было в сорок седьмом в Беверли-Хиллз), и Марлен Дитрих (это случилось на Манхэттене в пятьдесят втором. Марлен, лаская его редеющую шевелюру, посоветовала тогда: «сбреешь эту пародию на волосы, и от баб не будет отбоя!» Он послушался и вскоре понял, насколько она оказалась права). Далее последовали Мэрилин Монро, бравшая когда-то, как и он, уроки у «профессора», Ингрид Бергман (дело было в Париже на съемках «Анастасии»), ну и прочие "императрицы", "королевы" и "принцессы". А всякие там "простолюдинки" не стоили его воспоминаний…
Да, руки у него и в самом деле были золотые: в "королевских покоях" всегда находилось место для помещения, где он мастерил, как заправский плотник, столяр или слесарь, разные вещицы от игрушечной железной дороги для маленького Роки до мачты и киля для своей "королевской яхты"...
А «короновался» он, между прочим, ровно за год до своего тридцатилетия: господа Ричард Роджерс и Оскар Хаммерстайн ставили в Нью-Хейвене свой мюзикл «Король и я». Они набирали актеров, и одним из соискателем роли сиамского короля был некто Юл Бриннер с семиструнной гитарой. Он сел на пол, по-турецки сложив ноги, и заревел под гитару нечто, показавшееся авторам пьесы варварским воем, хотя на самом деле исполнялся цыганский романс. Юл, разумеется, провалился, однако после того, как еще один «некто», которому не суждено было стать «Королем», - Альфред Дрейк, отказался от главной роли в "Короле", вообразив себя после дебюта в «Оклахоме!» настоящей звездой, господа Роджерс и Хаммерстайн, скрепя сердце, вспомнили о русском «варваре».
Сверкнула молния, но никто, кроме Юла, не услышал тогда, после ослепительной вспышки, громового восклицания Судьбы:
«Vive le Roi!»
Уроки «профессора» не пропали даром, как пригодились ему и занятия «хатха-йогой», к которым он пристрастился в двадцатые годы в Харбине. Он придумал своего Короля! Он увидел в Короле душу ангела в теле зверя: босого и по пояс нагого дикаря с осанкой небожителя и грациозными повадками леопарда. Он, пользуясь советами «профессора», «шел к Богу», доводя рисунок своей роли до совершенства. Следуя "профессорской" методике, Юл превосходно управлял своим дыханием, когда от монолога или обмена репликами переходил к пению. Однако всякий раз, исполнив искрометный номер «Потанцуем?!», сочетавший самую настоящую арию с быстрым танцем, он и Герти Лоуренс, исполнительница главной женской роли, бежали к баллончикам с кислородом - им не хватало воздуха! Наконец, едва отдышавшись после ключевой сцены c арией «Я рогоносец в собственном дворце?!», он так мастерски «умирал» на глазах у затихших зрителей, что его четырехлетний сын Роки, сидевший в ложе вместе с мамой, всякий раз принимался отчаянно реветь, и мальчика приходилось выводить из зрительного зала театра «Сент-Джеймс» и долго успокаивать в гримерной отца.
Однако, «профессор» оказался прав и в другом: Юл «подмял» под себя всех, от этих безмозглых авторов, композитора и идиота-режиссера до этих чертовых оркестрантов и бездарей-актеров. В спектакле царил только он – «Король», и все чертовы акценты и сюжетные линии были смещены в нужную «Королю» сторону…
«Основа» была нанесена, настала очередь «светло-египетской» краски…
Успех «Короля» превзошел все ожидания. Юл впервые зарабатывал больше трех сотен долларов в неделю! Голливуд почуял запах крови и в 1956 году экранизировал его «Короля», за которого «русского монгола» удостоили «Оскаром»! Через четыре года, на пике славы, он собрал «восходящих звездочек» - Стива Маккуина, Чарльза Бронсона и Джеймса Коберна – и сделал их всемирно известными звездами в «Великолепной семерке». Все трое превратились в «королей» и более не снисходили до того, чтобы играть вместе и общаться друг с другом.
