Где я, там смерть. Глава 17.

изменился, и теперь ему нужно другое, то, чему не придавал значения раньше. Наверное, это просто хандра, напавшая на него впервые в жизни. Или он, наконец, стал стареть, понял, что жизнь пролетает с пугающей скоростью, а он как был пустым местом, так им и остается. Каким бы не был отрицательным и плохим Джек, но нельзя было не уважать его за то, что всего, что он имел - славу, богатство, авторитет - он добился сам. Пусть он жесток, но он умен, он силен. Он личность. И он сделал себя сам. Пусть он надменен и высокомерен, но а почему бы и нет? Разве нечем ему было гордиться перед другими людьми? Им восхищались, перед ним преклонялись, ему подражали. Как им гордился его маленький сын. Конечно, Патрик любил и его, Рэя, но какой разной была это любовь. Он, Рэй, был «таким хорошим, классным», а Джек был богом, «самым-самым». Стоит ли удивляться тому, что его любят женщины, почему его выбрала Кэрол и почему его, Рэя, отвергала и будет отвергать. Что есть Рэндэл, и что есть он - ничто. Она всегда это видела и понимала. Видела, как он жил. Любила, но презирала, считая взрослым мальчишкой, непутевым, ни на что не годным и пустым. И отдала свою любовь мужчине, пусть не такому красивому, как он, Рэй, властному и жестокому, но, в ее глазах, настоящему мужчине. А он, Рэй, так и остался со своей, наверное, уже навеки прилепившейся к нему репутацией легкомысленного повесы, вечного мальчишки. Все его презирали, считали ничтожеством. И Рэндэл в первую очередь. С какой презрительной и насмешливой усмешкой он реагировал на то, что Рэй занял место управляющего в компании. Но Рэй был преисполнен вдруг пробудившимся честолюбием, одержим желанием утереть ему нос. Ему и всем остальным, кто не верил в него. И в кресле Куртни с каждым днем чувствовал себя все более уверенно. Помощь Касевеса он категорично отверг, хоть и понимал, что это глупость и большая ошибка. Он заявил старику, что Свон, влюбленная по уши, прекрасно разбирается во всех делах, была хорошим учителем, советчиком и помощником. Касевес был обижен, но Рэй остался к этому равнодушен. С каждым новым днем его страдания и тоска по Кэрол росли, а вместе с ними и обида на Касевеса. Старик не стал навязываться. Рэй встречи и общения с ним больше не искал.

Тони Блер, тренер Патрика, приветливый и дружелюбный по своей натуре человек, не смотря на легкую зависть, проявлял к Рэю симпатию. Каждый раз, когда они встречались, Блер с удивлением разглядывал его глаза, словно недоумевал, как у такого преуспевающего цветущего мужчины может быть такой печальный, переполненный отчаянием взгляд. Может быть, поэтому он постарался как можно деликатнее подойти к возникшей проблеме с его мальчиком, догадываясь, что, не смотря на весь свой шик и блеск, этот приятный и приветливый человек в душе несчастен.

- Патрик рассказал вам о том, что произошло? - серьезно, но тепло спросил он.

- Да. Я очень сожалею. Если вы скажите мне, как я могу найти родителей этого мальчика, я готов принести им личные извинения.

- Я сказал им, что это был несчастный случай. На тренировках разное случается. Они не имеют претензий, ни к вам, ни ко мне. Хотя, конечно, могли бы, и были бы правы, но ко мне, а не к вам и вашему ребенку. Я отвечаю за своих учеников, и я несу за них ответственность, когда они находятся в моем зале, - он помолчал. - И вас я попросил прийти не для того, чтобы предъявлять какие-либо претензии. Я хотел поговорить о вашем мальчике. Скажите, вы не замечаете в нем ничего странного?

Рэй озадачено изучал его взглядом.

- О чем вы?

- Пойдемте, я вам кое-что покажу, - Блер вышел из-за стола, и Рэй, поднявшись, пошел за ним. Они пришли в раздевалку, отчего Рэй впал еще в большее недоумение.

