Нет, - жестко ответил Тим.
На лице мальчика появилось разочарование.
- Нет? Тогда из-за чего?
- Не твое дело.
Патрик нахмурился, рассердившись на его неприветливость.
- А мама сказала, что ты так пострадал, когда защищал ее. Она наврала?
На щеках Тима заиграли желваки.
- Ее оскорбляли, я всего лишь хотел заткнуть им рты.
- Ты же видел, что у них собака. Зачем полез? - не отставал Патрик, раздражая его все сильнее.
- Вопрос труса и слабака! Не понимаешь сам, объяснять не собираюсь. Убирайся!
- Ты не можешь выгонять меня из этой комнаты, потому что она не твоя. Чего ты такой нервный? Злишься из-за того, что я в тебя выстрелил? Я же не злюсь, что ты пытался убить моего отца и нас. Я думал, что ты пришел, чтобы убить нас, я защищал свою семью! Ты бы не так поступил?
Тим не ответил, но во взгляде его агрессии поубавилось.
- Ты, правда, не причинишь нам вреда? И друг твой тоже?
- Не причиним.
- А папе?
- И папе.
- А с чего это ты вдруг передумал? Из-за мамы? Потому что вы были друзьями?
- Слушай, парень, не доставай меня. Сказал - не трону, значит, не трону. Отвали.
Патрик сверлил его пронзительным взглядом, слишком цепким и пристальным для ребенка. Его сходство с отцом раздражало Тима, который ненавидел Джека. А этот маленький щенок имел все задатки сволочной натуры своего папочки, его ум и хватку, и даже обещал его переплюнуть, во всем. Если сейчас он такой, то страшно подумать, что из него вырастет.
- Ладно, извини, - примирительно сказал Патрик. - Понимаю, ты злишься. Такие муки ведь вытерпел…
- Проехали.
- Скажи, а если бы мою маму сейчас кто-нибудь обидел… ты бы заступился… как тогда?
На лице Тима отразилось любопытство. Он не мог понять, зачем пришел этот мальчишка и чего он от него хочет, зачем задает такие странные вопросы. Этот дьяволенок едва не убил его, бросался с ножом. Что изменилось? Изучая его взглядом, Тим почувствовал, как неприязнь его к этому мальчику уходит. Он вдруг увидел, что перед ним стоит просто ребенок, такой маленький, такой беззащитный, ребенок, который теперь рос без отца и считал своим долгом защищать маму и братьев. И он на это вполне способен, и это в свои-то годы! Он умел постоять за себя и других, дал отпор ему, вмешался в его планы, помешал. До сих пор трудно было поверить, что он, Тим, имел дело всего лишь вот с этим мальчиком. Его совсем не детские поступки, смелость, ум, никак не могли позволить Тиму воспринимать его, как ребенка, даже когда он на него смотрел. Он никогда не встречал таких мальчиков. Но этот парень вызывал уважение. И Тим почувствовал уважение к своей особе со стороны мальчика. Уважение и интерес.
- Твою маму кто-то обижает? - немного сбавил тон Тим, придав голосу более мягкую интонацию. Если он не ошибся, парень пришел заключить мир, поверив, наконец, в то, что он не несет собой больше угрозу его родным и ему самому.
- Ты не ответил на вопрос. Заступился бы?
Тим пожал плечами.
- Если бы попросила.
- А если бы не просила, а ты видел, что надо… как тогда, в детстве?
- Заступился бы.
Патрик кивнул.
- В этом нет необходимости, потому что для этого у нее есть я, - важно сказал он. - Я просто так спросил. Поправляйся.
Развернувшись, он вышел, не обратив внимания на недоуменный взгляд, брошенный ему вслед.
Покормив близнецов, Кэрол посадила их играть в манеж, а сама понесла завтрак Тиму. Он не спал. И Кэрол не смогла понять по его взгляду, рад ли он ее приходу, или предпочитал бы обходиться без ее общества. Выглядел он неважно, наверное, его мучила боль, но внешне он ничем это не выказывал.