Четыре короля на руках - нет, это хорошо для покера, но скверно для всего остального! Бронсон зашибал деньгу в бесконечных боевиках, а Коберн за два слова в телерекламе легкого пива «Шлитц» срубил в семьдесят восьмом году миллион зеленых…
Юл вздохнул, с наслаждением массируя ноги.
«Правда, мистер Маккуин сам сверг себя с трона, отказавшись, - а ведь Стив обещал! - сыграть в сиквеле «Семерки». Роки рассказывал, что перед смертью Стив, обрюзгший и нетрезвый, просил Роки передать отцу, что просит у «Короля» прощения...
«С какой чертовой стати я буду прощать его? - пожал плечами «Король», играя буграми мышц.
Он с удовлетворением рассматривал свое закаленное, тренированное тело.
«А что, - у него всё в порядке. Курсы омолаживающего лечения гормонами в Хьюстоновском космическом центре и иглы желтолицых врачей из одной закрытой калифорнийской клиники делают свое дело. Во всяком случае он ни в чем не уступает своей четвертой жене, двадцатиоднолетней танцовщице из Лондона Кэти Ли. А уж она – такая энтузиастка в постели!..»
Он вспомнил ряд «постельных сцен» с молодой женой и ощутил знакомое и приятное покалывание в середине тела. Тут же нахмурился: он всегда учил своего сына «дирижировать», как он выражался, «своим членом". И еще он учил Роки: «никогда не избегай драки, сынок. За исключением той, в которой у тебя нет шансов…»
Хотя «Короли» плюют на деньги, надо же каким-то образом взимать презренный металл с подданных – иначе, что же это за монарх, у которого нет средств к существованию? На какие шиши, в самом деле, содержать замок «Крикбёф» в Нормандии, пятерых детей, в том числе, великовозрастных Роки и Вики, свиту, труппу, реквизит, включая около сотни его костюмов любимого черного цвета?
И в семьдесят пятом он возобновил своего «Короля».
Снова, как в пятидесятых, он работал до изнеможения – восемь представлений в неделю: сначала «далеко от Бродвея», потом "на Бродвее" - там он побил по сборам хваленых «Кошек»! Потом - целый сезон в лондонском «Палладиуме», где на него сбегалось чуть ли не все Соединенное Королевство и где сама Королева, в нарушение этикета (впрочем, почему в нарушение – ведь оба они были монархами!) вставала и восторженно аплодировала ему, трижды выходившему после представления для того, чтобы поклониться публике – сначала в образе разгневанного властелина, затем – с бесстрастным лицом, но с магнетическим взором, от которого экзальтированные дамы падали в обморок, и в третий раз, под шквал аплодисментов, неистовые крики восторга и свист зрителей – с царственной улыбкой и широко разведнными мускулистыми руками.
- Я люблю вас!!!
Казалось, «Король» обнимал всех: и сдержанных мужчин, и рыдавших старушек, и их дочерей с глазами на мокром месте, - и те, и другие, и третьи видели «Короля» еще в пятидесятых, - и, наконец, подростков и детей, с энтузиазмом отбивавших себе ладоши.
«Да, - «Король» блаженно улыбнулся, завершив тонировку своего тела. - Это был настоящий триумф».
И триумф продолжается по сей чертов день, здесь в Штатах! Show must go on и оно продолжается восемь лет подряд, восемь раз в неделю. У "Короля", правда, нет права отменить спектакль, нет права поддаться изнуряющим болям в пояснице, нет права жить, как «обычный» человек!»
На то он и «Король», который должен царствовать и которому, между прочим, позволительно делать то, за что осуждают и карают других.
