толпились на месте, заглядывая друг другу через плечо, как будто пытались рассмотреть что-то внизу. Они оживленно переговаривались, размахивали руками, некоторые из них побежали куда-то в сторону...
И тут я увидел, что в центре всей суеты на песке лежит человек - маленький белокурый мальчик. Он выглядел молочно- белым на фоне оранжевого берега. Руки его разметались как у тряпочной куклы, одна нога неестественно подогнулась...
Я узнал своего "противника", которого недавно приводил “Пьеро"...
- Он утонул ... ему двенадцать... он будет похож на меня, он уже получил то зачем пришел...
...Я почувствовал, что руки мои вцепились в каменные перила балкона со всей возможной для них силой, как когда - то давно, когда я висел у окна моего братца. Из-под содранной кожи закапала кровь. Затылок стал невыносимо тяжелым, сдавленным неведомой железной рукой, с сотней воткнувшихся иголок. Мне даже показалось, что я услышал за спиной злорадное хихиканье, как только что ящерица хихикала надо мной. ...Так вот зачем мы приходим сюда!! В этот мир, наполненный бессмысленными вопросами о смысле, амбициями, помыслами...
Мы приходим сюда ... за... смертью .... СМЕРТИЮ СМЕРТЬ ПОПРАВ… – пронеслось в голове….
Я слышал себя как - будто со стороны, в душе устало насмехаясь над собственным удивлением, ощущая, что ситуацию эту я видел уже много раз...
Мальчик, распростертый на песке, был передо мной совсем близко, словно между нами не было расстояния - оно сократилось само собой, будто перед глазами появился чудесный бинокль, ехидно увеличив жуткую картину специально для меня.
- Мы все стоим за смертью в очереди, и у каждого свое место в этом тягостном ожидании. Мы приходим в этот мир и встаем друг за другом в печальную череду. Печаль - главное земное чувство… В этом мире удовлетворен лишь тот, кто любит печаль… - произнося эти слова бесстрастным голосом, человек в белом одеянии, смотрел на меня Холодными пустыми глазами.
- Не зачем стремиться к счастью, устраивая мир вне себя, стремись к совершенствованию внутри себя, и будешь счастлив...
А я вдруг обнаружил, глядя на мальчика, что кричу, не слыша себя, как и бывает во сне. Возможно, обрывки своего фальцета и показались мне злорадным хихиканьем... Мне стало жаль мальчика, жалко себя... Но моему «приятелю», как я понял, нас вовсе не было жалко. Он теперь перестал быть похож на Пьеро: пуговицы исчезли, но одежды были по-прежнему свободны и ниспадали симметричными фалдами.
А я, оказывается, все захлебывался в интонациях, и перебивал сам себя, оппонируя осознанному.
И тут вдруг заметил, что стою один, сам с собой беседую, а проводник мой уже удаляется по рыжему пляжу, ступая абсолютно не слышно, издавая лишь легкое шуршание...
Откуда оно, это легкое шуршание? И я увидел: за спиной уходящего два огромных белых крыла... Они лежали почти неподвижно вдоль его прямой спины, лишь перья на них слегка шевелились, раздуваемые мягким бризом… Внезапно, идущий остановился, медленно обернулся ко мне и произнес утробным глухим голосом, слишком низким, чтобы гармонировать с его светлой легкой наружностью:
- Меня зовут ГАВРИИЛ, запомни... у тебя еще есть время... не спеши. Не забывай - У ТЕЛА И ДУШИ В ЭТОЙ ЖИЗНИ РАЗНЫЕ ЦЕЛИ ... Душа стремится к смыслу… тело твое - к удобству... душа - к совершенству, тело – к самоудовлетворению. Помни об этом, не разорви себя раньше твоего часа... Придет время, наступит воссоединение…
Боже мой... ведь это был АНГЕЛ!! О каком воссоединении ОН говорит?
Я пытался в последние секунды впитать, вобрать навсегда (Что такое - "навсегда" для нас, стоящих в "очереди"?!), запомнить его наружность:
Прямой нос, тонкие бледные губы, более соответствующие женским чертам лица, прозрачные глаза, с удивительным отсутствием всякого выражения на данный момент, родинка на щеке, белые длинные прямые волосы...
