и спорно, сразу видно: экспромт. С другой стороны, смелые идеи могут прийти в любом месте в любое время, и желание тут же поделиться ими со всем миром вполне естественно. Вспомните хотя бы Архимеда.
Первым опомнился зам по науке. Не дослушав до конца, он вскочил и, высоко подняв рюмку, громко выпалил тенором:
- За белый гриб!
Все встали и почему-то протянули питейные емкости в сторону директора. Тот тоже поднялся и, улыбаясь, стал раскланиваться, словно в его честь была произнесена здравица. Председатель выдавил из себя на лицо полное восхищение и, легонько чокнувшись с Аристархом Ильичом, на мгновение застыл в рассуждении. До этого он предпочитал минеральную. Однако, дилемма ”пить или не пить” требовала немедленного разрешения, и компромисс, казалось, был найден. Он слегка пригубил рюмку и уже собирался садиться, как тут и произошла та самая чепуха, хуже того — ерунда и даже еще страшнее — мелочь, приведшая к непоправимым последствиям. Зам по науке дважды произнес междометие ”ну”! Вот она, пресловутая последняя капля на чашу весов сомнения. Междометия перевесили!
Нужно было видеть умоляюще-ожидающую физиономию зама, руки, простертые, словно к статуе Зевса, слышать просящее, плаксивое “ну-ну”, чтобы понять: отказаться невозможно. И председатель дрогнул! Он шумно выдохнул и залпом выпил. Этого ждали, как выстрела Авроры! Директор, а за ним и остальные последовали его примеру… и началось. Правда, не совсем то, чего, по большому счету, хотелось. Вот уж действительно: лишней была первая рюмка. Председатель теперь опрокидывал одну рюмку за другой, произносил тосты, балагурил, обнимал директора, что-то шептал на ухо пышногрудой секретарше, давал указания шеф-повару, требовал убрать со столов икру и рыбу, затем пытался перецеловать руки дамам из группы бледной поганки и так далее. Члены комиссии старались сглаживать некоторые неловкие моменты, но это выходило плохо, и они скоро сдались. Словом, как водится, банкет, набирая обороты, покатился в раж.
Что было дальше, я не видел, да это и не важно. Дело в том, что от волнения, Протас Остапович стал путать боржом с водкой, и мне пришлось его проводить на воздух, где он еще раз изложил свои взгляды на значение высших грибов в развитии человечества. Вот вам ещё один пример беспредельной преданности науке!
События следующих дней я бы сравнил со снежным комом, пущенным с вершины на разгоряченную предстоящими преобразованиями голову дорогого Аристарха Ильича. И на наши невинные головы, кстати, тоже.
Само собой разумеется, я не был свидетелем тех событий, однако о случившемся все рассказывали в таких мельчайших подробностях, словно сами в них участвовали. Правда, подробности эти сильно различались, но существа дела это не меняет. Так что, я смело могу изложить любую версию, в сущности, не погрешив против истины.
Короче, министерское начальство, как тому и должно, отличалось строгостью и непреклонностью суждений. К тому же было заведено железное правило: председатель комиссии на следующий день после ревизии с самого утра обязан был явиться на ковер и устно изложить заключение по порученному делу. Как показывал многолетний опыт, это более всего заставляло сотрудников держать себя в рамках должностной этики. Кроме того, можно было без проволочки принимать правильные решения, не дожидаясь представления реляций. Секретарям это также облегчало жизнь. По одному виду выходящего из кабинета становилось ясно, в папку для каких резолюций в дальнейшем следует положить доклад, и поэтому соответствующие документы рассматривались быстро, можно сказать, не глядя. По-моему, прекрасный неформальный подход в борьбе с бюрократизмом.
Правда, поговаривали, что это всё это лишь из-за банальной зависти. Кому же не хочется быть на банкетах на почётном месте? Впрочем, не мне судить. Итак, продолжим.