Он вспомнил, как безжалостно изгонял из своей жизни сначала мать, умиравшую в муках от лейкемии, потом первую жену, Вирджинию, погибавшую от алкоголизма; затем - вторую супругу, добрую Дорис, третью - меланхоличную Жаклин. Он плевал на своего сына, алкоголика и наркомана Роки. Тот всё-таки нашел в себе силы покончить и с выпивкой и с кокаином, но без отеческой помощи, а скорее вопреки отцу. "Король" разругался с сестрой Верой и, казалось, не испытывал благодарности ни к своей тетке Анне, ни к двоюродной сестре Ирине, спасших его в начале сороковых от опия… Что уж говорить о преданных ему партнерах, вроде Митча Ли, верных продюсерах, юристах, избавляющих «Короля» от чрезмерного бремени налогов и исков жен, а также претензий всех этих чертовых актеров второго плана, агентов, секретарей, камердинеров, заботящихся о четырех дюжинах его великолепных черных брюк. В конце концов, люди – это всего лишь подданные, среди которых немало ублюдков, вроде батон-ружского шерифа, чертова патриота Эда Салливэна и подонков, заливающих суперклеем замок его гримуборной и рассыпающих битое стекло на всем пути к сцене…
- Человек рождается, живет и умирает одиноким, - убежденно и снова почему-то по-русски произнес он.
Ему вспомнилась одна артистическая вечеринка – это случилось на Манхэттене, в канун Рождества 1975 года. Какая-то, здорово наклюкавшаяся сопливая актриса, - совсем девчонка! - завидев «Короля», пробиравшегося со свитой к своему столику, в восторге заорала заплетающимся языком на весь зал:
- Ой, народ, смотрите, да ведь это же сам Телли Савалас!...
По залу пробежал ехидный смешок. Юл побледнел, нахмурился и медленно направился к девчонке. Поравнявшись с этой идиоткой, он молниеносным движением колена нанес ей удар в пах. Она рухнула, как подкошенная. Зал молчал.«Король» спокойно, как ни в чем не бывало, миновал зарезервированные для него и его людей места и неторопливо, с достоинством, покинул помещение.
«Эти подонки мне не ровня», - с ожесточением подумал Юл. – Мой круг – это Фрэнк Синатра, Лайза Минелли, Майкл Джексон, Кирк Дуглас, Кристофер Пламмер… Ах, как здорово они – Крис и Роки – напивались в моем доме в Лозанне! Крис вообще всегда держался молодцом, несмотря на свое пьянство. Он – настоящий «Король», сыгравший, между прочим, двух из компании самодержцев – императора Коммода в очередном историческом боевике Голливуда "Падение Римской Империи" и Ирода Антипу в очередной голливудской поделке про Иисуса Христа…
В дверь гримерной постучали.
- Да, войдите, - рычащим голосом произнес «Король».
Дверь приоткрылась и в проем просунулась круглая курчавая голова помощника режиссера:
- Добрый вечер, мистер Бриннер! – помреж угодливо осклабился. – Могу я дать первый звонок?
- Боюсь, ты опоздал, парень, - небрежно-насмешливым тоном ответил Король по-русски. – По-моему, только что дали второй.
Угодливая рожа помрежа напряглась. С непонимающей улыбкой и в замешательстве этот субъект позволил себе вползти в гримуборную и переспросить:
- Сэр, извините я не расслышал.
- Да, можете, благодаря вас, - как ни в чем не бывало вежливо ответил «Король».
Помреж живо поклонился и бесшумно вышел из помещения.
Это был единственный театр в Соединенных Штатах, где помощник режиссера за полчаса до начала спектакля, спрашивал у актера, игравшего заглавную роль, разрешения дать первый звонок!..
Сегодня утром «Король» удостоил своим визитом частную клинику в одном из пригородов Лос-Анджелеса.
- Мистер Бриннер, - постно улыбаясь, обратился там к нему моложавый главврач. – Наши опасения, к сожалению, подтвердились. Анализы свидетельствуют о раковом образовании на голосовых связках.
Юл спокойно выслушал диагноз.
- Не удивительно, док. За свою жизнь я выкурил столько этих чертовых сигарет, - усмехнулся он. – Вы предлагаете химиотерапию?
- Полагаю, обойдемся, рентгенотерапией, - быстро ответил главврач. Он избегал смотреть «Королю» в глаза. - Это не займет много времени и не сорвет ваш график.