Как я мог сравнивать ЕГО (или ЕЕ?!!) с Пьеро?
... Ангел... нет - АРХАНГЕЛ ГАВРИИЛ... Почему в белом, почему не в черном... в черном... в черном...??
Пробудился я внезапно среди кучи постельных принадлежностей, скомканных в теплый пыльный клубок моими ночными видениями... Подушки валялись на полу, ноги застряли в пододеяльнике. Это был сон, или нет?.. Это было не похоже на сон….
Я посмотрел на свою руку. Темно-красные ссадины через всю ладонь…. Мне не хотелось липкого страха, и я не позволил себе думать об этом.
В комнате темно и тихо, а воздух - слишком вязкий для дыхания.
Я подошел к окну за глотком “свежего” кислорода. Чуть приоткрыл штору, и опять на меня уставилась огромная желтая луна, с выражением постоянного удивления на иллюзорном «лице».
"Рот” ее скривился на бок... Глаза казались выпуклыми, как у той ящерицы из сна. Она ухмылялась! Ей богу, ухмылялась. Эта возвышенная плутовка знает про мой сон... мое видение… Она сама его навеяла мне! И теперь, радуясь недосягаемости, ухмыляется во всю свою наглую пеструю физиономию!
«Интересно, - подумал я, - если взглянуть ей на затылок, там, наверное, растут волосы... вот только какие - блестящие тяжелые, соломенного цвета, заплетенные в тугую косу, или спутанные жиденькие космы, которые никогда не видели расчески... А может на затылки у волшебной красавицы папильотки - тряпочные бигуди, как у нашей соседки по улице, на которой располагался дом моего взросления?..»
Я помню, что той бабусе было наверняка за восемьдесят. Она когда-то дружила с моей прабабушкой, когда та была еще не замужем. Мне, маленькому пацану, та старушка казалась совсем древней. При этом ногти ее старческих рук были длинными, с кроваво-красным маникюром, а в ярких пережжены волосах свекольного цвета, /если это можно было назвать волосами/, торчали тряпочные папильотки. Когда она раскручивала их? Совершенно непонятно. Для кого в такие минуты снятия бигуди она хотела быть «прекрасной»? Может быть, кто-то приходил к ней темными одинокими ночами, когда я вдохновенно общался со
своим ангельским пером, а брат мой Жаконя, как прояснилось позже, занимался вовсе не божьими делами?
Почему луна напомнила эту неестественную старуху, с накрашенным бантиком ярким ртом и нерусским именем - Тереза?..
-У нее нет обратной стороны, - голос хриплый и низкий загремел за моей спиной, - там нет ничего...
- Такого не может быть, у любого предмета есть оборотная сторона, тем более у луны, - отвечал я, удивляясь тому, что не удивляюсь какому-то голосу за моей спиной. Может это продолжение сна? Но, вроде бы, я проснулся?!
- Нет, может быть. Возьми шар и расположи его среди зеркал. Ну и где, где - то, что ты называешь оборотной стороной?.. А если он будет внутри тебя, где тогда искомое тобой?! Ха... Ха...
- Я в это не верю, это - чушь! Все имеет скрытую от глаз сторону... И луна... Возможно, там живут Ангелы, те, которых я ищу всю свою жизнь.
- Что такое - твоя жизнь? Еще одна иллюзия,
... и Ангелов не надо искать так далеко... их вообще не надо искать. Они появляются сами. У тебя еще есть в р е м я...
(«Ну мама, еще немножечко… Нет… нет, я гашу свет, твое время" истекло…») У меня еще есть время, …еще есть время… Гавриил говорил так же... У меня еще есть время... Но на что?!
Этот голос я уже слышал неоднократно. Возможно, я разговариваю сам с собой? Так и не разобравшись, сплю или все же бодрствую, я решил одеться и прогуляться по темному сонному городу. Не спорить же самому с собой, в конце концов!
