Где я, там смерть. Глава 17.

получается. Молодец. Но носить нож с собой нельзя, никакой, понимаешь? Поэтому, если тебе нравится вырезать фигурки, делай это дома. А зачем ты порезал тренера?

- Он был со мной груб, - обиженно пробурчал мальчик. - И он хотел отобрать у меня нож. А он не имеет права, потому что это мой нож! И вообще, это вышло случайно. Я вырывался и нечаянно задел его.

- А то, что ты сделал с «грушей» - это что?

Патрик захихикал.

- Я мальчишек хотел напугать.

- Ты напугал не только мальчишек, но и тренера, и меня.

- Здорово!

- Нет, Рик, совсем не здорово. Тренер сказал, что сделал бы из тебя настоящего чемпиона, если бы ты не отличался таким дурным поведением.

- Ух ты, это правда?

- Твое дурное поведение?

- Нет, про чемпиона.

- Правда. Только он тебя исключил. Из-за твоих проделок.

Мальчик поник.

- Тогда он соврал. Настоящих чемпионов не выгоняют из-за того, что они пошутили.

- Это шутка нелепая и страшная, Рик. И дело не только в этой «груше», - и вдруг его осенило. - Рик, ты любишь ужастики и боевики?

- А кто ж их не любит?

- А твои эти все проделки - уж не подражания ли этих фильмов, а? Тебе хочется быть крутым парнем, которого все боятся и который любит ломать кости всем подряд? Поэтому ты все это делаешь? Поэтому таскаешь с собой нож? Скоро, стало быть, начнешь разгуливать с пистолетом и мочить всех «плохих парней», попадающихся у тебя на пути?

На губах Патрика промелькнула едва уловимая и совсем не детская улыбка, насмешливая и неприятная. Так бы улыбнулся сам Рэй, если бы ему, взрослому человеку, сказали то, что он только что сказал мальчику. У Рэя снова неприятно сжалось сердце от жутковатого и нелепого ощущения, которое у него иногда появлялось и которое сегодня он почувствовал, как никогда, что детская невинность и непосредственность, что сам этот крошечный малыш, как будто был маской, за которой скрывалось что-то совсем другое. Ему часто казалось, что Патрик притворяется и хитрит, пользуясь своим невинным возрастом, как если бы взрослый человек вдруг превратился в ребенка и умело этим пользовался в своих целях. Было очевидно, что Патрик умственно и морально старше своего возраста, но ведь не может же быть, чтобы настолько! Вот и сейчас. Разве может пятилетний ребенок так улыбнуться, насмехаясь над наивностью взрослого человека? Или Рэю это только показалось? Конечно, показалось, иначе и быть не может. Потому что ребенок опустил голову и смущенно покраснел.

- Покажи мне мальчишку, который не хотел бы быть похожим на героев из фильмов и комиксов, - буркнул он. - И скажи, что сам не был таким.

Рэй смягчился, чувствуя, как отлегло от сердца. Ребенок, всего лишь ребенок, здоровый и нормальный, только с обостренной жаждой подражания и находящийся под воздействием телеэкранов и ярких фантастических комиксов. Как губка, впитывающая воду, опоганенную нечистотами. Он не жаждет насилия, он всего лишь ему подражает, потому что режиссеры умеют сделать из него красивое и благородное зрелище, создавая этаких крутых парней, непринужденно ломающих кости и стреляющих в людей, умудряясь превращать убийц в героев, достойных восхищения и одобрения. И дети, насмотревшись на это все, начинают думать, что если они будут вести себя также, то их тоже будут уважать. Что сломать другому мальчишке руку - это круто. Что тебя боятся - тоже круто. Круто носить с собой нож. Круто ни во что не ставить взрослых и давать им отпор. И Патрик живой тому пример. Он самый обычный и типичный мальчишка. Он не нуждается в психиатре, а всего лишь - во внимании взрослых, которые бы научили его воспринимать и понимать мир таким, какой он есть на самом деле, а не таким, как показано в ужастиках и боевиках.

