газонокосилки, электроплуги и отбойные молотки. Ни что так не придаёт закону такую силу, как неотвратимые и незамедлительные карательные меры. Через пару дней в городе стало тише, ещё через день - гораздо тише, а ещё через день - гораздо тише, чем за день до этого. Уровень шума снижался с какой-то геометрической прогрессией и причиной этому был не только введённый закон.
Со временем жители города будто бы вошли во вкус. Так бывает, что ты отчаянно сопротивляешься, каким-то нововведениям, чему-то новому, боишься и не хочешь каких-то перемен, но когда эти перемены наступают, ты не понимаешь, как вообще до этого жил без них. Слух - один из важнейших органов чувств, и изменения в воспринимаемых им источниках оказывает изменение на восприятие картины мира в целом.
- Вот сейчас совсем непонятно, дедушка. - плачется Вера.
- Посмотри в окно. Что ты видишь?
- Ничего особенного, дом напротив, деревья, прохожих, мальчик на качелях, собака перебегает через дорогу…- монотонно перечисляет Вера.
- Сейчас вечер, на улице сумерки. А теперь представь, что стоит день, весь двор залит солнечным светом, листья тополя блестят зелёным глянцем и играют на ветру, окна соседнего дома весело подмигивают, отражая солнечные блики. Сейчас в сумерках он видится серым, но на солнце он будет смотреться жёлтым и даже чуть позолоченным. А теперь представь, что на улице пасмурно, идёт дождь. Листья тополя понуро висят, роняя слёзы, окна дома напротив унылы и черны и сам он станет грязно серого цвета. Небольшое изменение внешних условий, влечёт за собой изменение картины в целом. Понимаешь?
Вот так же и со слухом. Только звук, это субстанция ещё более тонкая незаметная. Но его воздействие на нас порой колоссально. Вот это самое воздействие и ощутили жители города. Точнее сказать, они ощутили отсутствие вредного воздействия, которое приносит шум. Они полюбили тишину, она им стала нравиться. Они не могли сказать, что конкретно изменилось, но то, что что-то изменилось и в лучшую сторону, они явно ощущали. Они стали видеть не сумерки а залитый солнцем двор. И это было начало, старт перемен. Появились инициативные группы, которые предлагали ужесточить закон. Эти предложения быстро находили поддержку, за ними появлялись новые и прирастали подобно снежному кому. Конечно, все изменения проходили постепенно, но уже через год мы имели то, что ты можешь наблюдать сейчас. В городе запрещено передвигаться на автомобилях, разговаривать на улице, громко хлопать дверями, использовать любые устройства, будь то магнитофон, или даже телевизор без наушников. Все жители обязаны делать в домах усиленную шумоизоляцию, чтобы лишние звуки не выходили за периметры стен. Есть ещё более сотни ограничений, которые я не буду перечислять, ведь история не про них.
***
Вернёмся же к нашему расследованию. С момента первого совещания с участием Виктории, до объявления «Закона о тишине», следственная группа работала не покладая рук. Мы позабыли про сон и еду, днями и ночами просиживали на работе. Наша небольшая группа на время стала семьёй. Это была, разумеется, не самая благополучная семья, а вроде тех, где сварливая жена постоянно пилит мужа, дети норовят отбиться от рук, а присутствия в этой семье тёщи, которая может только лишь раздражать всех одним своим видом, вообще никто не выносит. В роли жены, понятное дело, была Виктория, а роль мужа была уготована мне.
Она сразу же выделила меня из всех. Все предложения, идеи и версии мы обсуждали с ней тет-а-тет, прежде чем они доносились до всей группы. Как похвалу за хорошие мысли, так и недовольство мне приходилось принимать на себя. Недовольства было больше, внешняя обстановка к этому располагала и очень часто мы с новой начальницей ругались переходя на крик. Но милые бранятся, только тешатся.