Город, пустой и тихий, принял меня в свое лоно, зевая всеми арками и подворотнями, словно я потревожил его прекрасный сон. Я брел, освещаемый редкими желтыми фонарями и вспоминал свою давность, то, о чем уже думал, вспоминал в мелких подробностях, которые часто оседают в нас, замещая собой значительные события прошлого.
А голос этот - он со мной теперь всю жизнь, пожалуй, с момента моего взросления.
Именно с момента, когда я понял, что, увы, - уже не ребенок и даже не лопоухий подросток... и никто не скажет мне:
«... ах, какой красивый мальчик! Посмотрите, какие дивные беленькие волосенки и голубые глазки!.. Мальчик, хочешь конфетку?».
Теперь я не только не могу получить просто так конфетку, но и окружающие в большинстве своем почему-то ждут ее от меня! А я эту сладкую мерзость, добываю в поте лица, ежедневно сражаясь с бытом, с самим собой и с черными дырами своих карманов... И когда думаю, что сладкая действительность, наконец, в руках - вместо кондитерского изделия из фантика вываливается какая-нибудь ерунда, в лучшем случае - пластилин. Это я, конечно, ерничаю над собой, но не далеко от истины...
А голос этот, звучащий непонятно откуда, надо мной или внутри меня, напомнил мне голос покойного старшего брата, несчастного свихнувшегося монаха. Что он хочет?! Чтобы я тоже свихнула?! Или подсказывает путь - единственно верный, путь, на котором я смогу найти то, что ищу всю жизнь…
Я брел ночью по желтому скользкому городу, поеживаясь, то ли от мелкого дождя, то ли от мокрого тумана.
Впереди маячила неясная фигура, не удаляясь и не приближаясь ко мне. Приглядываясь к размытому силуэту, я стал невольно фантазировать, кто это может быть, почему он идет один среди общего сна? Что лишило его теплой постели, как и меня: мысли, или обстоятельства осязаемые?
Занимаясь писательством и изучая человеческие сны, для меня стало любимым занятием - рассматривание людей и попытки постижения их сущности. Если бы я знал, к чему это приведет?!
(продолжение следует)
Глава № 3
Вот он идет метров на пятьдесят впереди меня, слегка размахивая левой рукой, правой, очевидно, придерживая пальто на груди, чтобы не застудить горло. Наверное, он наспех одевался и под верхним у него что-то легкое, что заставляет его мерзнуть. Человек мой втянул голову в поднятый воротник. Было ли что на голове у прохожего, трудно понять... Размышляя так, я зачем-то ускорил шаг, как будто желая догнать идущего впереди.
И здесь я расслышал знакомое скрипение голосовых связок над моим ухом… Но таким четким и осязаемым оно не было никогда до сих пор! Сначала, как - будто что-то откашлялось, потом как в старом портативном граммофоне с рупором, зашипело, и я ощутил знакомые интонации:
"- Ты думаешь, это просто совпадение, что два существа выползли в такой мрак одновременно и двигаются в одну сторону, причем ни тот, ни другой не знает куда идет...? А может, эта твоя, так называемая оборотная сторона? Вот она идет впереди тебя...
она — это то, что ты у себя не видишь сам, а только с помощью твоих лживых зеркал."
-... Зеркала говорят правду, которую тебе не скажет никто, они лучшие друзья наших физиономий...
" - ...мои лучшие друзья, это стекла - с их помощью я вижу все, что за ними, при этом сами они остаются незаметными и не докучают мне своим отражением всякой бредятины... Вот она, твоя оборотная сторона, идет впереди, а, заглянешь - увидишь самого себя, если тебе удастся, конечно..."
Я отмахнулся от голоса как от мухи и даже поднял в вверх руку…
И.… все же фигура в желтом свете улицы, что стала ближе ко мне в прямом и в переносном смысле, заинтересовала меня основательно...
- Послушайте, - произнес я, слегка дотронувшись до рукава влажного пальто, и впрямь опасаясь увидеть перед собой свое же тонкое, бледное лицо,
- Послушайте... ...куда Вы так спешите?..
Он обернулся и на меня устремился взгляд
