войти в твое прекрасное место посещений и там погасить огонь моей страсти! Взамен ты получишь три динара и разрешение строить эту ничтожную баню!
И он прижал меня к себе и хотел увлечь на ложе.
Но я с содроганием и отвращением отшатнулась от него.
- Как? – в замешательстве прошипел Джафар, - ты не хочешь сблизиться и соединиться со мною? Так знай, о непонимающая своего счастья, что если окажется, что ты жемчужина несверленная и кобылица необъезженная, я заплачу тебе сто динаров и застрою весь Багдад банями, каких не строили и кесари Ар-Румана!
«Не те ли сто динаров ты собираешься заплатить, что были украдены тобой у моего господина?» – сказала я про себя, но вслух произнесла:
- Мне неловко сойтись с тобой, ибо смотрит на нас некто третий.
- Кто, о сладчайшая, - в недоумении спросил визирь озираясь.
- Тот, в перстне, - сказала я и с притворной робостью указала на перстень царя Сулеймана-ибн-Дауда (мир с ними обоими).
И визирь в раздражении посмотрел на изумруд перстня и узрел там скорбный и угрюмый лик черного ифрита. Тогда Джафар потер перстень, и Фадиль-ибн-Халид-аль-Аббас предстал перед ним и склонившись произнес:
- Приказывай, новый хозяин.
- Выйди отсюда и направь свои стопы туда, где находится отхожее место, - нетерпеливо прошипел визирь.
- Слушаю и повинуюсь, - оскорбленно произнес ифрит и тотчас исчез.
И как только он сделал это, я приблизилась к Джафару и сорвала перстень царя Сулеймана-ибн-Дауда (мир с ними обоими) с его пальца.
- Что ты делаешь, коварная?! - завопил визирь словно раненый индийский слон и потянулся за перстнем. - Отдай, несчастная, или я прикажу отрубить тебе голову!
Но я избежала его рук и стрелой помчалась туда, где находился ифрит. Визирь погнался за мной, изрыгая проклятия и призывая на помощь стражников, карауливших его дом.
А я тем временем достигла отхожего места и бросила перстень в нечистоты. И увидев это, Джафар словно обезумел и бросился за перстнем и стал барахтаться в зловонной массе, и захлебнулся нечистотами, и утонул в них
- Собаке – собачья смерть! – провозгласила я негодуя.
Удостоверившись в гибели этого подлейшего из визирей, заговорила я стражу и благополучно вернулась к тебе, о благородный хозяин.
- Поистине твой рассказ поразил меня, о драгоценнейшая, - пробормотал Юсуф после того, как Маймуна закончила свое повествование. – Но не столько жаль мне перстня, и тем более отвратительного визиря, сколько дражайшего Фадиля, ибо я привык к его советам.
- Не печалься, о свет очей моих, - улыбнулась Маймуна и хлопнула в ладоши.
Тотчас открылась дверь и в комнату вошел темноликий Фадиль-ибн-Халид-аль-Аббас, марид из породы летающих джиннов.
- Мир тебе, добрый господин, - поклонившись сказал он. – Я раб перстня, но у перстня отныне нет хозяина, и потому я свободен. Однако, если будет тебе угодно, я хотел бы остаться при тебе и любимой тобою дочери царя джиннов, ибо ты пришелся мне по душе и, вижу, нуждаешься в моих советах. К тому же, - и черный ифрит широко улыбнулся, - "Фадиль" и означает – «Остающийся».
При этих словах Юсуф обнял джинна и сказал:
- Сердце мое разрывается от радости, ибо нужен мне, беспутному, столь опытный и мудрый советник как ты, о сведущий в делах Фадиль. - Однако, - повернулся Юсуф к Маймуне, - счастье мое будет неполным, если ты, о прекраснейшая из джинний, не согласишься стать моей женой. Напротив, я засохну словно молодой тополь в летний зной, если ты ответишь отказом.