Я не зря привёл аналогию мужа и жены. Со временем наши с Викторией отношения перешли в другую плоскость. Она была молодой свободной женщиной, я молодым одиноким мужчиной и совместная работа, конечно же, не могла стать нам помехой.
Зарождение нашего служебного романа пришлось на самую жаркую пору, когда шла вторая волна убийств. Каждое убийство очень сильно било по нашим изношенным нервам, хлестало по щекам обидными оплеухами. Каждое убийство приближало нас к краху, сводило чувство собственной значимости к нулю. Не знаю, что конкретно толкнуло нас в объятия друг друга. Может постоянное нахождение бок о бок, может наличие общей цели, а может быть даже чувство безысходности.
Но случилось то, что случилось. Теперь мы с Викторией были вместе и ни от кого этого не скрывали. Наверное, мы поступили непрофессионально, обозлив остальных членов группы, но что с нас взять - мы были влюблены.
«Развели тут шуры муры! Её скоро с должности турнут, а она развлекается» - злобно бурчал в свою пухлую губу Рымин, он же тёща нашего семейства, а Ваня, наш единственный сынок просто замкнулся в себе и теперь, кроме как по работе, ни с кем ни о чём не разговаривал. Мне было жаль его. Было ощущение, что я предал своего друга, оставил его в одиночестве. Иногда я ловил на себе укоризненный взгляд его больших карих глаз и видел в них грусть брошенного пса, тоскующего по своему хозяину. Было в этих глазах ещё что-то. Позднее я понял, что это ревность. Ваня был влюблён в Викторию, и, может быть, даже питал какие-то надежды на её счёт. Словом, наш союз оказался для него двойной потерей, потерей товарища и надежды…
***
Старик, будто спохватившись бьёт ладонями, по прикрытым пледом бёдрам.
- По моему я снова ушёл в сторону от главной истории.
Вера одобрительно кивает. Ей не нравится этот момент в рассказе. Эта Виктория будто бы встала между дедом и её, ушедшей год назад, любимой бабулей.
- Вместе с наступлением «Закона о тишине», затих и наш потрошитель. Убийства прекратились, как по взмаху волшебной палочки. Он будто говорил: «Ну наконец-то вы поняли, чего я добивался. Вот теперь можете расслабиться…».
Но расслабляться мы и не собирались, и продолжали работать с удвоенной силой хоть были и благодарны этому затишью. Вместе с трупами, прирастало количество пазлов, тех деталей, благодаря которым мы должны были воссоздать портрет убийцы.
Но сделанное однажды Викторией открытие доказало поговорку, что количество не означает качество. Если бы эта догадка, точнее сама Виктория появилась у нас раньше, нам бы не было нужды ждать последующих трупов. Но мы с Ваней были неопытными, Рымин глуп и заносчив, а Виктория появилась в этой истории и в моей жизни, когда ей суждено было появиться.
Однажды она растормошила меня прямо среди ночи.
«Дима! - шептала она захлёбывающимся от радости голосом, - Я кажется поняла!» - Её глаза горели в темноте, как у кошки, растрёпанные волосы струились по плечам, а щёки рдели, как у подростка…вот прямо как у тебя.
Голос деда становится звонче и сам он, предавшись этим воспоминаниям, становится будто моложе. Но Вере это неприятно: неприятно то, что дед уже второй раз сравнивает свою любовницу с ней, что его возбуждённый мечтательный взгляд смотрит куда-то поверх её головы, что он, не стесняясь, рассказывает, как спал с этой… в одной кровати.
«Я всё сопоставила и вдруг поняла! Всё дело в струнах!» - ликовала она, склоняясь надо мной в то время, как кончики её волос щекотали мне щёки и лоб.
«Что…что со струнами…» - лепетал я спросонья.
«Струны! Мы почти не брали их в расчёт! Да… ты сразу же отметил, что они разных диаметров и длин, ещё ты сделал правильный вывод о используемом устройстве, благодаря вмятинам на них. И это всё!»
