потребностями, жертвующая собой ради других, живущая ради детей, и неужели ей нельзя позволить себе несколько мгновений забвения и сладости, забыть обо всем и почувствовать себя просто женщиной, а не проклятой, отверженной, странным непонятным злом, губившим человеческие жизни, человеком, которому не место в этом мире! Как ей хотелось, чтобы ее обняли эти большие, изборожденные шрамами руки, которыми она любовалась с вожделением одинокой женщины, млела, вспоминая их напряженными, с вздувшимися окаменевшими мышцами и выступающими сильными венами, представляла, как они прикасаются к ее телу, такому маленькому и хрупкому по сравнению с этим мужчиной. Она задавалась вопросом, почему так желала его, что так ее привлекало именно в нем? Его рост, его сила, которые делали его мужественно привлекательным, или его внутренняя сила, крутой нрав и жизнестойкость, которая позволяла ему до сих пор оставаться живым? А может, она инстинктивно отозвалась на одиночество этого закомплексованного, закрывшегося от всего мира мужчины, страдающего из-за своих увечий и так стыдящегося их перед женщинами, что не мог вести полноценную для молодого парня жизнь, найти себе девушку, встречаться с ней, жениться? Кэрол считала, что все могло быть по-другому, взгляни он на свои шрамы иначе и не придавай он им такое значение. И она, Кэрол, с вожделением разглядывающая его сейчас, была живым тому доказательством. Не тело, а его истерзанная душа, - вот в чем была причина, вот что мешало ему жить. И он мог не только не пожелать стать ей другом, но и отказаться лечь с ней в постель из-за своих страхов и комплексов. А это очень бы разочаровало и огорчило Кэрол, которая уже представляла, как это будет происходить, охваченная сексуальным голодом, а страсть ее подогревалось воспоминанием об удовольствии, которое она уже испытала в его объятиях.
Наблюдая за ним, она заметила, когда он открыл глаза. Он окинул комнату затуманенным взглядом и остановил его на ней.
- Где я? - слабо шепнул он, приподнимая голову.
- Ты в моей спальне, - улыбнулась Кэрол и, поднявшись с кресла, присела рядом с ним на постель.
- А Исса?
- Он обещал прийти вечером.
Он повернулся к окну.
- Сейчас?
- Нет, сейчас утро. Я позабочусь о тебе, если ты не возражаешь, - Кэрол положила ладонь на его кисть. Она была горячей. - Как ты себя чувствуешь?
- Если можно… попить, - прохрипел он.
На столике стоял графин с водой и стакан, которые принес сюда ночью Исса. Наполнив стакан, Кэрол протянула его Тиму. Дрожащей рукой он взял стакан и, приподнявшись на локте, выпил до дна. Потом осторожно заглянул под одеяло.
- Где моя одежда?
- Исса выкинул, все было в крови.
Он опустился на подушку. Кэрол заметила на его лице выражение досады и раздражения. Что не так? Ему не нравилось, что друг оставил его здесь? Он снова окинул комнату взглядом и задержался на двери в туалет. И до Кэрол дошло. Она растерялась. Тим снова приподнялся, и бросил на нее смущенный взгляд.
- Мне нужно встать.
- Ты сможешь? Я помогу, - Кэрол вскочила, готовая поддержать его и проводить до двери.
- Я сам, - он сел и украдкой взглянул на нее. Кэрол не сразу поняла причину его колебаний, а когда сообразила, безжалостно сорвала с него одеяло, сделав вид, что не заметила его нежелания вылезать при ней из постели. Его стыдливость казалось нелепой и смешной после того, как он ее изнасиловал. Что-то тогда он не очень стеснялся, раздвигая ей ноги…
Он поднялся, краснея под ее взглядом, и, пошатываясь, побрел к туалету. Кэрол без смущения смотрела ему вслед, разглядывая. Конечно, он стеснялся не того, что на нем кроме трусов ничего нет, а своих шрамов, не догадываясь, что Кэрол даже не смотрит на них, интересуясь совсем другим. Шрамы? Какие шрамы? Она видела только крепкие плечи, широкую спину, тонкую талию, узкие сильные бедра, длинные, хорошо сложенные ноги… крепкие ягодицы, которые всегда привлекали ее внимание, с первого взгляда показавшиеся очень даже ничего. Она подумала о том, что с удовольствием подержалась бы за его задницу, желательно, голую, и готова была руку отдать на отсечение, если бы он догадался, о чем она сейчас думает.