- Там, в углу, стоит полутораметровая «груша», я хочу, чтобы вы взглянули на то, что с ней сделал Патрик. Я повесил в зал новые «груши», эта уже очень старая, но на ней когда-то тренировался я сам, поэтому никак не могу заставить себя ее выбросить, вот и притащил ее сюда. Вот она. Посмотрите.

Рэй изумленно застыл на месте, пораженный увиденным. На красной поверхности «груши», сиротливо вжавшейся в угол, жирным черным маркером была нарисована круглая рожица с широко разинутым ртом, словно этот незадачливый художник пытался изобразить кричащего человека. Но не это шокировало. Вся «груша» была истерзана и, судя по всему, ножом. Нарисованная рожица изрезана.

- Вы знаете, что ваш сын носит с собой нож? - приглушенно, как будто опасался, что их кто-нибудь услышит, спросил Блер, пристально смотря на оторопевшего мужчину. Рэй бросил на него растерянный взгляд, по которому тренер понял, что он об этом не знал. Сунув руку в карман, Блер вытащил складной нож с выкидным лезвием. Нажал на кнопку на рукоятке, откуда мгновенно выскочило стальное пятнадцатисантиметровое жало, заставив Рэя невольно вздрогнуть. Блер протянул нож ему рукояткой вперед.

- Вот. Это я отобрал у вашего сына. Не без труда, должен заметить, - он приподнял рукав, продемонстрировав глубокий порез.

Так как Рэй молчал, он продолжил.

- Это, - он указал на истерзанную «грушу», - я обнаружил два дня назад, но не мог дознаться, чья это работа. Сегодня, после несчастного случая, произошедшего с одним из мальчиков по вине Патрика, один из моих учеников - мальчик, который занимается у меня уже два года и которому я доверяю - рассказал мне, что случайно увидел у Патрика этот нож. Он выпал у него из кармана, когда тот переодевался. Ваш малыш оказал мне такое сопротивление, когда я попытался забрать у него нож, что я был просто поражен. У меня создалось такое впечатление, что он готов скорее убить меня этим ножом, чем отдать его.

- Вы преувеличиваете, - сухо сказал Рэй.

- Нет, к сожалению, - Блер еще раз продемонстрировал ему порезанную руку, как доказательство. - Какой мне смысл клеветать на ребенка? Я так понимаю, что об этом он вам ничего не сказал. А можно поинтересоваться, как он объяснил то, что сломал руку мальчику?

- Он сказал, что это получилось случайно.

- Вынужден вас огорчить - он вас обманул. Я видел, как все произошло, но не успел помешать. Он сделал это намеренно, вполне отдавая себе отчет в том, что делает. И я видел выражение его лица, когда мальчик корчился и кричал от боли - он получал от этого удовольствие, ему это нравилось.

Заметив, как в глазах Рэя вспыхнуло негодование, что он собрался возразить, Блер, не позволяя сказать ему ни слова, снова поспешно заговорил:

- Подождите, выслушайте меня до конца. Я заметил, что дети панически боятся Патрика, я не знаю как, но он нагоняет на них настоящий ужас. Никто не хочет работать с ним в паре, он все время «случайно» причиняет кому-нибудь боль. Я не раз пытался ему внушить, что перед ним живой человек, а не тряпочная кукла, которую можно бить изо всех сил, выворачивать руки и ноги, швырять и бить о пол. Он слушал со смиренным видом, но все равно продолжал так поступать.

- Может быть, он просто еще не научился рассчитывать свои силы, слишком старается, вот и получается, что своим излишним усердием причиняет боль.

- Все стараются, не он один. Я наблюдал за ним. Это очень странный мальчик. Вы никогда не замечали, какой иногда у него бывает взгляд?

- Какой?

- Я не могу объяснить. Но от этого взгляда мне становилось не по себе. Очень не по себе. Страшный какой-то взгляд.

- Послушайте, это всего лишь ребенок! Пятилетний ребенок! Что вы ходите вокруг, да около, скажите прямо, что думаете.

- Хорошо. Я думаю, что вам следует серьезно опасаться за своего сына. У него странные, ненормальные и пугающие наклонности. Скажите, вы не замечали, чтобы он мучил и убивал животных?