- Извини, я не голоден, - чуть слышно сказал он своим слабым надорванным голосом, бросив взгляд на поднос в ее руках. Кэрол растерянно остановилась.
- Съешь хотя бы булочку… с чаем.
Поколебавшись, он нехотя кивнул и приподнялся. Поставив поднос на столик, Кэрол склонилась над Тимом, чтобы подложить ему под спину подушку. Она с трудом удержалась от улыбки, сохраняя серьезное выражение лица, когда он вжался в подушку, пытаясь отодвинуться от оказавшейся прямо у него перед носом груди. Это движение вызвало у него приступ боли, заставивший побледнеть. Кэрол невозмутимо поставила ему на колени поднос и присела рядом. Он не поднимал глаз и вдруг покраснел под ее пристальным взглядом. Губы Кэрол дрогнули от улыбки, которую она не смогла все-таки сдержать. И чуть не расхохоталась, когда заметила, как он украдкой бросил взгляд на ее грудь, от которой только что пятился, как от бомбы. Возможно ли, чтобы женщины пугали этого двухметрового здоровяка больше, чем боль, пули и смерть? Он, солдат, прошедший через ад войны, безжалостный наемник и убийца, которого не пугал раскаленный жезл и скальпель в руках друга, робел и терялся в присутствии слабой женщины, в два раза меньше него самого, которую он мог убить одним ударом своего огромного кулака? Похоже, ничего он так не боялся в своей жизни, как женщин. Боялся и ненавидел?
Он поджал губы с такой злостью, отведя взгляд от ее груди, что у Кэрол пропало всякое желание его дразнить. Она вдруг поникла, поняв, что с этим парнем будет совсем не просто. И если она заставляла его испытывать какое-то желание, то его это только приводило в бешенство. И скорее, он сорвется и снова грубо ее изнасилует, наказывая за свое вожделение, чем отреагирует иначе, как любой другой нормальный мужчина, который попытался бы добиться ее расположения мягкостью. Вспомнив, что он обозвал ее шлюхой, Кэрол почувствовала, как в ней пропадает всякое желание искать с ним близости. В ней вдруг взыграла гордость. Да пошел он, этот дикарь, со своими комплексами и женоненавистью!
- Приятного аппетита, - улыбнулась она, ничем не выдавая своих чувств и мыслей. - Я зайду за подносом позже. Если что-нибудь понадобится, я в соседней комнате.
И она ушла, зная, что он не позовет ее, даже если будет здесь умирать.
С грустью она думала о том, как же изменился ее маленький Тимми, которого она так любила. Никогда бы не подумала она, что он может стать таким. И до сих пор не могла в это поверить. Как будто Тимми как не было, так и нет, а этот человек кто-то совершенно другой, с кем ее абсолютно ничего не связывает, которого она совсем не знает.
Она занималась детьми, и лишь спустя пару часов снова заглянула в спальню. Он спал, отставив поднос с завтраком, к которому так и не прикоснулся, в сторону. Подойдя к кровати, Кэрол долго изучала его взглядом. И, узнавая в этом суровом мужчине черты горячо любимого ею мальчика, она чувствовала, как смягчается ее сердце, и он уже не кажется таким чужим. Это он, ее маленький Тимми, такой дорогой ее сердцу. Что же сделала с ним жизнь? Какие еще страшные шрамы, которые она не могла видеть, у него были, в его душе, в сердце? Он видит вокруг себя только врагов, и она тоже стала одним из них. Почему?
Наклонившись, она улыбнулась и слегка коснулась пальцами его волос, осторожно погладив, стараясь, чтобы он не почувствовал. Потом забрала поднос и вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь, не заметив, как Тим открыл глаза, посмотрев ей вслед.
Когда она пришла, чтобы дать ему лекарства, он встретил ее уже не так напряженно и сухо.