Расположившись в кресле, она ждала, когда он выйдет и продемонстрирует себя спереди. Все равно он считает ее шлюхой, и уязвленная и обиженная Кэрол готова была ему отомстить, издеваясь над его комплексами. Ему не нравится, когда на него смотрят? Что ж, тогда она будет на него смотреть, назло. Пусть злится, краснеет, мучается оттого, что она видит его так называемое уродство.
Он вышел и, сделав пару шагов, вдруг покачнулся и скользнул вниз, прервав наглое разглядывание Кэрол.
Та рванулась с кресла к нему. Он замер на коленях, упершись ладонями в пол и опустив голову, но когда Кэрол коснулась его плеча, встряхнулся и, отведя ее руку, поднялся на ноги, с трудом добрался до кровати и улегся, забравшись под одеяло.
- Плохо? - Кэрол склонилась над ним, заглядывая в бледное лицо.
- Голова закружилась… это от потери крови… Я посплю, - он отвернулся от нее, так и не взглянув.
Кэрол выпрямилась, чувствуя, что начинает злиться.
- Я провожу Патрика в школу, и загляну, - спокойно сказала она.
- Не обязательно. Занимайся своими делами, на меня не обращай внимания, - отозвался он подавлено. - Вечером придет Исса и заберет меня.
Кэрол промолчала и покинула комнату.
- Как он? - поинтересовался Патрик за завтраком.
Кэрол пожала плечами, наливая ему в стакан молока. Мальчик задумчиво задержал взгляд на стакане.
- Знаешь, мам… он смелый. То, что с ним делал его друг… ведь это очень больно. А он согласился на это, и выдержал. Я видел, как ему было больно, а он терпел, - в голосе его отразилось восхищение. - Я бы так не смог. Даже папа бы не смог.
- Тиму пришлось вытерпеть много боли, вот он и научился терпеть.
- Я тоже хочу научиться терпеть.
- Для этого нужна сильная воля и самообладание, сынок. Зачем тебе это? Не собираешься же ты на живую выковыривать из своего тела пули? Есть врачи, есть обезболивающие препараты.
- В жизни всякое может случиться. Вот они же не поехали в больницу, и, наверное, у них на то были причины. Ведь никому не охота так мучиться, как пришлось этому твоему Тиму. И, знаешь, что я думаю… они молодцы. Сильные ребята. Крутые, по-настоящему, понимаешь?
Кэрол улыбнулась, не ожидая, что после всего Патрик вдруг начнет отзываться о них с таким уважением и восхищением.
- Понимаю.
- Ты видела, сколько у него шрамов? Откуда, знаешь?
- Это из-за меня. Когда мы дружили в детстве, меня обидели, а он заступился. У них была собака… я пыталась его остановить, но он не послушал. Эта собака набросилась на него. Мы думали, он погиб. Я потеряла тогда сознание, и не видела, что его спасла одна старуха. Она похитила его, увезла в другую страну.
- Значит, это собака его так порвала? Сильно. А что у него с голосом? Это из-за того, что у него шрамы на горле… тоже собака?
- Да.
- Зачем же он полез, если там была собака?
- Разозлился, что меня обидели.
- Из-за тебя… - пораженно выдохнул мальчик. - Выходит, он правда был твоим другом? Настоящим?
- Да, выходит, что настоящим. Был.
Патрик призадумался.
- Я бы никогда не пошел на такое из-за девчонки. Такие шрамы и на всю жизнь!
- Ну, он же не думал, что все так обернется. Хотя, он сказал мне, когда мы уже выросли, что если бы пришлось вернуться в тот вечер, он поступил бы так же.
- Почему? Ему нравится быть уродом?
- Ему не нравится быть трусом. И он совсем не урод.
- А жена у него есть?
- Нет.