Рэй вспомнил, что в детдоме дружил с мальчиком, который говорил, что хочет стать маньяком, убеждал его, Рэя, что маньяк-убийца - это круто, что круче быть не может. Насколько Рэю было известно, этот малый стал преподавателем и воспитателем в детском доме, посвятив свою жизнь обездоленным детям, а не кровавым убийствам.

Рэй немного успокоился, но все равно весь оставшийся день украдкой поглядывал на мальчика, чувствуя, что все равно что-то не дает покоя, грызет изнутри. Патрик был не таким, как все, даже когда сам пытался продемонстрировать обратное. Казалось, что он был открытым, искренним, непринужденным, доброжелательным, и в то же время чувствовалось, что в действительности он никогда и никому не открывается, даже тем, кого любит и кому доверяет. Он только делает вид. И, наверное, именно это и настораживало. Что скрывать пятилетнему ребенку, зачем притворятся? Как это странно, смотреть на этого малыша, которого он знал с самого рождения, и не понимать, какой он есть на самом деле. Украдкой подглядывать за ним и пытаться угадать, что за мысли появляются в этой головке и что на самом деле побуждает его к такой жестокости и к таким поступкам. А понять нужно. Необходимо. Чтобы все исправить и не позволить маленьким проблемам вырасти до больших проблем.

Спустя некоторое время Патрик ошарашил его неожиданным вопросом.

- Рэй, а правда, что мама не хочет возвращаться домой?

- С чего ты взял? - осторожно спросил Рэй.

Мальчик не смотрел на него, что-то малюя ручкой на листке бумаги.

- Вчера вечером я слышал, как папа с кем-то разговаривал. Он опять злился и ругал на кого-то, кто не может кого-то найти. Мне показалось, что разговор шел о маме. А еще он сказал «Если мы не можем ее найти, тогда я сделаю так, чтобы она вернулась сама!».

- Прямо так и сказал? - улыбнулся Рэй, не показывая, как встревожили его эти слова.

- Да. И еще, что «эта сука сама приползет к нему на коленях».

- Ну что ты, Рик, разве папа может так говорить о твоей маме? Наверное, он просто искал какую-нибудь сбежавшую свидетельницу, которая очень важна для защиты кого-нибудь, кого он представляет в суде, - успокоил мальчика Рэй. Патрик поднял голову, доверчиво взглянув на него.

- Да, я тоже так думаю. Папа не мог так обозвать маму. Я просто не понял, мне показалось, что он имел в виду маму. Я дурак.



Когда Рэй вечером вернулся домой, его ждал сюрприз.

- К вам гости, - недовольно и сердито доложила Дороти, встретив его на пороге.

- Правда? Кто?

Злобно фыркнув, старушка отправилась на кухню, так и не ответив.

Такое поведение Рэй у нее наблюдал редко и, заинтригованный, он прошел в гостиную. Его взору предстала потрясающая картина, заставившая его слегка приподнять брови - в кресле восседала Даяна во всей свой дерзкой вызывающей красоте и, как обычно, выставляющей ее на показ. Но на этот раз уж слишком вызывающе и красноречиво. Взгляд Рэя скользнул по длинным, идеальной формы ногам, изящно и красиво скрещенных и почти не прикрытых короткой юбкой, задержался на мгновение на наполовину обнаженной декольте груди, от одного взгляда на которую у него когда-то сводило зубы от желания впиться в нее губами и руками. Посмотрел ей в лицо, надменное, самоуверенное, красивое, и не сдержал легкой улыбки, тронувшей лишь уголок его рта, вспомнив, какие искры пробегали между ними когда-то. Давно он ее не видел, ни разу с тех пор, как Кэрол вышла замуж за Джека. Казалось, что она стала еще ослепительней и прекрасней. И хорошо знакомые, привычные жгучие искорки прошлись по его сладострастному телу, которое всегда так легко отзывалось на женскую красоту. Да и был ли мужчина на свете, у которого оно не отзывалось, если не брать во внимание импотентов и геев?

Взгляд девушки быстро и жадно охватил его с головы до ног, не упуская ни одной мелочи и детали, и впился в его глаза. Обнажив ровные белые зубы в голливудской улыбке, она грациозно поднялась с кресла и приблизилась к нему.

- Привет, Рэй. Удивлен?

