Костёр у дороги

Возьми это себе на память.
- Забрось его подальше, я не хочу его больше видеть!
- Как пожелаешь, мой друг! – Элис широко размахнулась и забросила ошейник на середину ручья. – Как ты себя чувствуешь? Мне кажется, тебе уже лучше.
    Её пальцы нежно коснулись его лба, щеки, шеи… Леонор извернулся и коснулся их губами.
- Шалунишка! – засмеялась девушка. – Вижу, вижу, оживаешь. Ещё немного - и в тебе проснётся здоровый наглый самец!
- Он уже давно проснулся… Я с трудом держу себя в руках…
- Ох, мужчины… Все вы одинаковые! Как только увидите хорошенькую беззащитную девушку – так и норовите подмять её под себя!
- Беззащитная! – засмеялся Леонор. – Это ты-то беззащитная?
- Одинокая, бездомная… - с притворной грустью вздохнула девушка.
- Вероятно, он тоже так думал, - кивнул мужчина на труп гиззарда.
- Да, мне повезло. – Лицо Элис неожиданно стало серьёзным. – Я попала в Школу Меченосцев Святой Лианны… Но могла вырасти на улице или попасть в гарем какого-нибудь вельможи. Моя мать – обозная шлюха. Она таскала меня за собой, пока не умерла от какой-то заразы. К счастью, это случилось в Ландии, а я была достаточно юной, чтобы на меня обратили внимание эмиссары Школы. Десять долгих лет, лишённых детских забав и радостей, без родительской ласки и любви… Ты знаешь, что такое воинская муштра, но ты не представляешь, что такое виольское воспитание. Жёсткие правила, строгий распорядок, боль и страх, тяжёлый труд от рассвета до заката… Наверное, рабы на твоих вырубках жили лучше, чем мы в крепости.
- Так ты жалеешь о тех годах? – с сочувствием спросил Леонор.
- О нет! – с жаром произнесла девушка. – Я лишилась детских игр и развлечений, но зато приобрела силу, какой не обладает никто, за исключением моих товарищей «меченых». Не в обиду тебе будь сказано, но ты против меня – новобранец, едва научившийся держать в руках меч. Этот гиззард – котёнок. Он хотел съесть меня и поплатился за это своей шкурой! – Девушка весело засмеялась. – Я не боюсь никого и ничего!..
- Даже смерти?
- Смерть – ничто. Это просто переход к другой жизни. Когда я умру – моя душа возродится в другом теле, и всё начнётся сначала.
- Наши жрецы говорят по-другому…
- Илларийские тоже. Но я поклоняюсь виольским богам и святым.
- Кому же?
- В первую очередь – Богине-Матери. Она начало всего сущего и прародительница всех людей. Она даёт и отбирает жизнь, вмешивается в судьбу человека, когда хочет испытать его или направить на правильный путь. Как решит Богиня-Мать, так и будет! Она строго следит за каждым шагом человека, и после его смерти переселяет его душу в то тело, какое он заслужил своими поступками в предыдущей жизни.
- Строгая женщина… А кто ещё?
- Священный Меч. Символ удачи и воинского искусства. У него просят помощи в бою, его именем клянутся – и нет клятвы верней.
- Да, меч – штука хорошая… А ещё?
- Ещё есть Святая Лианна – дочь Богини-Матери, её земное воплощение, покровительница всех виолок и женщин-воинов.
- Это всё?
- Этих троих достаточно. Зачем иметь сто богов, чтобы потом путать их имена? Только варвары Ледеберга или дикари с богом забытых островов поклоняются каждому камню и каждому кусту, солнцу, ветру и звездам… Виолок не интересует ничего, кроме их Богини и меча. Всё остальное – пустое засорение мозгов и суета-сует.
- Я был знаком с некоторыми парнями «мечеными», но они никогда не вспоминали о Богине-Матери.
- Потому что у них главные Священный Меч и Небесный Отец – супруг Богини-Матери. Ведь мальчиков-виолов с раннего детства воспитывают отцы и только дочери остаются с матерями.
- Да, я слышал об этом странном обычае. Ещё говорят, что виолки сами выбирают себе мужей и берут мужчин только на одну ночь, как наложников…
- Бывает и такое.
