куличами, свечами и полумраком. Сладковатый запах подушек смешивался с запахом пыли, которая пряталась во всех углах, под коричневым комодом и под кроватью.
Комната казалась мальчику огромной. У стены стояла железная кровать на которой мальчик часто спал. Её никелированные спинки, сделанные из поблескивающих изогнутых трубок, на концах которых светились гладкие холодные шарики, составляли два ажурных каркаса: один больше, другой меньше. Так приятно было обхватывать их руками и чувствовать, как холодное железо постепенно нагревается. Когда же оно нагревалось чересчур сильно, нужно было переставить ладони, чтобы прикоснуться к новому прохладному участку. Между прутьями можно было попытаться просунуть голову. Правда, она не помешалась целиком в узкую щель, но зато сквозь эту щель проходили нос, рот и часть щек. И тогда можно было воображать себя древним рыцарем, посаженным в темницу и тоскующим о свободе. Гладкие никелированные шарики плотно укладывались в ладонь и тоже быстро нагревались. Их, опять же, можно было лизнуть украдкой, и тогда на языке долго оставался кисло-терпкий привкус железа. Словом, мальчик отнюдь не скучал у няньки. Он находил себе множество развлечений,- дозволенных и запретных.
Иногда нянька сажала мальчика к себе на колени. Ее лицо, казавшееся вблизи большим и старым, смутно белело в полумраке. Крупный нос был усеян множеством черных точек и щербинок. Когда мальчик спрашивал, отчего у няньки на носу черные точки и кто их сделал, она тихо смеялась и отвечала, что это проделки старости. «А что такое старость?» спрашивал мальчик. «Старость- это когда человек долго живет на свете…» отвечала нянька. «Неужели и я буду старым, и мой нос вот также будет усыпан черными точками?» думал мальчик. Но нет, этого не могло быть, и нянька явно обманывала мальчика, когда говорила, что и она была молодой и красивой. Представить себе няньку молодой, а его, мальчика, старым было невозможно и мальчик, эта добрая душа, прощал няньке ее ложь, понимая, что каждому человеку необходимо утешение и сказка. А уж сказки мальчик любил. Когда он хорошо себя вел, нянька рассказывала ему волнующие истории, которые мальчик, впрочем, слышал уже не раз. Но все равно, слушать их было интересно. Глухой, хрипловатый голос няньки сливался с еле слышным звоном гитары, стоявшей в углу. Осторожно трогая струны, можно было извлечь из этого большого и таинственного инструмента красивые звуки. Они вылетали из круглого отверстия, и мальчик, стараясь увидеть место, где они прятались, заглядывал в это окошко. Но внутри гитары было темно и пахло пылью, и разочарованный мальчик принимался за другие, более интересные дела.
Когда ему надоедало играть в комнате, он выходил в маленькую светлую кухню. Запах пирогов и свечей здесь становился сильнее. Мальчик открывал дверцу кухонного стола и заглядывал внутрь. Там рядами стояли разноцветные миски, тарелки, кружки. Они напоминали солдат, приготовившихся к бою. В углу над столом висела картина, на которой был изображен бородатый человек с грустными глазами и с книжкой в руке. Краски, которые когда-то были яркими, теперь выцвели и своей блеклостью напоминали няньку.
Однажды мальчик спросил, что это за картина и кто на ней нарисован. Нянька ответила, что картина называется иконой и изображен на ней Бог. Так мальчик впервые услышал это слово.
Бог! Это слово звучало коротко и звучно. Оно напоминало удар камня по стеклу. Что за странное имя… Мальчик никогда не слышал, чтобы человека называли таким именем. "А почему его так зовут?- спросил мальчик,- И кто он такой?" Но тут нянька начала путаться. Она как-то невразумительно ответила, что Бог- это не имя, а зовут человека Иисус Христос, что он знает все на свете, что он самый добрый и умный, и что он создал всех людей, в том числе и мальчика. И вот тут-то мальчик няньке не поверил. Он прекрасно знал, что самый умный человек на свете - его папа, а самый добрый - его мама. И потом, всем ведь известно, что мальчика родила мама, а маму - бабушка, и так далее... А самым первым человеком была обезьяна, которую мальчик видел в зоопарке. У нее были очень грустные глаза. Вероятно, нелегко было родить такую уйму людей. Словом, нянька явно заблуждалась, когда говорила о всемогуществе и доброте этого Бога. Впрочем, нянька была стара, а мальчика учили уважать старость, и поэтому он снисходительно прощал няньке ее невежество. Да и потом, разве можно от этих взрослых получить более или менее вразумительный ответ на свой вопрос? 0ни всегда что-нибудь напутают, а потом тебя же и обвинят в непонятливости. «Нет, с взрослыми лучше не связываться,- думал мальчик,- Надо только своевременно кивать головой, и тогда они решат, что ты все понял, и оставят тебя в покое».
Терпеливо выслушав все нянькины объяснения, мальчик представил себе Бога, как седого старика с длинной бородой, который только и делает, что сидит на облаке и смотрит на Землю в бинокль (а иначе, как он увидит все, что здесь происходит). Правда, здесь выходила одна неувязка. Ведь облака состоят из тумана, следовательно, сидеть на них невозможно. Как же это удавалось делать Богу? «Он, наверное, очень легкий,- понял мальчик,- большой и легкий». Определив так для себя Бога, мальчик перестал о нем думать.