- Удивлен.

- Давненько не виделись. Ты все такой же, ничуть не изменился, - голос ее наполнился восхищением и нежностью. Он не ответил, не удивляясь отсутствию в ней проницательности. Она видела всегда то, что было снаружи, и редко замечала то, что внутри. Возможно, потому что ее это просто не интересовало.

- Прими мои соболезнования. К сожалению, у меня не было возможности выразить тебе их раньше, - она шагнула к нему и обняла, прижавшись своим соблазнительным телом и задержав свои объятия на чуть дольше, чем того требовало дружеское выражение сочувствия.

- Спасибо, - сдержанно ответил он, не ответив на объятие и лишь слегка коснувшись ее плеч кончиками пальцев, отстраняясь. На лице девушки отразилось удивление, а Рэй устремил на нее вопросительный взгляд, ожидая объяснений. Но Даяна сделала вид, что не поняла.

- Как живешь? - непринужденно поинтересовалась она, продолжая мило улыбаться. - Слышала, ты теперь управляешь империей Куртни.

- Это обсуждается в Лос-Анджелесе?

Она засмеялась.

- Нет.

- А, Джек, наверное, рассказал. Извини, не сразу сообразил.

Улыбка застыла на лице Даяны и медленно растаяла. Обижено нахмурившись, она посмотрела в сторону с оскорбленным видом. Рэй продолжал смотреть на нее.

- Так что привело тебя в мой дом?

Она метнула на него разгневанный взгляд.

- Рэй, я сделала тебе что-то плохое или обидела?

- Нет.

- Тогда в чем дело? Почему ты так себя ведешь?

Она изумленно вскинул брови.

- О чем ты, Даяна? Я очень рад тебя видеть, только несколько удивлен и просто спрашиваю, почему ты приехала и почему ты здесь. У тебя что-нибудь случилось?

Она тяжело вздохнула и опустилась в кресло.

- Да, случилось. Тимми арестовали. Ему предъявляют какие-то абсурдные нелепые обвинения… Какие-то заказные убийства. Это же бред.

Рэй промолчал, ожидая продолжения.

- Я попросила о помощи Джека. Для этого я и приехала. Уговорила его помочь Тимми. Завтра мы с ним вылетаем в Лос-Анджелес, а пока, если ты не возражаешь, я побуду у тебя.

- У меня? - на этот раз искренне удивился Рэй. - А у Рэндэла что, мало места в доме?

Она опустила взгляд.

- Ты смеешься надо мной, Рэй? Не надо, или я сейчас уйду.

- Смеюсь? Нет, я совсем не смеюсь.

- Там Кэрол и Патрик! Как я могу там появиться?

Рэй расплылся в лукавой улыбке.

- Как, разве он не сказал тебе, что Кэрол уехала?

- Уехала? Как? Когда?

- Вот уж третья неделя.

Даяна побледнела, на красивом лице ее отразилась ярость.

- Вот как? - процедила она сквозь зубы. - Нет, он не сказал. Вот урод! И когда она возвращается?

- Никогда. Она его бросила. Сбежала.

По телу девушки прошла радостная дрожь. Но она понимала, что даже теперь, особенно теперь, нужно быть осторожной и не давить на Джека. То, что он не сказал ей об этом, что не пригласил к себе, говорило о том, что он все еще сердится. Но уже не так, потому что согласился ей помочь. Это значит, что он начинает остывать и его обида на нее дала слабину. Кэрол исчезла, значит, он скоро будет принадлежать ей. Теперь Даяна была в этом уверена. Но не уверена в том, что сама хочет этого, как прежде. Ее любовь вдруг пошатнулась, когда она узнала о том, что Куртни погибла, что мужчина ее мечты, покоривший ее сердце еще когда она была девочкой, прикованной к инвалидной коляске, теперь свободен. Свободен и богат. А сейчас, увидев его, такого же красивого и молодого, она почувствовала, как образ Джека, так долго стоявший у нее перед глазами, блекнет, вытесняемый давними, как мир, мечтами и желаниями. Зачем ей Джек, этот невыносимый надменный мерзавец, вытирающий об нее ноги, когда появилась