Вечером он согласился поесть, правда, съел совсем немного. Но дело было уже не в его упрямстве, а, скорее всего, он был слишком измучен и слаб, и на самом деле пища в него попросту не лезла. Зато Спайк, будучи непривередлив в пище, с удовольствием ел все, что она ему давала, приученный к неприхотливости и выживанию в любых ситуациях. И Кэрол с удовольствием замечала, что уже заслужила расположение животного, которое каждый раз встречало ее энергичным помахиванием хвоста, выражая свою симпатию. Нравилось ли Тиму то, что его четвероногий друг с такой легкостью подпустил ее к себе, или нет, Кэрол не могла понять, даже когда он наблюдал за тем, как она гладит собаку, которая, наверняка, не каждому это позволяла.
Кэрол поменяла повязки, сделав все так, как учил Исса. Тим не противился.
- Прости, что так получилось, - виновато прошептала она, отводя взгляд от обезображенной страшным ожогом раны. Еще один шрам останется. Тим, внимательно изучая рану, бросил на девушку быстрый взгляд.
- Ладно… ерунда. Случалось и похуже, - он вздохнул. - Сам виноват.
Кэрол улыбнулась, услышав искренность в его словах.
С замиранием сердца ждала она появления его друга. И упала духом, когда он вернулся с чемоданами в руках.
- Я сдал номер. Побуду здесь, пока Нол будет отлеживаться. Не бледней, ясноглазая! - захохотал он. - Всего несколько дней!
Прошло четыре дня. Тим медленно, но верно шел на поправку.
Кэрол немного расслабилась, начиная привыкать к их присутствию, и даже Исса уже не так ее пугал. Лишь его пристальный странный взгляд напрягал ее, да беспокоило желание, которое он продолжал к ней испытывать еще с того момента, когда не удалось удовлетворить его, что он пытался сделать и чему помешал Тим. Казалось, Исса не держал зла на друга за то, что тот не подпустил его к ней и сам сделал то, чего хотел он сам. Она знала, что Исса наблюдает за ней, изучает. Он не скрывал своего удовольствия от пребывания в ее доме. Больше не хамил. Спал в гостиной. Ел за одним столом с Кэрол и ее детьми, как член семьи. Патрик хмуро и косо смотрел на него, ловил каждый взгляд, брошенный на мать в его присутствии. И Кэрол понимала, чего боится ее сын теперь. Если Тима он не воспринимал, как мужчину, способного стать угрозой для ее одиночества, то Исса, находясь рядом с нею, явно беспокоил мальчика. Патрик безумно боялся, что этот сильный, «крутой», как он выражался, парень, приглянется ей и заставит забыть о Джеке. Патрику совсем не нравилось, как Исса разглядывал маму, смотрел на такие места, куда не имел никакого права смотреть, в понимании мальчика. Исса не мог не понимать, что происходит с Патриком, и, похоже, его это забавляло, и он специально дразнил мальчика.
Кэрол не выходила на работу, подыскивая няню. Патрик уходил рано утром и возвращался только вечером. Кэрол даже в магазин не могла выйти. Выносить на улицу, на мороз так тяжело переболевшего Джейми она пока не решалась, оставлять же детей на Иссу боялась. А мужчины, так нагло поселившиеся в ее доме, проявляли такой аппетит, что Кэрол приходилось много времени проводить у плиты, чтобы их накормить.
Исса, будучи очень энергичным парнем, без дела не сидел. Понимая, что Кэрол тяжело и не на кого оставить малышей, он брал у нее список продуктов и сам отправлялся по магазинам, не беря у нее, кстати, ни цента на покупки. Помимо наименований в списке Кэрол, он привозил много всяких вкусностей и сладостей. Расчистил снег вокруг дома. Поменял прогнившие ступеньки в подвал. Почистил трубу над камином, залатал крышу. Кэрол не вмешивалась, позволяя ему хозяйничать. Наблюдая за тем, сколько неполадок и неисправностей он находил и устранял в ее доме, она с тоской думала о том, что все это, начиная с неисправного выключателя и заканчивая текущей крышей, кричало о том, как в этом доме не хватало мужчины. Кэрол снимала домик. Он был маленьким, но уютным и симпатичным. Ей здесь нравилось. Патрик, привыкший к роскоши, тоже не жаловался. Кэрол задавалась вопросом, зачем Иссе нужно заботиться об ее жилище. Он не походил на благодетеля. Скорее всего, этому человеку просто не куда было
