сухие колючие травы, обнять руками обожженную землю, еще и еще раз вдохнуть этот опьяняющий аромат поля. Мальчик опустился на колени. Его пальцы перебирали сухие растрескавшиеся камни, которые впитали жар солнца. Эти камни были такими непрочными,- стоило только нажать посильнее, и они рассыпались, оставляя в ладонях белую горячую пыль. Мальчик прижался лицом к земле. Он услышал биение огромного сердца, находившегося в глубине земли, он почувствовал, как тепло проникает сквозь его кожу и направляется к его маленькому сердцу, бившемуся громко и взволнованно. Эта сила, исходившая из самых недр Земли, обжигала мальчика сладким страхом, через мгновение превращавшимся в восторг. Капли пота стекали по его лицу, струились между пальцев, сжимавших сухие камни, и мгновенно высыхали. Кожа, покрытая кристаллами соли, дышала свободно и легко. Казалось, что она пульсирует в едином ритме с солнечными лучами. Тело мальчика приобрело необычайную легкость, оно стало как бы бесплотным и невесомым. Мальчик встал и, испытывая чувство глубочайшего удовлетворения, огляделся. Огромное поле, раскинувшееся перед ним, звало его к себе. Сотни дорог, путей, тропинок, нехоженных и таинственных, лежали перед ним. С все возрастающим чувством уверенности и спокойствия, втайне гордый своим бесстрашием, мальчик, вошел в высокие заросли.
Сухие стебли, заканчивающиеся пушистыми метелками, приветливо зашелестели. Их верхушки легко вздрогнули и, когда мальчик зашел поглубже, скрыли его совершенно. Раздвигая пыльные стволы, острые листья которых больно вонзались в ладони, мальчик пробирался сквозь заросли. Перед лицом его покачивались кукурузные початки, обернутые в грубую зеленую упаковку. Мальчик срывал их, очищал от листьев и складывал голые початки за пазуху. Он двигался вглубь поля, стараясь найти самые большие и самые сочные плоды. Груда их вздулась под рубашкой буграми и при движении тяжело перекатывалась, оттягивая шею. Мелькнувшее неясное опасение заставило было мальчика остановиться. Однако желание нарвать как можно больше початков, это древнее, первобытное желание, издавна известное людям и именуемое алчностью, с внезапной силой овладело им. Задыхаясь от пыли, глотая неподвижный воздух, осевший в зарослях, мальчик рванулся вперед. Он шел прямо, поворачивал направо, налево, с усилием раздвигал стволы, бросался за сверкнувшим вдалеке большим молочным початком.
Наконец усталость и невыносимая жара заставили его остановиться. Лицо мальчика было исцарапано, одежда испачкана и кое-где разорвана. Белая пыль покрывала его с головы до ног. Лишь глаза его взволнованно блестели и обшаривали окружающие заросли. Початки высовывались из-за ворота рубашки и больно вонзались в шею. Но, несмотря на усталость, мальчик был доволен и горд. Пора было возвращаться. Он повернулся и пошел назад. Не вдохновляемый азартом поиска, он двигался медленно и тяжело. Качавшиеся перед ним стволы были похожи друг на друга, от них пахло пылью и плесенью. Налитые свинцом руки с трудом раздвигали их. Мальчик шел вперед, но заросли никак не кончались. Затем он повернул налево, прошел еще несколько метров, остановился и снова пошел вперед. Сухие стволы глухо шелестели, листья цеплялись за одежду, корни выглядывали из-под земли и путались под ногами. Поле не хотело выпускать мальчика.