- Ты тоже придерживаешься этих обычаев?
- Когда мне это выгодно… - засмеялась девушка.
- Значит, если я тебя обниму, ты не сломаешь мне руку?
- Не обязательно… - промурлыкала девушка.
- А если я поцелую тебя, ты не оторвёшь мне голову?
- Если мне не понравится – вполне возможно, могу оторвать… Но у тебя есть жена, мечтатель, - насмешливо произнесла Элис.
- Ну и что? Где жена, а где мы?
- С некоторых пор, я стараюсь не связываться с женатыми мужчинами.
- Жена… Она, вероятно, уже забыла обо мне. Возможно, даже вышла замуж. Она была ещё юна и красива, к тому же у нас ещё не было детей…
- У меня тоже ещё нет детей, хотя мужчин было предостаточно… По-видимому, Богиня-Мать решила оставить меня бесплодной. Наверное, я чем-то Её прогневила.
- Не переживай, ты ещё молодая и успеешь родить.
- Молодая?! Мне уже двадцать восемь лет! Ещё немного – и мне придётся попрощаться с мечтой о детях!
- Двадцать восемь? Вот уж никогда бы не подумал! Ты выглядишь, как юная девочка.
- Это потому, что ты уже старик! – довольно засмеялась девушка, окидывая взглядом удлинённое худощавое лицо, с морщинками в уголках глаз и складками у крыльев носа. Она осторожно коснулась ладонью коротко стриженых пепельно-серых волос, длинным треугольником спадавших на лоб. Но тёмные, густые, изогнутые, словно крылья птицы брови были ещё чёрными, а тёмно-карие глаза в обрамлении длинных изогнутых ресниц молодо блестели.
- Я ещё не старик, - возразил Леонор. – Тридцать четыре – самый расцвет мужчины. Я просто немного измучен и болен. Но я скоро поправлюсь и тогда…
- Что тогда? – фыркнула Элис. – Ты покажешь мне, каким может быть настоящий мужчина?
- Нет. Я возьму меч и сражусь с тобой.
- Это что-то новенькое… Ты самоубийца? Я ведь убью тебя!
- Зато ты больше не будешь относиться ко мне, как к новобранцу!
- Ты всё-таки обиделся… Я не хотела оскорбить тебя, прости…
- Я знаю… Но я был не самым худшим воином в своём отряде, и мне неприятно слышать, как кто-то сравнивает меня с новобранцем.
- Ты великий воин, Леонор, я верю в это… И если мы станем настоящими друзьями, я, возможно, научу тебя кое-каким приёмам, отчего ты станешь лучшим воином в своём отряде.
- А почему «возможно»?
- Если ты захочешь учиться.
- Конечно захочу! Я считаю, что возраст и опыт учёбе не помеха.
    На востоке стремительно разгоралась утренняя заря. Сначала небо окрасилось в жемчужно-розовый цвет, который с каждой минутой темнел, наливаясь краской и глубиной, стал розовый, затем красный и наконец заалел. По небу побежали радужные полосы, в которых преобладал голубой всех оттенков. И вот уже всё небо стало голубым, а воздух прозрачно-серым. Наконец, показалось солнце, и его первые, ещё нежаркие лучи легли на покрытую росой серебристую траву.
    Элис встала и с наслаждением потянулась. Затем разделась и, как накануне вечером, окунулась в холодные воды ручья. Но сейчас она плескалась недолго. Растерев тело до красноты, она быстро оделась.
- Есть хочешь? – спросила она.
- Ещё нет.
- Тогда я займусь гиззардом. А ты присматривай за костром.
    Леонор придвинулся к костру, с удовольствием окунувшись в его живительное тепло. Время от времени скармливая огню сухие ветки, он наблюдал, как девушка ловко свежует хищника. Когда шкура была аккуратно снята и растянута между деревьев для просушки, Элис вспорола грудь гиззарда и достала его сердце и печень. Зачистив от коры веточку, она проткнула ею мясо и повесила жариться над костром.
- Ты будешь его есть? - удивился Леонор.