- Это потому, что никто не хочет выходить за него. Еще бы, с таким-то лицом и таким телом! - мальчик поморщился. - И все из-за тебя, мам. А ты выросла и забыла его. Почему же ты перестала дружить с ним, когда он вернулся?
- У меня был папа… И ему бы не понравилось, что я дружу с другим мужчиной.
- Но ведь он был настоящим другом, он стал уродом из-за тебя. Ты рассказывала об этом папе? И он все равно не разрешил тебе с ним дружить? - Патрик неодобряюще покачал головой, когда Кэрол кивнула. - Нет, это неправильно. Нехорошо. Если бы со мной такое случилось из-за девчонки, а она потом от меня отвернулась, я бы сам ее изуродовал, чтобы поняла, каково это, и не ходила красавицей, когда я - уродом…
Кэрол промолчала, опустив голову и пытаясь проглотить подступивший к горлу ком. Сколько правды было в этих полных наивности словах ребенка.
- Не понимаю, почему папа запретил тебе с ним дружить, - продолжил Патрик деловито. - Ведь он не может тебе нравиться, разве папа не видел, какой он? И ничего плохого бы не было в том, если бы вы снова стали с ним дружить.
- Ты так думаешь? А если мне попытаться исправить свою ошибку и предложить ему снова быть друзьями?
- Наверное, он очень обиделся на тебя, и теперь не захочет. Но… в общем… было бы не плохо. Если он снова станет тебе таким другом, как тогда, он не станет убивать папу, чтобы тебя не обидеть и не разрушить вашу дружбу. Он будет у нас все время на виду, мы сможем его контролировать и быть уверенными в том, что он не планирует пришить папу.
- Значит, ты не против, если он станет нашим другом?
- Нет, я не против. Иметь в друзьях настоящего киллера - это круто! Представляешь, вот нужно нам будет кого-нибудь пришить, ну, например, узнает нас кто-нибудь и захочет сообщить папе, вот мы Тима и попросим, чтобы пристрелил. Будет стрелять, на кого укажем, ему-то что, все равно, куда стрелять!
Кэрол рассмеялась.
- Он научит меня стрелять, - мечтательно протянул Патрик. - Ведь он настоящий профессионал. Будет рассказывать о войне. Научит выковыривать пули и терпеть боль. Да, я хотел бы, чтобы у меня был такой друг, как он. И тебе разрешил бы с ним дружить. Но только с ним. С его другом - нет.
- Почему?
- Он мне не нравится. Он нормальный. У него нет шрамов. И он симпатичный, - мальчик нахмурился. - Он может тебе понравиться.
- А Тим, думаешь, не может?
- Ха, мам, скажешь тоже! Нет, конечно! Как он может тебе понравиться, если он весь изодран! Мы могли бы поискать для него невесту. Или, думаешь, у него нет шансов кому-нибудь понравиться, даже какой-нибудь страшилке? Никто не захочет такого парня, да?
Кэрол неопределенно пожала плечами, не смотря на него.
- А ты уверена, что они не хотят все еще нас убить, а?
- Хотели бы - уже убили.
Подумав, Патрик согласно кивнул и встал из-за стола.
- Ладно, мам, я побежал. Справишься одна? Уверена, что он и его дружок не опасны?
Кэрол кивнула. Услышав, как заплакал кто-то из близнецов, Кэрол поцеловала Патрика и поспешила в детскую. Проследив за ней взглядом, мальчик подхватил школьную сумку и, набросив на плечо, направился в противоположную выходу сторону. Остановившись у двери спальни, он заглянул внутрь. И сразу наткнулся на мрачный враждебный взгляд мужчины. Поправив сумку, мальчик решительно вошел в комнату и прикрыл дверь.
- Привет, - осторожно проговорил он, разглядывая раненного. - Как ты?
Тим ответил не сразу, не отводя от мальчика неподвижного взгляда.
- Нормально.
- Очень болит?
- А что? - в голосе мужчины не было ни намека на дружелюбие и желание разговаривать, но Патрика это ничуть не смутило. Он отважно подошел ближе, продолжая изучать его любопытным взглядом, который скользил по шрамам на груди и руках.
- А это правда, что вот это… - он указал пальцем, - из-за мамы?
-