Рэй побледнел, начиная выходить из себя.

- Нет, я не замечал!

- Напрасно вы на меня злитесь. Я просто хочу обратить ваше внимание на странности мальчика, и удивляюсь, что вы сами этого до сих пор не заметили. На вашем месте, я бы показал ребенка врачам, пока не поздно. Сами понимаете, каким именно врачам, - деликатно посоветовал он и заметил, как в глазах Рэя появилась тревога, а злость поутихла.

- Вы думаете, у Патрика… отклонения? - сдавленно спросил он.

- А вы считаете вот это нормальным? - Блер кивнул в сторону изрезанной «груши». - Как следует понимать, эта нарисованная жуткая рожица изображает человека. У вас возникало когда-нибудь желание нарисовать человека и искромсать ножом? Да, это ребенок, пятилетний ребенок, и именно поэтому все это так пугает. У вас были с ним проблемы раньше?

Рэй напряженно промолчал. Блер вздохнул.

- Патрик занимается у меня всего две недели, но из новичков он стал лучшим. Как профессионал, я скажу вам, что из него вышел бы толк. Из всех своих учеников я оставил бы его одного и вырастил бы из него будущего чемпиона. Мальчишка с характером, удивительно силен, ловок и быстр для своего возраста. У него потрясающая реакция. Но есть одно «но», которое делает вашего мальчика непригодным, более того, вынуждает меня исключить его из числа моих учеников и посоветовать вам отдать его в иной вид спорта, исключающий насилие - это его нездоровая склонность к этому насилию, жестокому насилию. И Патрик приходит сюда именно за этим.

Рэй молчал и разглядывал обезображенную «грушу». Блер с сочувствием смотрел на него, ожидая, что он скажет. А Рэй думал о мальчике, изуродованном гантелей, о посещениях Патриком психиатров, об Элен и ее неизлечимой болезни, о Кэрол и ее странностях, о женщине, которую она убила, во что он до сих пор не мог поверить, о лечении девушки в психиатрической больнице. И сердце его сжалось от ужаса.

- Благодарю вас, - охрипшим голосом проговорил он и, не взглянув на тренера, развернулся и поспешно ушел.

В машине его ждал Патрик.

- Ну, что?

Опустившись на сиденье, Рэй на мгновенье замер, все еще не придя в себя и видя перед глазами изрезанную «грушу» с искаженной рожицей. В кармане брюк он чувствовал тяжесть ножа. Повернувшись, он пристально посмотрел на мальчика, так пристально, как никогда еще не смотрел. Этого не может быть. Всего лишь маленький невинный ребенок, такой хрупкий и беззащитный.

- Зачем тебе нож, Рик?

На лице мальчика не дрогнул ни один мускул. Он ждал вопросов и, похоже, подготовился.

- Просто так. Я с ним играю.

- Играешь? И как же?

- Ну, по-разному. Вырезаю рогатки. А еще я люблю вырезать из дерева фигурки. У меня даже уже есть собственная коллекция. Я тебе ее покажу, если хочешь. Правда, у меня пока не очень хорошо получается. Но мне очень нравится, я даже журналы покупаю специальные и учусь. Не кухонным же ножом мне работать! - деловито закончил он.

- Насколько я знаю, для резьбы по дереву есть специальные ножи. А этот совсем для этого не подходит, он не удобен, разве ты не заметил, когда вырезал свои фигурки?

- Заметил. Но я не знал, что существуют специальные ножи. В журналах об этом ничего не написано.

- А зачем ты носишь его с собой?

- Так я при каждой свободной минуте вырезаю свои фигурки, вот, посмотри, - мальчик вытащил из джинсов маленькую, не больше его кулачка, продолговатую обструганную деревяшку, по форме напоминающей неизвестного четвероного животного. - Это наш Аккурсио. Ну, правда, он еще не готов, потому и не очень пока похож. Тебе нравится?

Он заискивающе и смущенно взглянул на Рэя. Тот взял фигурку и стал внимательно разглядывать.

- Да, у тебя хорошо