- Варвары Ледеберга верят, что съеденные сердце и печень гиззарда добавляют человеку силы, ловкости, бесстрашия, которыми обладал убитый зверь. К тому же, они увеличивают мужскую силу и придают мужчине любовную неутомимость… Если хочешь, я могу поделиться с тобой.
- Хм… Ты сама веришь в это?
- Не верю, но проверю… Но говорят, что варвары – великолепные любовники. И чем лучше варвар-охотник, тем больше он имеет жён.
- Тогда, пожалуй, и я попробую это чудо-мясо… Я, конечно, в своё время тоже был парень не промах, но, может быть, рабство плохо сказалось на моих мужских силах…

                                                                          --3--
                     На поляне у ручья они провели шесть дней. За это время, благодаря чудодейственной мази девушки, рана Леонора очистилась и начала покрываться новой здоровой кожей. Мужчина уже мог ходить, опираясь на крепкую палку. Лихорадка прошла и он чувствовал себя почти здоровым. Элис беспокоило лишь то, что у них заканчиваются скудные припасы, которые она захватила из дома при поспешном бегстве. Хотя в мясе недостатка не было (каждая охота заканчивалась удачно), но есть одно лишь мясо, без хлеба и без соли, и пить одну лишь воду, вместо бодрящего вина, не совсем приятно. И хотя стоянка была на редкость удачной – их не беспокоили ни хищники, ни люди, но Элис торопилась отправиться в дальнейший путь.
    Поэтому на седьмой день, после завтрака, она оседлала коня, села в седло и помогла взобраться на круп позади себя Леонору. Любимец Элис – специальный боевой конь илларийской породы, сильный и выносливый – мог нести двоих седоков, правда, приходилось останавливаться на отдых чаще, чтобы дать ему передышку.
    Элис направилась на северо-запад, к Тилльскому герцогству, затерявшемуся в лесах неподалеку от границы с Ледебергом. Она хотела выехать к какому-нибудь селению и пополнить оскудевшие запасы.  
    Первые два дня их неторопливого продвижения прошли без приключений – места действительно были глухие и дикие. Но, наконец, они выехали в более обжитые места. На третий день, ближе к полудню, конь, который шёл почти без управления, сам выбирая себе путь, неожиданно вывез их на слабоезженую лесную дорогу. Она шла в нужном им направлении и Элис направила коня по дороге.
    Они ехали спокойно несколько часов, как вдруг впереди показались три человека. Вид у них был более, чес странный: одеты кто во что горазд, словно в одежду с чужого плеча, в руках копья и древние ржавые мечи. Когда всадники приблизились, один из них тут же преградил им дорогу, а двое других заняли позиция по бокам, направив на путников копья. Тот, что стоял посредине, громко и, как ему казалось, грозно, произнёс:
- Эй, вы, двое, а ну-ка освободите нашу лошадь!
    Элис окинула их скорее удивлённым, чем грозным взглядом, и произнесла, обращаясь к Леонору:
- Нет, ну ты только посмотри! Такая глушь – и три идиота на дороге. Честному путешественнику нигде нет покоя!
- Придержи свой язык, девка! – рявкнул разбойник. – Слазь, тебе говорят. Да заодно отцепи от пояса кошелёк, нам он нужнее, чем тебе.
- Ну, держись крепче, - шепнула Элис товарищу и, выхватив арбалет, лежавший в специальной сумке, притороченной к седлу справа, выстрелила в стоявшего ближе всех разбойника. Тот, не успев даже охнуть, рухнул на землю с простреленной головой – древко стрелы торчало из его левой глазницы. Девушка громко крикнула что-то похожее на «Йё!» и спрыгнула на землю по левую сторону от коня. Дрессированное животное, услышав знакомую команду, оскалило зубы и цапнуло стоявшего перед ним разбойника за голову; одновременно, острыми копытами со специальной стальной насадкой в виде когтя, он ударил его в живот, выпустив наружу кишки. А девушка в это время молниеносным движением перерезала горло последнему разбойнику.
    Не прошло и минуты, как бой был закончен, так и не начавшись. На дороге распластались три тела, среди которых спокойно стояла девушка, вытирая окровавленное лезвие «айосца».
- Верная примета, - сказала она, пряча