И улыбнулась Маймуна, и радостной была ее улыбка, но затем с некоторой горечью царевна ответила:
- Знай, о прохлада очей моих, что я согласна. Однако, сделавшись твоей женой, я потеряю способности джиннии, которыми наделена от рождения, и стану простой смертной. Поэтому подумай, не лучше ли тебе держать в наложницах преданную, вечно молодую и могущественную джиннию и царевну Маймуну, которая могла бы исполнить любую твою прихоть, построить тебе хрустальный дворец и наполнить его кладовые всем золотом мира. Власть твоя превзошла бы тогда власть самого халифа и всех царей света, и только Аллах (а Он велик!) оставался бы над тобой.
- О, милая Маймуна, мне нужна только ты, но не как невольница, которую можно купить на базаре, а как законная жена, ибо я не могу жить без тебя, – растроганно молвил Юсуф.
- Да будет так! – сказала Маймуна и глаза ее, подобные сливам, наполнились слезами.
И в это время в дверь трижды постучали, ибо солнце уже взошло, и раздался голос Мансура, меченосца халифа Гаруна-аль-Рашида (да пребудет слава о нем в веках):
- О ты, который зовет себя Юсуфом, сыном купца! Мне велено отвести тебя к нашему халифу, да проживет он свой век в здравии! Так надень же приличную одежду и выходи ко мне!
- С любовью и охотой, - весело отозвался Юсуф.
- Тебе не подобает идти к халифу в одеянии дервиша, - заметила Маймуна и щелкнула пальцами.
И в то же мгновение рубище Юсуфа исчезло, и тело его облеклось в роскошные шелковые ризы с золотым шитьем на плечах.
- Не следует также идти к халифу без подарка, - в свою очередь заметил Фадиль-ибн-Халид-аль-Аббас.
И снял он с пояса свою джамбию, ножны которой были украшены бирюзой, аметистами, рубинами и смарагдами, а на клинке было начертано: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его» (воистину так!) и положил его в кипарисовый ларец, отделанный серебром и обшитый изнутри алым бархатом, и передал его пораженному Юсуфу.
- Благодарю вас, о щедрейшие, - с поклоном произнес Юсуф и, открыв дверь, вышел к Мансуру.
И, впечатленный благородным видом Юсуфа, меченосец халифа с почтением доставил его в сопровождении ста воинов во дворец повелителя полумира.
И там предстал оробевший Юсуф пред очами халифа Гарун-аль-Рашида, его дяди Али с дочерью, лучезарной Зубейдой, и всего его блистательного дивана - ста эмиров, двенадцати визирей, отборных воинов и невольников с опахалами. И простерся он ниц перед халифом и передал его слугам свой скромный дар, и приветствовал халифа такими словами:
- Мир тебе, о повелитель правоверных и защитник собрания приближенных!
Рассмотрев изогнутый клинок, возрадовался халиф и в своей безмерной радости сказал:
- Встань, о мнимый дервиш! Поистине ты достойный человек, коли оделся подобающим образом и догадался принести дар, коим я очень доволен, ибо понимаю толк в старинном оружии! Знай же, что стихи, которые я вчера прочитал прекрасной Зубейде, тронули ее сердце, растопили лед холодности и равнодушия и подвигли ее к согласию стать моей любимой женой!
(Некоторые рассказывают, правда, что холодность Зубейды была притворной и внушена ей ее отцом Али, дядей халифа, ибо таким образом рассчитывал Али еще сильнее распалить страсть халифа к дочери и надежнее привязать его к ней).
- И теперь я, - продолжал с улыбкой халиф, - счастливейший из смертных, и даже нелепая смерть первого из моих визирей не смутила меня, ибо на всё есть воля Аллаха (а Он велик!). Так требуй же, Юсуф, чего хочешь, и я с удовольствием удовлетворю твое желание. Одно твое слово, и я назначу тебя первым везирем вместо умершего Джафара.
И вновь пал Юсуф ниц и со смирением произнес:
- О царь правоверных! Благодарю тебя за незаслуженную щедрость, однако не сочти дерзким, если я попрошу тебя лишь об одном.
