коричневую клетку плед покрывал темно-красный хозяйский диван. А вот покрывало он купил сам, не потому что понравилось - в тон обстановке. Как-то подумалось заменить желтые занавески на золотые.
Сочетание цветов успокаивало. Это была его медитация...
Успокоившись, он принялся селфить по новостям - привычка одинокого человека убивать время. Куча сайтов, сотни пишущих, а новости одни и те же. Беспонтовая камарилья...
***
"А если они придут сюда?! - полыхнуло в уме. - Да ладно. Ну, а вдруг!"
Мужчина рванул на кухню. Распахнул холодильник. В отличие от полочек соседей, его две почти пустовали: огрызок дешевой колбасы, немного сыра, развороченная пачка масла, кастрюлька с пельменным супом. В морозилке пельмени и сало...
Пельменный суп он изобрел для детей, когда жена по какой-нибудь причине отсутствовала. Простое и быстрое блюдо. Как суп с фрикадельками, только с пельменями. Сынок любил пельмешки, а дочурка вкусную водичку с картошкой.
***
- Папа! Папа! - крича на перебой и толкаясь, в спальню вбежали походившие на него мальчик и девочка. Глаза их светились. Лица сияли. - Мы пельменный супчик хотим!
- Папа занят, мои дорогие, видите, я документы печатаю. - Обнимая детей, проворковал он. - Попросите маму.
- Уууу... - Загудели погодки, переглядываясь погрустневшими глазками. - У мамы не такой вкусный, как у тебя.
- Ну, ладно. - растаял папа. - Пять минут подождите - закончу тут. Хорошо?
- Мама, мама, папа нам пельменный супчик обещал сварить! - звеня счастливыми голосами, дети устремились в зал.
***
- М да, надо сходить в магазин. - пробормотал мужчина, потирая наморщенный лоб, опуская ладонь на вдруг защипавшие, налившиеся слезами глаза. Слова тряслись и подпрыгивали, словно ехали по ухабам. - И обязательно что нибудь к чаю. Чай, кофе у меня при-и-отмен-ные, дор-рогие.
Бросив пить и курить Авангард Всеволодович отыгрывался на безалкогольных напитках, особенно на кофе...
***
Войдя в комнату, мужчина огляделся.
- Вытереть пыль и протереть полы. - глянув на экран телефона, заключил он. - Времени еще вагон и маленькая тележка...
*****
ЖЕНЩИНА В ЧЕРНОМ или ЗАВТРА У МЕНЯ ВЫХОДНОЙ
И проснется она, как обычно.
Примет душ потеплевших дождей.
чай зеленый нальет и привычно
бросит в чашку щепотку лучей.
Чай допьет и спеша на работу,
вдруг, опомнившись, сменит наряд,
стройных ножек объявит охоту
на мужской зазевавшийся взгляд...
Миллионы пройдут по дорожкам,
разнося по кварталам тепло,
скажут всем эти женские ножки,
что любви снова время пришло!
***
Он видел ее располагавшей к себе докторшей, когда она делала ему МРТ и компанейской девчонкой, пившей с ним кофе на крыльце городской больницы.
Теперь она выглядела не преступной красавицей ироничной и элегантной женщиной, с которой не каждый отважится заговорить.
«Эх рыцарь по зубам ли тебе эта крепость. – он скорее констатировал чем вопрошал. – В КФС уже не пойдешь. Она специально так вырядилась, чтобы вытрясти мой кошелек?»
Подойдя к нему, богиня оказалась доброй и снисходительной. Вероятно, заметив, что кавалер обомлел от ее перевоплощения, обдавая мятной свежестью духов, запросто предложила:
- Привет. Выпьем вина?!
Да это голос той девушки сексуальной и милой. А вроде ничего особенного просто угольного оттенка брючки и антрацитовой масти ветровка произведенные брендами. И разумеется прическа и макияж.
Жутковато, когда женщина вся в черном. Даже ногти покрашены черным лаком. Черные до блеска туфли черная с глянцем сумка в черную искру шарф. А так же черные, взлетающие к вискам брови, черные волосы, взбитые в копну, черный жемчуг оттягивал мочки. Только помада коричневая как глаза. И разумеется коричневатая то ли от загара, то ли от рождения кожа. Неожиданное сочетание черного с коричневым...