Иногда родители мальчика задерживались на работе допоздна. В окно заглядывал вечер и грустно улыбался нашему герою. Нянька зажигала перед иконой свечи и становилась на колени, затем она начинала что-то шептать и часто-часто кланялась. Нянька называла это странное и забавное занятие молитвой. Она заставляла мальчика становиться рядом с собой. Мальчик играл в эту нелепую, но увлекательную игру с удовольствием. Вслед за нянькой он бормотал что-то, произносил обрывки фраз, создавая причудливую мешанину из слов. Иногда он начинал просто шевелить языком во рту, одновременно с силой выдыхая воздух. И тогда раздавались звуки, напоминающие ворчание кипящего молока. Это тоже было забавно. Но самым чудесным был момент, когда нянька начинала креститься, а затем кланяться. Искоса поглядывая на нее широко открытым, блестящим от удовольствия глазом, мальчик громко ударялся лбом о деревянный пол. Раздавался глухой звук, и в голове начиналось приятное гудение и кружение. «Да,- думал мальчик,- тот, кто придумал эти молитвы, был неглупый человек».
В один воскресный день, когда родители опять работали, нянька одела на мальчика пальто и пошла с ним в город. Они долго ехали в автобусе, затем вышли из него и очутились в месте, где мальчик никогда не бывал. Войдя во двор красивого здания, они пошли по усыпанной красным песком дорожке и остановились перед большой каменной лестницей. Мальчик с любопытством разглядывал толпившихся вокруг старух в черной одежде. Они что-то бормотали, тихо вздыхали и вытягивали свои шеи, глядя на лестницу. Мальчик протиснулся между ними и встал у самого края дорожки. Внезапно двери над лестницей распахнулись, и из них вышел большой бородатый человек в красивом длинном платье, которое поблескивало и искрилось, как фольга от конфет. В руке у него на трех цепочках висел маленький сосуд, из которого клубами валил дым с удушающе сладким запахом. Мужчина что- то громко запел, и старушки зашевелились, вновь забормотали что- то и стали часто-часто кланяться. Мужчина неторопливо спустился вниз по лестнице и пошел по дорожке. Старушки тянули к нему свои руки, хватали его за одежду и снова кланялись.
Мальчик в недоумении смотрел на этих странных людей. И вдруг он понял! Это был Бог. Мальчик сразу проникся уважением к бородатому и грузному Богу. Еще бы, ведь тот спустился с облаков. Должно быть, это было нелегко, ведь Бог был такой огромный. Бог приблизился к мальчику и остановился рядом с ним. Мальчик зачарованно глядел на него. У Бога оказались неожиданно веселые глаза и румяные щеки. "Что, сын мой,- прогудел он,- и ты пришел поклониться Господу?"
"Покайся, покайся, поклонись…- зашептала сзади нянька, толкая мальчика в спину,- Расскажи о своих грехах..." Мальчик неловко поклонился и украдкой посмотрел на окружавших его старух. Те с умилением воззрились на него и тоже зашипели: "Покайся..."
О чем это они говорят, о каких таких грехах? Мальчик начал усердно думать, вспоминая, что же он сделал плохого за свою жизнь. Как назло, ничего в голову не приходило. Бог стоял напротив мальчика и раскачивал свой сосуд. Глубоко вздохнув, мальчик закашлялся. Этот противный дым клубился прямо перед лицом. "Надо же, как обидно,- подумал мальчик,- ни одного греха не могу вспомнить". И вдруг его осенило!
-Я взял без разрешения пистолет моего друга,- смело выпалил он и запнулся, - Украл, то есть...
-Нехорошо... - покачал головой Бог, - Нельзя брать чужого. Ай-ай-ай, как нехорошо. Но ты ведь больше не будешь так делать?
-Больше не буду,- потупился мальчик.
Бог погладил его по голове, перекрестил и пошел дальше, размахивая своим сосудом. Дым тянулся за ним белой лентой.
-Как это я хорошо придумал,- обрадовался мальчик, - Правда, пистолет мне мой друг подарил, но это неважно. Главное, что я не огорчил этого доброго Бога.
И довольный своей сообразительностью, мальчик стал дергать няньку за пальто, уговаривая ее идти домой.
Этот день закончился чрезвычайно приятно. Придя к няньке, мальчик съел целую банку мака и очень удивился, когда пришедшая за ним мама стала охать и браниться. Ведь мальчик себя прекрасно чувствовал. Когда же он сказал маме, что сегодня видел Бога, мама почему-то всплеснула руками и закричала, что не позволит водить ребенка во всякие подозрительные места, ведь там повсюду инфекция. Мальчик рассудительно ответил, что никакой инфекции он там не видел, а видел только Бога. Но тут мама сказала, что это был не Бог, а священник.
Такого разочарования мальчик еще никогда не испытывал. Выходит, это был не Бог, а обыкновенный человек? А мальчик так старался, выдумывая себе грех. Чуть не плача от обиды, он поплелся вслед за мамой. Вечер был безнадежно испорчен.
-Нет,- угрюмо думал мальчик, шагая по узкому тротуару,- больше я с этими взрослыми не играю. Ничего-то они не понимают в жизни...
Враг
Качается, качается
На листе банана
Лягушонок маленький.
Кикаку
У мальчика появился враг. Вообще-то мальчик был миролюбив и всегда старался уклониться от драк, частенько вспыхивавших среди ребят. Отчасти это объяснялось тем, что он испытывал отвращение к насилию, но истинной причиной все же был страх. Этот страх, глубоко засевший где- то внутри и молчавший до поры до времени, в момент драки оживал и накатывал ледяной волной, парализуя разум и делая руки ватными и непослушными. Мальчик не любил испытывать это неприятное ощущение собственного бессилия и всячески старался избегать его.
И вот у мальчика появился враг. Мальчик уже и сам не помнил причины ссоры. Скорее всего причина была пустяковая. Враг жил в том же подъезде, что и мальчик, этажом выше. Он был младше мальчика на два года. Щуплый и
