ХОЧЕШЬ КОФЕ?
Горячий, терпкий, неземной,
как поцелуй, который ждут -
мурашки чувствуя спиной,
напиток сей кайфуя пьют!
Ты станешь стар и вечный быт,
а с ним сосуды и хондроз,
но выйдешь в мир, а там взбодрит
в кофейне чашка сладких грез...
***
Принаистраннейшее событие ожидало меня во время посещения больницы. Поначалу всё шло как предполагалось. То есть пришел. Выждал очередь. Однако, первое, что приятно поразило - охранник, даже не дослушал, сунул листочек с номером телефона.
- Следующий .- важно бросил он, столпившимся позади меня.
Обычный или наоборот не обычный для наших дней дисковый аппарат одиноко торчал на стойке. Облезлый, но исправный. Я поднял трубку, он гудел. Подумав, что давно не пользовался таким, набрал номер, заодно прокручивая гневную тираду в уме.
- Здравствуйте, я вас слушаю. - голос в трубке прозвучал вежливо и знакомо.
Она! Стоп, а что собственно в ней такого? Перед глазами явственно всплыл ее образ. Одновременно я почувствовал энергию, силовое поле или что-то вроде того окружившее меня. Под сердцем сжалось. На лбу выступила испарина.
"Да что со мной такое?" - подумалось тогда.
- Здравствуйте. - выдавил я, в голове образовалась каша, словно ложкой перемешали мозг, заготовленные слова исчезли в мысленном хаосе. С усилием сообразил:
"Сначала представиться, затем изложить проблему".
Что и сделал прерывающимся, как плохая связь тембром.
- Одну минуточку. - голос звучал словно моментально действующее успокоительное. - Такое бывает. Сейчас я к вам выйду.
- Спасибо. - сказал я, проваливаясь в прострацию, если бы следующий ни вырвал у меня трубку и ни отпихнул от стойки, я бы так и стоял с открытым ртом и с выскобленными до пустоты черепом, держа трубку возле уха.
***
Странное было свидание. Безымянное, если так можно выразиться. Точнее не свидание, а прелюдия к нему. Во-первых: за десять минут общения мы так и не представились друг другу, то есть я даже не спросил, как ее зовут, а сама она до этого не снизошла. Во-вторых...
- Хочешь кофе? - спросила она сияя, будто Луна, протягивая мне лист А 4 с моим описанием. - Вот, возьми.
Разумеется, я не заглянул в него ни одним глазом, сразу же убрал в папку, сунул папку в рюкзак. Понятное дело, я опешил от обращения на "ты" и приглашения "на кофе", лишился языка, но слава богу не головы. Я кивнул. Хорошим поводом не смотреть на нее стало отыскать и прилепиться взглядом к кофемату.
***
А давно ты был с женщиной? Если речь о постели, то уже забыл, что это такое. Разумеется, воображение понеслись галопом в интимную сторону. В паху началось возрождение. Стоп! Палево...
***
Как будто специально девушка расстегнула рабочий халат, выставив на показ, обтянутые джинсами бедра и часть живота. Да-да, голого женского живота. Что-то на ней было надето укороченное, что при каждом ее жесте живот обнажался. И, разумеется, декольте. в котором теснились шары для боулинга.
В общем, я сжег себе всю слизистую этим чертовым кофе, украдкой поедая глазами женское тело на расстоянии вытянутой руки...
***
Не помню о чем мы говорили. Ее немного выпуклый живот всё время обнажался. Ноги как-то по особенному двигались, так что джинсовая ткань обтягивала их, и не только их, материал настолько плотно облегал ее тело, что просматривалась выемка под лобком. Такая, знаете, полосочка намекающая на женский половой орган.
- А давай встретимся. - как бы между прочим предложила она. - Сегодня вечером. Дай свой номер. А вообще не надо, у меня есть.
- Откуда? - глупо удивился я.
Докторша рассмеялась, живот снова обнажился, джинсы натянулись еще сильней.
- Из твоей анкеты. Ну, всё, я пошла. Вечером позвоню. Часов в семь.