- О чем это? - с удивлением вопросил халиф.
- Позволь, о сиятельнейший, - смиренно промолвил Юсуф, - заключить мне брачный договор и жениться на любезнейшей моему сердцу девушке по имени Маймуна.
И рассмеялся халиф, и повернулся к блистательному своему дивану, и изрек с весельем:
- Вот поистине скромнейший из моих подданных! Нет ничего проще, о гость моего сердца! Однако скажи, не та ли это посетительница снов, о которой ты мне рассказывал?
- Та, о проницательнейший, - с прежним смирением отвечал Юсуф.
- Что же, когда-нибудь я с удовольствием выслушаю твой рассказ о том, каким образом эта девушка превратила твой сон в явь, - промолвил халиф улыбаясь.
И с этими словами послал он за Маймуной, кади и свидетелями, дабы надлежащим образом исполнить обряд.
- Тем временем, - продолжал халиф, - займемся другим делом. Не кажется ли тебе, о счастливый жених, что настало время встретиться двум братьям - Хасану и Юсуфу?
- Да, о повелитель правоверных, - согласился Юсуф, - самое время.
- Хасан здесь, - заметил халиф нахмурясь. – Мансур, введи его.
И хранитель меча халифа сделал то, что ему велели, и бледный Хасан пал ниц перед халифом.
- Скажи, о достойный купец, где брат твой, Юсуф? – грозно спросил халиф.
- Он пропал во время бури в пустынной стране Руб-эль-Хали, о повелитель правоверных, - прохрипел побелевший Хасан. – Думаю, он погиб, мир его праху.
- А это кто? – громовым голосом вскричал халиф, указав на Юсуфа.
И обратил Хасан свой испуганный взор на брата, и изменился в лице, так что глаза его увеличились от удивления и страдания. И взмахнул он рукой, усыпанной кольцами и перстнями, словно стараясь закрыться от брата, и прошептал:
- Юсуф, брат мой!..
И сел Хасан перед Юсуфом, как невольник перед господином, и вывалился у него наружу язык, и глаза его закатились и упал он замертво на мраморный пол дворца.
- Хасан, брат мой! – закричал Юсуф, склонившись над бездыханным телом брата, ибо стало ему жаль Хасана.
И воцарилась тишина, но халиф прервал ее словами:
- Свершилась воля Аллаха – да пребудет Он вечно – злодеяние отмщено, а потому отнесите тело вероломного Хасана в дом его для предписанных действий и своевременного захоронения.
И когда это сделали, ввели во дворец прекрасную как день царевну Маймуну в брачном наряде и сопровождавших ее кади и свидетелей.
И халиф Гарун-аль-Рашид призвал кади и свидетелей и заключил брачный договор Юсуфа с Маймуной, а затем повелел справить их свадьбу в соответствии с обычаем и предписаниями пророка. И одарил халиф новобрачных в неизъяснимой щедрости своей роскошными одеждами, и оружием, и деньгами, и землей, и ввел Юсуфа в блистательный круг своих близких друзей.
И поселились Юсуф и Маймуна в доме Хасана, и принял Юсуф дела брата и стал продавать и покупать, получать и отдавать и, следуя советам Фадиля-ибн-Халида-аль-Аббаса, нажил он немалое состояние. И приобрел он славу среди купцов и значение в глазах людей почтенных, щедро жертвуя деньги беднякам.
И выпало на долю Юсуфа и Маймуны величайшее счастье и огорчение завистников, и проводили они жизнь в радости, удовольствии и благоденствии, пока не пришла к ним разрушительница наслаждений и разлучительница собраний.
Таков конец повести о беспутном Юсуфе, его вероломном брате Хасане, дочери царя джиннов прекрасной царевне Маймуне, верном рабе перстня Сулеймана-ибн-Дауда (мир с ними обоими) Фадиле-ибн-Халиде-аль-Аббасе, щедром халифе Гаруне-аль-Рашиде (да будет слава о нем жить в веках), его визире Джафаре (да будет он проклят) и достойном хранителе меча Мансуре."
