действия Платона, мешал ему использовать народные деньги по своему усмотрению. Степан, будучи земельным уполномоченным деревни, не разрешал старосте продавать или сдавать в аренду землю населения. Платон всячески старался разбогатеть. Степан с Максимом мешали ему.
Но его слова еще больше возвысили имена Степана и Максима, сделав их героями. Недаром старики говорят:
- У поля есть глаза, у леса есть уши.
Весть о том, что под Черным мостом лежит труп, быстро распространилась не только по Янишу, но и по окрестным селам. Были и те, кто опознал труп. Неизгладимое впечатление на людей произвело то, что убит разбойник. Население было искренне благодарно тем людям, которые смогли хоть как-то спасти их от ежедневной опасности. Слова Платона у караульной избы подтвердили догадки насчет того, кто убил разбойника. То, что урядник приехал допрашивать Степана и Максима, вызвало бурю негодования односельчан. Желание хоть как-то спасти героев усилилось.
Тем временем Огуречников допрашивал Максима. Но на все вопросы Максим отвечал одно и то же.
- Ага, у тебя нет желания говорить правду?
- Я говорю правду. Как я могу сказать, что ехал через Черный мост? На себя клеветать мне что ли? - как ни в чем не бывало, ответил Максим.
Огуречников на мгновение поглядел на Макса и захохотал.
- Слыхал, Мошков! Хочет перейти через реку, не смочив ног.
Мошков тоже засмеялся, пытаясь угодить Огуречникову. Максим еле сдерживался от ярости, слышав их смех, он бы и сам с удовольствием посмеялся над этими злодеями. Но теперь судьба в их руках. Он приложил одну руку к груди, чтобы вышло трогательнее:
- Истинно говорю, если из уст моих вышло вранье, то не сойти мне с этого места!
Огуречников вдруг перестал смеяться. Ему пришла в голову добиться признания другим методом. Он хоть и не новый, но вводил в заблуждение многих и помогал заставить их говорить то, что они хотели скрыть.
- Степан Иванов немного по-другому сказал.
- Что он мог сказать иначе? - спросил Максим.
- Он рассказал, как убил человека.
Огуречников притворно вздохнул, как бы сочувствуя Максиму:
- Ну? Что скажешь?
Максим конечно ожидал, что чиновники могут повернуть речь в любую сторону. Но слишком меткое попадание немного запутало его. "Неужели он нарушил обещание, чтобы спасти меня?"- вспомнил он предложение кума. И тут же понял: «Меня просто хотят поймать на лжи. Кум не мог изменить свое решение. Отступать от своих слов нельзя».
Отвечая на пронзительный взгляд Огуречников, Максим поспешил ответить:
- Не знаю. Кум Степан, вероятно, сошел с ума. Здравомыслящий человек не скажет, что сделал то, чего не сделал...
- Ты хочешь отречься от него?
- Я сказал, если вру, то не сойти мне с этого места!
Озадаченный этим, Огуречников решил прощупать Максима, используя последний метод. Не давая ему времени на раздумья:
- Крестись!
- Доброе дело-молиться Богу! - быстро согласился Максим и, повернувшись к иконе, перекрестился три раза.
- Погоди! - крикнул Огуречников.
Максим перестал креститься и поглядел на Огуречникова:
- Что, не надо креститься?
- Нет, крестись! Но с клятвой, что не ездил на базар через Черный мост и не убил человека.
Если для Степана ложная клятва перед иконой была почти смертельной, то для Максима - ничего особенного. Он верил: « Да будет чисто сердце человеческое, и Бог простит то, что сказано языком." Поэтому, не сопротивляясь, он еще раз повернулся к иконе и выпалил:
- На базар не ездил через Черный мост, и не убивал ни человека, ни кошку ни разу в жизни.
На лбу у Огуречникова проступил холодный пот: «Что я вижу... Он черт или действительно невинен? Нет, Михаил Петрович не мог врать. То, что сказал Филипп, тоже правда. Этот человек не уважает Бога и не стыдится людей. Только прожженные разбойники могут вести себя так».
- Довольно! - Огуречников закрыл тетрадь и встал. - Видно, ты не уважаешь того, с кем разговариваешь. Ладно, тогда поговорим по-другому. Эй, староста!
Платон вошел в избу и скромно поклонился.
- Что, Григорий Петрович?
- Пойдем в караульную избу!
- Этого куда?.. - Указал на Максима Платон.
- И этого с собой возьмем. Березовый прут и не такие языки развязывал!
- Ай-яй-яй, Максим! Я не думал, что ты такой человек. Расскажи все, и тебе станет легче.
- В другой раз расскажу, Платон, ― отвернулся Максим.
- Слышал, Григорий Петрович, как он отвечает?! Давно знал, что они оба разбойники! После того, как они отбудут наказание и вернутся в деревню, мне в первую очередь достанется от них!
В другое время Максим бы нашел слова в ответ, теперь он сжал губы и молча вышел за Огуречниковым.