И тут мальчик понял, что заблудился. Он заметался, рванулся вперед, направо, налево, затем побежал назад. Одна и та же картина раскрывалась перед ним, куда бы он ни бежал: пыльные сухие стволы и покачивающиеся на ветру метелки. Это было ужасно! В отчаянии мальчик смотрел по сторонам, пытаясь найти хоть какую-то дорогу. Но все его усилия были напрасны. Тогда мальчик сел на землю и заплакал. Слезы струились по его пыльному лицу, прочерчивая светлые дорожки. Облизывая потрескавшиеся губы, мальчик рыдал, уткнувшись лицом в колени. Куда идти? Как найти дорогу, которая помогла бы ему освободиться из этого плена. И поле уже не казалось ему добрым и приветливым. Нет, оно было коварным и страшным, оно заманило мальчика в свои заросли и не хотело его отпускать. Вот так он и умрет здесь, и никто не найдет его тела, ведь ни одна душа не знает, что он самовольно ушел из города. При этих мыслях остановившийся было поток слез хлынул с новой силой. Мальчик шмыгал носом, вытирал слезы рукавом, размазывая по лицу грязные полосы. Невыразимый ужас парализовал его мысли. Ч то ему делать? 0н был маленьким и слабым, а поле- огромным, сильным и жестоким. Наконец, выплакав весь имеющийся у него запас слез, мальчик затих. Ему стало немного легче.
- Ну,- внезапно услышал он голос,- и долго ты будешь плакать?
Мальчик огляделся. Вокруг никого не было.
- Да-да, я к тебе обращаюсь. Забавно было наблюдать, как ты здесь рыдал,- снова раздался голос.
Мальчик вскочил, раздвинул заросли справа, слева, сзади... Но нет, вокруг никого не было.
- Ну что ты оглядываешься по сторонам?- ехидно спросил голос.
И вдруг мальчик понял, что этот насмешливый голос находился внутри него самого. Это было странное и пугающее ощущение. Мальчик как будто раздвоился. Одна его половина сидела на земле и всхлипывала. Другая же наблюдала за первой, грязной и жалкой, и отпускала иронические реплики. Неведомая сила расщепила всегда бывшее цельным сознание мальчика на два, не похожих друг на друга, существа. Мальчик задрожал, на глазах его снова показались слезы.
- Ну вот, опять перепугался,- заметил голос,- И до чего же у тебя жалкий вид, должен сказать. Противно на тебя смотреть.
- Но я же заблудился,- охрипшим голосом прошептал мальчик.
- Очень ценное наблюдение. Оно делает честь твоему уму,- подтвердил голос,- а кто в этом виноват?
- Это поле... -захныкал мальчик,- оно меня заманило...
- Нет уж, дорогой мой. Не надо меня обманывать и лгать самому себе. Кто заставлял тебя, сломя голову, бросаться за этой кукурузой? Уж, наверное, не поле. Можно подумать, у тебя дома нет таких же початков. Жадность тебя погубила, дорогой мой,- ехидно заключил голос,- так вот и будешь теперь сидеть здесь. Кстати, где же твоя кукуруза?
Мальчик глянул за пазуху. Действительно, когда он метался по полю, то растерял всё свое собранное с таким трудом богатство. Наш герой заправил грязную рубашку в штаны и возмутился. В конце концов, этот наглый голос был лишь частью его самого! По какому праву он вел себя столь развязно?
- Захочу и найду дорогу назад,- насупившись, ответил мальчик.
- Да где уж тебе,- насмехался голос,- ты ведь только плакать умеешь покоритель полей. Возомнил себя всемогущим и бесстрашным, а как наткнулся на препятствие, так и струсил.
Мальчик нахмурился. Этот наглый голос говорил правду, а ее неприятно слушать не только маленьким мальчикам, но даже и взрослым людям. Наверное, поэтому они никогда не прислушиваются к своему внутреннему голосу. И все же голос был прав,- мальчик сам накликал на себя беду и вместо того, чтобы искать выход из создавшегося положения, расплакался, как девчонка. Это было унизительно.
- Вот захочу и найду дорогу,- упрямо повторил он.
- А ты захоти, захоти,- издевательски ответил голос, - ну что, не можешь?- и он торжествующе рассмеялся.