- Хорошо. - сказал я вслед уплывающей красоте, отслеживая под белым халатом движения женских ягодиц - из стороны в сторону параллельно полу...
***
Я бросил пустой стаканчик в урну и слетел с больничного крыльца, где только что произошло чудо, ощущая себя чуть ли ни перышком. Еще раз оглянулся на дверь. Сквозь стекло входного ансамбля вестибюль просматривался до поста охраны в другом конце.
Возбуждающей походкой девушка шла через центр внушительного зала, и, будто почувствовала моё пристрастие, обернулась. Благодаря расстоянию я осмелел и впервые смотрел ей в глаза. Она улыбнулась и помахала рукой. Разумеется, я тоже. Вернее, рука взлетела сама.
- До встречи. - сами прошептали губы.
Молодая женщина кивнула. Что?! Нет, услышать она не могла. Тогда почему вдруг стало так стыдно, словно уличили в чем-то предосудительном? Разница в возрасте лет на двадцать? Хм, Странно. Очень всё неожиданно и странно...
ДОРОГА В ПЕКЛО
вновь утро начинается со слез
в чужом гнезде пищат мои птенцы
разбито сердце истовостью грез
счастливы матери несчастливы отцы
не исцеляет душу алкоголь
вода забвения не лечит ум
виток спирали превратился в ноль
и задыхаюсь я от тщетных дум
куда направить мысли и мечты
чего добиться если цели нет
воспоминаниям заткнуть бы рты
стереть из памяти цепочку лет
всё что достигнуто пропало зря
и дети "папа" говорят ему
она ушла я опрокинут в грязь
жизнь не нужна теперь мне одному
и нет спасения больной душе
разумность в действиях абсурдно ждать
и вот оно последнее клише
и выход найден ПРОСТО умирать
***
Приблизительно через час мы покинули лес, могучие деревья которого сообщали о невиданной мною древности растений.
Экземпляры в три, а то и в четыре обхвата, приводили меня в восторг, и попадались через каждые двадцать - тридцать метров.
В один или в два обхвата росли на каждом шагу. Это были обыкновенные деревья. Дубы и какие-то еще. Я так и не научился распознавать деревья ни в детстве, ни повзрослев.
А взрослому не досуг. Семья и работа, и ничего познавательного, кроме как раздобыть побольше денег. Редкие выходные, летом проводили на речке, где разумеется не до деревьев. А зимой, только в снегу тонуть - лазить по лесам или насмерть замерзнуть - заблудившись с дура ума.
***
По твердой земле идти гораздо удобней, чем по песку, главное не споткнуться о вылезшую на поверхность кореняку.
Корни были повсюду, извиваясь, как гигантские и не очень змеи. Приходилось или наступать на них, если они торчали не сильно или перешагивать, задирая ноги чуть ли ни на пол метра.
Несмотря на тень, в мертвом безветрии стояла самая поганая что ни есть духотища. Спасибо, хоть Солнце не прожигало в нас дыры раскаленными как шампура на огне лучами. Хотелось пить. Рот пересох, будто степной ручей в засуху.
Каза шагал плечом к плечу со мной. Мы тихо переговаривались, относительно тихо с его стороны. Сопровождавшие обезьяны не особо строжили, вероятно, убежденные, что деться нам некуда, мол, побег дело безумное, потому что бессмысленное. Может они думали, что я жажду исцеления?
Честно говоря, мысль об исцелении совершенно не вдохновляла и ни сколечко не радовала - всё равно ведь убьют. Однако, Каза время от времени заговорщицки подмигивал. Но читать сложные для понимания обезьяньи морды, язык не поворачивается называть их лицами, занятие не простое.
Не мешало бы хорошенько их изучить, чтобы правильно трактовать ту или иную гримасу. В общем, иногда, сердце екало, потому что верилось в сверхъестественное обещание, иногда, я не обращал внимания, думая. что показалось или означает иное.
Сверхъестественное обещание в моем понимании значило, а вдруг он и правда устроит побег.