***
Они стояли на автобусной остановке, где он встретил ее через полчаса после звонка. Майский день угасал, словно костер, но Солнце, отходя ко сну, усиленно лобызалось, проявляя горячую любовь ко всему живому.
Час пик втягивал щупальца, освобождая улицы для влюбленных и гуляющих. Они встретились возле центрального парка. Ему десять минут пешком. Ей столько же на автобусе.
- А что мы стоим? Серьезно, я выпить хочу! – разрушила она оцепенение, в которое их упаковала почти летняя теплынь.
Она взяла его под руку:
- Пойдем или поедем?!
- А куда? – перенимая веселый тон, утопая в женском благоухании, и расположенности к нему, а бог с ними с деньгами и здоровьем, согласился он. – Есть предложение? Я как-то не знаток здешних мест для приличного отдыха.
- А для не приличного? - улыбнулась она, опаляя загадкой.
- И для не приличного тоже. - он улыбался в ответ, чувствуя как распускается в душе цветок обожания. - Пока ни завязал, пил дома или на природе. Один. Ты знаешь, в последнее время хотелось уединения и размышления под это дело, а не бурных разговоров о ерунде.
- А к тебе можно? Завтра у меня выходной... - вкрадчивый голос, обретя материальность, прозвучал прямо в сердце. По телу побежали мурашки как от испуга. Он почувствовал прилив крови к голове к паху. Душа моментально сжалась в черную дыру и, наверное, он бы исчез в ней всем телом, но его дернули за руку:
- А?..
Господи как знакомо ему это "А". Но в отличие от старого зацикленного на себе, звучавшего походя и не глядя, новое смотрело пристально и всепоглощающе...
- Что? - переспросил он растеряно с лицом покрасневшим чуть ли ни в цвет волос.
Нет, не такой была их первая встреча с бывшей. Очень похоже, но чуточку иначе...
*****
СУЖЕНАЯ РЯЖЕНАЯ или БРАК НЕ ПО ЛЮБВИ НЕ ДЛЯ ВСЕХ...
ЛЮБОВЬ МОЯ ТОСКОЙ ТЫ СТАЛА
Я КАЖДЫЙ МИГ ХОЧУ ВЕРНУТЬ
МЕНЯ СУДЬБА ПЕРЕИГРАЛА
НО СЧАСТЬЕ ЗНАЛ Я ХОТЬ И ЧУТЬ
***
В потертых джинсах с дырками на коленках, обтянувших круглую попу, в черной футболке с цветным принтом, едва вмещавшей третий размер по привокзальной площади шла молодая красивая женщина. Ее походка была стремительной как у модели на подиуме и улыбалась она как человек уверенный в своем превосходстве.
Несмотря на полноту и невысокий рост ее фигуре позавидовала бы и богиня. Навскидку женщина весила килограмм шестьдесят, не превышая ста шестидесяти сантиметров. Неординарность брюнетки подчеркивала короткая стрижка с чубом до подбородка, а красные губы на загорелом лице, словно яркий цветок в клумбе выделялись издалека.
Слева направо пышную грудь пересекала синяя лямка спортивной сумки. Справа налево красный ремешок женской сумочки.
- Патронташ. – высказался мужчина лет сорока. Рыжий и худой. В темно вишневом поло и серых штанах. Его руки пустовали, не считая дымившей сигареты.
Мужчина и женщина знали друг друга по интернет переписке по голосу в телефоне и по фотографиям некоторых частей пересылаемым в электронке. Разумеется, кое что представлялось иначе...
- Слишком тяжелая. - разочаровался встречавший. - Мне бы такую, чтоб на руках носить...
***
Казалось, что привокзальная площадь внезапно опустела или вследствие какого-то чуда раздвинула края, создавая широченный проход в центре. Больше не мозолили глаза стоянка такси и таксисты с одной стороны. С другой, здание вокзала с эпическим ступенями людьми и шпилями под старину. Будто Солнце в небе там царила она ослепительная и чужая...