Вот и наш председатель явился утром в кабинет, но опоздал на целых шестнадцать минут. Это, разумеется, вызвало справедливое недовольство руководства. Бедный председатель, пробормотав что-то в оправдание, начал докладывать. Руки его тряслись, по зеленому лицу струился холодный пот, однако он изо всех сил старался держаться молодцом, но все же, через одиннадцать минут был вынужден выйти, по его словам, на минуту. Конечно же, минутой не обошлось, и, вернувшись, он нашел начальство еще более суровым, если не сказать, разгневанным.
Словом, героизм не оценили. Председатель продолжил, было, доклад, но, запнувшись на полуслове, пулей вылетел из кабинета, бросив на прощание из приемной:
- Я не здоров!
Понятно, в папку для каких резолюций потом попал его отчет и даже, какого размера были буквы в словах необъективного, по мнению коллег, начальственного решения.
Между тем, Аристарх Ильич также находился под сильным впечатлением от банкета и его двухдневного продолжения в своём кабинете, однако, если можно так выразиться, с противоположным знаком настроения. Согласитесь, наглядный пример, как важно для руководителя иметь крепкое здоровье!
Он тут же распорядился подготовить два письма в правительство — одно длинное, с научными выкладками, гистограммами, таблицами, графиками и прочее и другое — очень короткое. Существо писем сводилось к одному: предлагалось в стране ввести грибной день, например, в среду. Как всегда поручение было исполнено мгновенно, не прошло и двух недель, и счастливый директор отправился в высшие инстанции. Естественно, его сейчас же приняли и, ознакомившись с коротким вариантом предложения, по-деловому любезно поинтересовались: известно ли ему мнение министерства по этому вопросу? Директор, казалось, этого только и ждал, он с упоением пересказал некоторые комплименты членов комиссии и выразил полную уверенность в поддержке инициативы. После чего чиновник поинтересовался, еще любезнее, как в Институте обстоят дела с политинформацией. Аристарх Ильич хотя и заподозрил подвох, но все же, весьма бодро заверил руководство в большом прилежании и понимании, с которым весь коллектив подходит к данному мероприятию. И тут на стол положили злополучный отчет! И вдобавок вкрадчиво так объяснили, что идеологически неверно предлагать вводить в стране какие-либо другие кулинарные дни перед утвержденным правительством рыбным днем. Директор сразу понял все! Но от страха, по инерции попытался было предложить пятницу. На что ему было резонно указано:
- Потакать религиозному дурману, заостряя внимание на постных днях, значит, как минимум, проявить политическую близорукость. И вообще, выходить с инициативами через голову, явно пытаясь руководство страны ввести в заблуждения, — это, знаете ли, чревато серьезными последствиями…
Говорят, директор не то что от таких слов, а от одного вида титульного листа отчета комиссии похудел килограммов на десять, во всяком случае, когда он, пошатываясь, выходил из приемной, брюки буквально сваливались с него.
Ну а дальше: товарищ Благородов А.И. серьезно заболел, Институт закрыли,и в министерстве, конечно же, не обошлось без перестановок, еще бы - то они предлагают серьезно повысить статус института, то разогнать его. Даже в самых высоких сферах, говорят, аукнулось. А вскоре и вовсе началась перестройка…
Вот вам и междометия — мелочь, чепуха, так сказать, пустое сотрясание воздуха! Только если рассудить, все правильно, нечего на начальство нукать, да и пить на работе не следует, тем более, с больным желудком. А коли выпил, так закусывай чем-нибудь прочным, недаром народная поговорка гласит: “Гриб и огурец в rectum не жилец”. Да и с банкетами поосторожнее надо…
Между прочим, при сокращении товарищ Лесничий пророчески заметил:
Развалили умники “Союзгриб”! Теперь, глядишь, и Союз развалят. Грибы-то ладно — они и без Институтов вырастут, а вот Союз заново уже не собрать!
Конечно, это всего лишь совпадение, но с другой стороны, если, в сущности, из-за рюмки развалился уважаемый Институт, то почему из-за него не может развалиться государство? Эффект бабочки. Я бы даже сказал мушки сциары. Вот так!
* съедобный гриб.