***
Целый час мы тащились по лесу, обливаясь потом, спотыкаясь о корневища, а побег наш никто не устраивал. И никто не домогался нашей несчастной крови раньше назначенного времени.
На вопрос о насекомых, мол, куда они подевались Каза скривился и пожал плечами. Кстати, за всю дорогу я не видел ни одного животного, не слышал птиц.
Тишина, как после апокалипсиса. Жутко, когда такая тишина вокруг. И разумеется, не естественно. Наверное поэтому, чтобы заглушить странное природное безмолвие, мне хотелось болтать, что немного раздражало Каза...
- Береги силы. - рыкнул он пару раз.
***
Равнина за лесом, напомнила степь. Любил я леса, но большую часть жизни провел в степном краю. Да и родился, можно сказать, в степях, только за две тысяч верст от места, где прошли мои детство юность и считай вся жизнь. Вся жизнь, потому что после разрушения семейного очага, наступило моё доживание...
Не помню, говорил уже, что женился поздно, а развелся еще позднее, около пятидесяти. Какой на хрен чистый лист в пятьдесят или около того? Никакой, когда потерял семью и бизнес. Начинать заново? Да ну, бросьте. Или я действительно слабый? Как одна мне сказала, выслушав мою историю:
- Не думала, что ты такой слабый.
Слабый?! И что?! Все что ли богатыри духа? Далеко не все. Просто некоторые поумнее и как-то дотягивают, пока время ни залатает рану. В том смысле дотягивают, что не опускают руки и не теряют годами наработанные навыки. А я потерял. Не потерял, выбросил, рассуждая, что нет надобности, раз нет семьи.
И запил. Вообще-то, из-за семейных неурядиц запил я раньше, потому, собственно, и похерил работу. Проваливал сделку за сделкой, не являясь на встречи с клиентами. В один прекрасный день компаньоны возмутились, поставили условие: не пьешь - работаешь, пьешь - уходи. В итоге, переизбрали директора, то есть меня и я уехал в Москву, в охрану...
***
Вообще-то, я дисциплинированный, что касается дел, если дал слово довести начатое до конца. Работал два через два. Пил исключительно между сменами. Много пил, до беспамятства. Жить долго не собирался. Кажется, так и вышло...
***
Домой больше не возвращался. Снял комнату в столице. Жилье выходило почти в треть зарплаты. Детям, обиженный на бывшую, пересылал, только пять тысяч. На оставшуюся половину ел и пил. Ел мало, больше "жрал". Кажется, я мечтал упиться до смерти. Искал смерть в бутылке. Почему же теперь бегу от нее?
Ну, хватит об этом. И вот, мы вышли из леса...
МОМЕНТ
Пророки ныне не почете,
но я скажу Вам просто так:
возможно завтра Вы поймете,
что каждый был вчера дурак!
О запахах. В горчичном тумане не пахло или было не до ароматов в борьбе за кислород. В пещере воняло грязным тряпьем и отсыревшим пухом. Лес пах самим собой, но его запахи подванивали, как сыр для сэндвича расплавленный в микроволновке.
Равнина благоухала растительным мускусом доведенным до кипения. Мы словно уперлись во что-то невидимое и враждебное. Во что-то такое, во что можно было окунуться, как в воду, но тс возможностью дышать.
***
Стоя, будто на границе миров, кажется, никто из нас, ни Каза, ни я, ни наш эскорт не хотели сделать и шага вперед.
Обезьяны снова сбились в толпу вокруг Седого.
- О чем они спорят? - донимал я, прислушавшегося, словно окаменевшего напарника.
Обезьяны разделились на две партии рычавшие и хрюкавшие друг на друга всё громче. По его поведению внутри полу колец, понималось, что Седой рычит громче всех и больше всех жестикулирует, пытаясь, если ни примирить, то заткнуть стороны.
Передать фонетику их речи буквами сложно, что-то вроде брр грр хрр. Может там и присутствовало что-то похожее на слова на не знакомом языке, но постоянное клокотание в гортани, превращало их в сплошное рррр, с мелькавшими иногда узнаваемыми гласными и согласными. Да, настоящий язык из