***
Ее не спокойный нрав он узнал позже. А его товарищ и компаньон, после знакомства с ней сказал:
- Комиссар. Ей бы кожаный плащ и револьвер.
***
- Эффектная, но не в моем вкусе. – проговорил, прятавшийся за киоском мужчина, когда она прошла половину площади и еще оставалось время на отступление.
- Не по-мужски это. Да и женщины давно не было в натуральную величину...
Глядя на нее он восхищался ею, но не чувствовал душевного влечения к ней.
- Ну, не моя это женщина. – доказывал он себе.
И себе возражал:
- Ну, не могу я вот так взять и свалить. Не могу. Понимаешь?
И Понимаешь умолк. А Нестарый и Симпатичный вышел навстречу Приезжей Красавице Будущей Матери Его Детей.
***
Когда они сошлись и поздоровались, то первые минуты вели себя сдержано, скорее приятельски, а не как влюбленные, хотя уже вовсю виртуалили. Правда, без видео, тогда еще не было такой роскоши. В общем, они увидели друг друга впервые.
Кстати, она тоже удивилась, разглядывая его:
- Какой-то ты изможденный.
***
Душе душево, а телу телово. Наконец судьба сблизила их, что называется, в живую, усадив подле, вынуждая соприкасаться телами из-за тесноты. Половозрелых самца и самку не оставят равнодушными прикосновения даже случайные, не остановят и не подходящие условия совместного нахождения.
Автобус оказался полупустой. Остальные пассажиры предпочли разместиться впереди. Он и она сидели сзади, наслаждая друг друга руками, перемежая любовь со сном, едой, и променадом на остановках. Инициатором, конечно же, был он, а она смотрела на него с восторгом и уважением за проявленную смелость, с удовольствием раздвигая ноги, тихо постанывая от проникающего вглубь нее пальца...
***
Вспыхнула страсть, словно подожженный газ из трубы. С шумом желания со свистом опасности с романтическими приключениями. Самозатухающая после очередного оргазма. Думали они, что это настоящее? Трудно сказать. Что-то такое думали, если не расставались.
А вот полюбить эту женщину, не совпадавшую ни внешне, ни внутренне с его идеалом женственности, он не мог. Для обожания и преклонения ему требовалась муза, изящная телесно утонченная душевно, но ни как не толстозадая амбициозная бабища.
А ее груди, которыми она так гордилась, свисавшие как две дыни с дерева, он считал не аккуратными и даже вульгарными. Смотреть на них не хотелось, не говоря уже о том, чтобы нацеловывать.
"Что такое любовь? - рассуждал он в те дни. - Любовь это когда действительно невозможно наглядеться. Если говорят "глаза б мои на тебя не смотрели", наверняка, не любят".
Разумеется, такого непотребства он не говорил, так же как за все годы, прожитые вместе не говорил и тех слов, которые женщины желают слышать чуть ли ни постоянно. Он так и не признался в любви и не сделал ни единого комплимента.
И всё же он понимал, что она красивая, замечал завистливые взгляды, обращенные на нее и, гордился тем, что урвал такую прелестницу. Это была гордость паука поймавшего в свою сеть прекраснокрылую бабочку.
***
Настоящая или кажущаяся таковой любовь пришла к нему с появлением детей. Но прислушиваясь к новому чувству, он понял, что любит не женщину, а родственницу, мать своих "щеночков", как он их называл. Порой хотелось сказать об этом и даже назвать сестрой.
Так не могло продолжаться вечно. Прежде всего, женщина хочет любви к себе, а уж потом к своим детям. А через четыре года она захотела перемен.
Он не стал бы ничего менять, но уезжая в командировки, всё чаще задумывался о любовницах в каждом городе, где приходилось бывать. Присматривался к подходящим вариантам, пока не решаясь действовать из-за мучившей совести.
Однако чуть позже придумал оправдание. Объясняя допустимость измены тем, что разгрузившись на стороне, будет приходить домой умиротворенным и сытым, то есть по фиг ему готовила она или нет, и будет ли сегодня сосать. Тем самым оставляя нерадивую жену в покое и наедине с ее гребаным компьютером. Короче, всем от этого