- Ты-то чему радуешься?- сердито спросил мальчик, - ведь если я здесь останусь, ты, между прочим, тоже далеко не уйдешь. Чем насмехаться, помог бы лучше. Тоже мне, внутренний голос называется...
-Да я же просто так,- смутился голос,- я ведь тоже хочу отсюда выбраться.
-Ну ,вот и давай вместе думать,- заключил мальчик.
И тут два его голоса, внешний и внутренний, объединились и стали напряженно размышлять. Заросли тихо шелестели, мухи и пчелы, случайно залетевшие в это темное царство, кружились вокруг головы мальчика и жужжали. Мальчик хмурил брови, грыз травинки и чертил на сухой земле какие-то знаки. Два его голоса то ссорились, то мирились. Они обвиняли друг друга в глупости и нерешительности, бранились, затем снова заключали перемирие. И вдруг мальчика осенило. Когда он вошел в поле, солнце находилось у него перед глазами, значит идти надо было, оставляя солнце за спиной. Испытывая облегчение, мальчик вскочил и побежал. И вновь заросли хлестали его по лицу, вновь соблазняли его, предлагая свои роскошные дары. Но мальчик упрямо шел вперед, хмуро поглядывая на спелые, заманчиво мерцающие в полутьме зарослей початки. Наконец, впереди забрезжил свет. Заросли поредели, сквозь них уже можно было увидеть поблескивающую речку.
Неохотно поле отпускало мальчика! В последнем всплеске ярости листья вонзались в тело, резали ладони, рвали одежду. Стена пыли старалась закрыть возникший просвет. Но мальчик, обретя новые силы, рванулся вперед и, наконец, преодолел последние метры.
Поле оборвалось. Перед ним лежала узкая дорожка, а впереди журчала прохладная вода. Наконец-то он свободен! Мальчик шагнул к речке и опустился на колени. Он заглянул в воду и увидел свое отражение, которое приветливо ему улыбнулось. Скинув одежду, мальчик нырнул в речку. Прохладная влага нежно обняла его. Страшное поле осталось позади, он вырвался из его объятий и вновь обрел свободу! Шлепая ладонями по воде, мальчик громко закричал. Свобода была так прекрасна!
Накупавшись всласть, мальчик выбрался на берег. Солнце светило ласково и нежно. И вновь перед мальчиком расстилалось поле. Оно приветливо шелестело, вид его был так невинен, так безобиден. Но мальчик уже знал, какие опасности подстерегают здесь неосторожного путешественника. Он загадочно улыбнулся и вдруг заметил, что его внутренний голос замолчал. Более того, этот голос исчез, как будто его и не было. Мальчик вновь обрел былую целостность.
Насвистывая, мальчик пошел по тропинке, направляясь к городу. Приятная тяжесть, растекавшаяся теплой волной по телу, делала его движения медленными и плавными. Подойдя к домам, он оглянулся. Широко раскинулось желтое поле, приветливо и приглашающе шумело оно. Возможно, он когда-нибудь снова придет сюда, подумал мальчик. Придет мудрым и знающим, сильным и смелым. Возможно, он придет сюда. Когда-нибудь... Быть может в своих воспоминаниях?..
Бог и нянька
Где боги живут?
Где обитают будды?
Ищите их
Только в глубинах сердца
Любого из смертных людей.
Минамото Санэтомо
В детстве мальчик часто болел, и родители нашли для него няньку. Нянька была стара,- ужасающе, неправдоподобно стара. В памяти мальчика осталось ее лицо,- неясное размытое пятно. Оно было покрыто морщинами, которые начинались от уголков глаз и прятались на висках под седыми редкими волосами. Эти волосы нянька скручивала на затылке в небольшой узел (а может, у нее была короткая стрижка,- мальчик уже не помнил этого). В его памяти остался лишь запах, сладковатый, приторный запах волос и одежды. Небольшая сухая фигурка (а может, высокая и полная,- мальчик и этого не помнил в точности) сновала из кухни в комнату и обратно. В доме у няньки пахло