«А что ещё?!» - спрашивал я, недоумевая.
«Вот именно, что «ещё»! Нужно было копнуть ещё чуть-чуть. Ведь выводы были правильные, и ты почти добрался до нужной версии. Нужно было сделать ЕЩЁ один шажок. А мы успокоились на том, что имеем, и совсем оставили без внимания эти чёртовы струны».
«Дорогая, объясни, что ты имеешь в виду!» - взмолился я. Теперь уже и мой сон как рукой сняло. Я был как голодный пёс, перед которым помаячили куском парного мяса.
«Смотри…во всех случаях, убийца использовал струны от рояля, которые бросал на месте преступления. Все эти струны были разного диаметра и длины, то есть он ни разу не повторился. О чём это говорит?»
«Ну мы же это вроде обсуждали. Каждой клавише, каждой ноте, соответствует определённая струна. Он просто использует разные струны».
«Но почему? Если он выбрал такое экзотическое орудие, то, наверное, должен был подобрать определённую струну, которая наиболее подходит для этих целей. Самая прочная, самая тонкая и так далее. Зачем каждый раз использовать что-то новое?»
«Скорее всего, он приобрёл полный комплект струн к роялю и просто берёт струны из него…».
«Вот! Вот ошибка, которая не позволила нам двигаться дальше в этом направлении. - при этих словах она крепко сдавила моё запястье. - Как же ты…как же мы просмотрели…не приняли во внимание, то, что было указано в отчёте эксперта?».
«А что там было такого…»
«Там было указано, что струны имеют ИЗНОС!»
Я разочарованно выдохнул и погладил её по щеке.
«Дорогая, как раз на это я и обратил внимание. Это была ошибка. Вместо слова «износ», эксперт должен был написать «Повреждение». Струны были повреждены в том месте, где имели контакт с механизмом. Но ты же это прекрасно знаешь и мы уже много раз…».
«В том то всё и дело. Мы много раз это обсуждали, но каждый раз говорили не о том. Да, эксперт сделал ошибку в первом отчёте, когда указал, что на струнах был износ. Но после того, как ты указал ему на эту ошибку, он переделал отчёт».
«Ну конечно он переделал отчёт и написал в нём, что струны имеют механические повреждения…»
«Не-ет! - она крутила головой, ехидно улыбаясь. - Там было написано не так. Там было написано, что струны имеют механические повреждения и ИЗНОС. Дальше во всех отчётах имеется чёткое описание, как повреждений, так и износа. Но именно это мы и не приняли во внимание из-за того, что слово «износ» с каких-то пор стало вызывать у тебя рвотный рефлекс».
Я начал закипать. Моё профессиональное достоинство было задето и кем, любимой женщиной. Разговор, начинавшийся на радостных тонах, вот-вот грозил обернуться ссорой. Благо, что оба во время остановились и выпустили пар.
«Ну хорошо…- я нежно взял её за обнажённые плечи, чтобы снять появившееся там напряжение. - Хорошо…я согласен, что упустил этот момент. И что он нам даёт?».
«А если мы берём этот момент во внимание, тогда стоит пристальней его рассмотреть. Насколько я помню, единственной характеристикой этого износа в отчёте было то, что струны вытянуты. Из чего исходил такой вывод? Новая струна имеет одинаковый диаметр по всей своей длине, в струнах, найденных на местах преступлений, диаметр был неоднородный…».
«Ну допустим…- согласился, я, для того только, чтобы тут же парировать новым возражением. - Допустим, что и повреждения и износ струн были связаны с тем, что их использовали не совсем по назначению…».
«В том то всё и дело, что износ струн говорит как раз о том, что до этого они использовались по назначению!» - с гордой надменностью покрыла мой аргумент Виктория.
«И что из этого?»
«Как, что? Это же ясно даже ребёнку…».
- Конечно, ясно! - Вера взвизгнув, теребит сухую коленку деда. - Значит
