Вы меня в гроб сведёте, госпожа Амери.
– У меня нет матери, Мик. – Это должно было прозвучать как ирония, но из уст Аделла прозвучало как само собой разумеющийся и одновременно угрожающий факт. – Так что думай, прежде чем сказать мне такое.
–Да-да. – Снова заблеял Мик. – Я хотел сказать, что это же ребёнок, господи! – Мик закрыл лицо руками, постоял так секунду, видимо мысленно обращаясь к своим богам, а потом вымолвил. – Со всем уважением, но у нас не было уговора хоронить детей. Она хоть…
– Она жива, Мик. – Перебила его наёмница. – Без сознания, но жива. А если ты хотел спросить, не мучилась ли она, то спешу тебя огорчить, даже если бы я её убила, то мне абсолютно безразлично мучилась бы она перед смертью или нет. Эта девчонка мне нужна живая. В этот раз у меня более деликатная просьба, чем просто закопать кого-то.
– Звучит обнадёживающе. – Пободрее сказал Мик.
– У вас в этой вашей школе наёмников вообще нет ничего святого что ли? – Вдруг с презрением спросил молодчик, сопровождающий Мика. – Побойтесь бога.
Мик даже не заметил, не говоря уж о том, чтобы что-то сказать или сделать, как Аделла оказалась около его приятеля с ножом, зажатым в бионическом кулаке. В один миг нож, войдя снизу, по рукоять утонул в горле жующего жвачку парня, и потом Аделла провернула лезвие внутри, также быстро рванула нож обратно вниз, вернула его на своё место под рукавом и отступила на несколько шагов от своей жертвы. Побелевшее от боли и ужаса лицо парня сперва застыло с выпученными глазами от внезапности, пока кровь из глубокого разреза заливала его синюю футболку и асфальт под ногами. Затем он стал жадно хватать ртом воздух и захлёбываться кровью, а потом рухнул замертво с закатившимися под веки глазами. Мик помнил, что она никогда не угрожает расправой, не говорить длинных речей, никого не предупреждает и даже выражение лица никогда не выдаёт её намерений, она сразу делает бросок и убивает, как затаившаяся кобра во время охоты. К сожалению, его приятель не знал об этом и не был предупреждён перед встречей.
– О, господи! – В шоке и растерянности провопил Мик и развёл руками. – Зачем? – Прикрикнул он на Аделлу, опустившись на одно колено перед телом несчастного парня. – Он был новенький и не знал, с кем говорит. Но убивать-то зачем? Как я теперь всё это объяснять буду?
– У меня нет времени на всяких идиотов, а тем более объяснять новеньким, как нужно разговаривать. Это твоя забота, Мик. – Равнодушным тоном ответила она. – Закопаешь очередной труп на стройплощадке, и не придётся ничего объяснять. Вы же для этого её используете, чтобы хоронить покойников?
Ответом ей была шёпотом прочтённая Миком молитва над телом приятеля. Потом Мик перекрестился, поцеловал висящее у себя на шее распятие и выпрямился. За это время Аделла нырнула на заднее сидение машины, взяла из чемодана стянутую резинкой пачку стодолларовых банкнот и протянула её Мику.
– Я знаю, что ты пришёл не только с этим недоумком. – Она кивнула в сторону убитого ею парня. – В одном из домов, – она обвела глазами окружающие их многоэтажки, – сидит человек с оружием и прикрывает вас, ожидая от тебя, в случае чего, сигнала для стрельбы. Я права? – С вызовом в голосе спросила Аделла.
Мик несколько раз перевёл взгляд с её невозмутимого каменного лица на пачку долларов и обратно, а потом хищно оскалился и ответил:
– Верно, госпожа Амери. Вы как всегда на высоте и очень проницательны.
– Раз я до сих пор жива, то этот новенький не был так уж важен для тебя, как это. – Она потрясла пачкой денег перед его носом, как будто собаку поманивала костью.
– А в чём, собственно, суть дела? – Улыбнулся Мик в предвкушении хорошего заработка. – Что мне делать с этой обморочной девкой?
– Делай что хочешь. – Аделла дала добро. – Пусть погостит у тебя какое-то время. Можешь хоть своим отморозкам отдать для развлечения. Мне всё равно. Главное держать её живой, как заложницу, чтобы сделать одного человека в Пларке более покладистым, сговорчивым и готовым сотрудничать. Я позвоню, когда можно будет избавиться от неё.
Мик нахмурился. Аделла подумала, что он сейчас начнёт нести свою религиозную чушь про невинность детей и греховность процесса лишения их жизни, но вид пачки долларов сместил его приоритеты в другую сторону и всю набожность как рукой сняло.
– А кто она? Дочка какой-то большой шишки на пларкийском лбу?
– Ещё интереснее. – Серьёзно ответила Аделла. – Это дочь инспектора Феликса Иботы. Заешь такого?
– Конечно. Местный светило полиции. – Со злой искрой во взгляде ухмылялся Мик. – Эта мразь стольких наших парней закрыла, что мы с его малышкой позабавимся как следует.
– Не переусердствуйте, Мик. Она должна быть живой. Отвечать будешь лично передо мной. – Этих слов было достаточно, чтобы по спине Мика от поясницы к шее пробежал холодок, пересчитав все позвонки и, змеем забравшись сквозь темечко в разум алчного бандита, ужалил того страхом прямо в душу. Аделла отдала Мику пачку долларов, также небрежно, как мусорный пакет, выволокла из багажника девчонку на асфальт, которая от боли из-за ударов об машину начала приходить в себя, села за руль, и была такова.
– Не женщина, а смерть с ножом во плоти. – Негромко обронил Мик вслед удаляющемуся седану, будто боялся, что наёмница может его услышать.
Мик так и остался стоять на перекрёстке. Рядом труп приятеля в луже крове, связанная по рукам и ногам невинная девчонка, в жуткой панике копошащаяся у него под ногами. Но на все эти неурядицы он сможет смело наплевать, закрыть глаза и скинуть всё на издержки бизнеса, ведь он крепко сжимает в кулаке пачку стодолларовых купюр, аккуратно сложенных лицом Бенджамина Франклина к заднице Бенджамина Франклина.
