Она готовилась его убить!..
Ну, не в смысле – физически истребить, прекратить его земное существование…
А в том смысле, что – потрясти собой, своей эффектной внешностью и неувядающей красотой…
Только в этом смысле, разумеется. Потому что ведь она его любила же!..
А потому, примчавшись с работы, впорхнула под душ. Там тщательно, со скрабом, себя умыла. Всю. С головы до пят. Затем высушила голову под феном, предварительно надев под кромку волос обруч.
Что? Обруч зачем? Вы, что? Правда, не знаете?...
Ну, вы даёте!..
Обруч надевают, дабы максимально отстранить волосы от лица, чтобы, при сушке феном, они прихотливо провисали, создавая объём и изгиб. От этого на голове становится вдруг чуть ли не в два раза больше растительности. И волосы кажутся такими тяжёлыми, распадающимися красивыми прядями и ломтями. Но это, конечно, если вы стриглись у приличного стилиста, а не в парикмахерской за углом.
Затем она начала создавать лицо.
Макияж, знаете ли, это вам не так себе: слегка и чуть-чуть. Чтобы производить именно такое впечатление – «слегка и чуть-чуть», нужно потрудиться не менее часа. Общая основа только одна занимает почти полчаса.
Теперь нужно определиться с акцентами: что сегодня будет главным – глаза или губы. Она решила, что нынче – губы. Ведь свидание-то любовное. Она должна потрясти его эротизмом и мощью своего телесного обаяния.
А потому рот получился… Скажу я вам честно… Ну, то есть, вот – роза, благоуханный заморский цветок, раковина-жемчужница, меж лепестков которой сияют перлы неземной красоты.
Глаза в этот раз сделала приглушёнными, с поволокой и - зелёными, хоть на самом деле были они синими. Но ведь она же – женщина! А потому, какими захочет, такими глаза её и будут. Сегодня она станет смотреть на предмет своего обожания кротко, почти близоруко и обезоруживающе трогательно.
Руки… Никаких аппликаций на ногтях! Скромно. Пристойно. И – матово… Так, чтобы как у Алисы Фрейндлих. В лучшие её времена: «… и в кольцах узкая рука…»
Платье?..
Ванильное. Нет, бирюзовое… Или, всё же, алое?..
Господи! Извечная проблема: надеть решительно нечего!.. Вот! Именно это – пёстренькое, в фижмах и кружевах. Она утопает в нём, как изюминка в креме. Отлично. Она смотрит на себя в зеркало и понимает: будь она мужчиной – непременно бы влюбилась в самоё себя!
Звонок в двери. Она и не испугалась. Потому что знает, что это не он. Ресторан. Заказ.
Отбивные с профитролями и два салата, из пророщенного бамбука и из ризедрона. Красиво, молодо, свежо.
Но сок для него, свекольный, с лимоном, выжала сама. Налила в высокий стакан и уже там вспенила блендером. Посмотрела, вздохнула и уронила в самый центр крошечный листочек мяты. Кубик льда – перед самым его приходом.
В одном конце стола поставила бутылку чёрного рома, в другом – свечу в старом бронзовом подсвечнике. «Всё готово для полёта, ждёт ракета октябрят… Октябрята встали в ряд и, волнуясь, говорят…»
Да ничего не говорят октябрята. А просто ждут…
Ждут, чтобы он пришёл. Такой весь – единственный. Такой – неухоженный. И родной. Который даже не заметит, как она старалась, а просто почувствует себя хорошо и уютно в её доме. И захочет, чтобы это стало и его домом тоже.
Телефон?..
Он, наверное, звонит, чтобы сказать, что уже выезжает. Или спросит, что купить. А она устало ответит, что ничего не надо, всё уже на столе. Но цветов от него, всё же, ждёт… Праздник ведь завтра…
В трубке и вправду его голос:
- Милая, здравствуй… Извини… Но сегодня никак не получится… Жена позвонила. Сказала, что взяла билеты в театр. Завтра ведь праздник. Не могу ей отказать… А с тобой увидимся как-нибудь потом, после выходных. Ты же понимаешь… Не сердишься?.. Ну и отлично. Обнимаю. И целую. Нежно-пренежно. Тюльпаны за мной. Не забуду, не волнуйся…
А она, кажется, и не очень расстроилась. Просто села на стол. Прямо в отбивные. Потом взяла свежевыжатый сок и вылила себе на голову. Хо-ро-шо… И провела тыльной стороной руки по губам-загадке, которые должны были сегодня стать центром её образа. Помада размазалась и испачкала зубы, которые мерцали в глубине рта, словно перлы… Казалось, что на них выступила кровь…
