КОНТРАБАНДА

Назад, в камеру!.. Понравилось, что ли, в камере? – Анохин морщит ехидную физиономию. – Отведём, не переживай, всему своё время.
Следователь медленно подходит к двери, и, выглянув в коридор, зовёт надзирателя:
Посмотрев на дверь,  через пару секунд Мальцев видит, что в кабинет входит громадный детина в камуфлированной форме, метра под два ростом, и весом, как он успевает оценить, значительно переваливающим за центнер.
Ещё через секунду детина оказывается возле Мальцева, и на непонятном для Мальцева жаргоне, очень близком (Мальцев не  разбирался в воровской лексике) к тому, который он раньше в камере он уже слышал, произносит что-то вроде:
- Ты чё, бажбан, бодягу разводишь?          
Не успев понять, что он хочет, Мальцев тут же получает удар огромным сапогом в грудь и слетает с табурета. В голове немного мутнеет, и только Мальцев хочет встать, как получает ещё один удар в живот, потом ещё, ещё…
После нескольких ударов, перед глазами Мальцева вырастает пелена, через которую еле-еле удаётся пробиться свету от стоявшей на столе лампы. Голова Мальцева всё сильнее наполняется каким-то страшным шумом, глаза не видят ни Анохина, на избивавшего его детину, но сквозь шум, уши всё ещё слышат их голоса.
- Расстелил афишу, - ворчит запыхавшийся громила.
- Будешь сознаваться? Будешь? – Спрашивает голос Анохина.
Иногда сознание Мальцева пропадает, потом снова появляется.
- …Где флэшка?.. – спрашивает вроде бы опять Анохин.
Язык Мальцева не в силах подчиняться воле, но что-то пытается вымолвить:
- Газе… газе… та…
И сознание вновь покидает его...
Теперь я знал, что именно после такого допроса преступники и вышли на мой след…
Но Мальцева я не винил ни в чём. На его месте вряд ли бы кто выдержал…                                

22.

Сержант линейного отдела внутренних дел на станции Москва-Киевская Сергей Перов после задержания понял, что его московская карьера закончилась.
Родившийся двадцать пять лет назад в Воронеже на улице генерала Лизюкова, Сергей Перов, давно грезивший Москвой, приехал в столицу всего лишь около полугода назад.
Его родители развелись, когда ему было пять лет. Из детства он отчётливо помнил скандалы пьяного отца, периодически избивающего мать. После этого он стал отца ненавидеть, а потом, когда родители развелись, и мать стала приводить домой ухажёров, стал ненавидеть и её и считать, что она и сама могла давать отцу поводы для такого поведения. Когда отец жил с ними, работал грузчиком в гастрономе. Где работал потом – Сергей не знал, потому, как связь с ним прервалась. Мать работала официанткой в местном ресторане, недавно ушла на пенсию. В возрасте сорока четырёх лет, когда Сергею было четырнадцать, отец умер от цирроза печени. Об этом мать Перова узнала от бывших дружков-собутыльников.
Когда подошло время, увлекавшегося в юности боксом и добившегося звания «кандидата в мастера спорта» Перова, призвала Родина служить в воздушно-десантных войсках. Отслужил «срочную», остался по контракту, и тогда попал в «Команду 300». Вернувшись из армии, попытался работать на заводе, но ему это быстро надоело, и он стал думать, как выбиться в люди.  Тогда  же он  загорелся  идеей уехать в Москву.  Только там, считал он, получится у него заработать денег и стать независимым, а не сгнить в молодые годы в провинциальной глуши, как случалось со многими его знакомыми. Решив вырваться из нищего болота и уехать в Москву, чтобы стать «нормальным» человеком, понемногу он начал осуществлять своё желание – уехал после того, как в газете увидел  объявление о приёме желающих на службу в столичные органы внутренних дел. В Москве представлялось общежитие, социальный пакет… Так, по крайней мере, закрепившись в столице, было с чего начать.
Чтобы себя возвеличить, Перов придумал и любил говорить, что произошёл из знатного дворянского рода. Очень ему хотелось забыть своё прошлое и стать другим – не просто крутым боксёром среди дворовой шпаны, а по-настоящему авторитетным и богатым человеком, чего бы ему это ни стоило. Эта страсть стала доминировать в нём.  Перов опасался, что из его затеи может ничего не выйти, что его мечта рухнет, и ему придётся возвращаться в Воронеж. Он даже в страшном сне не мог себе представить, что тогда будет с ним. Всё, жизнь кончится… Перов боялся стать неудачником, что над его никудышной на самом деле биографией просто-напросто кто-нибудь посмеётся и скажет, что он никогда ничего не добьётся. Поэтому о своей мечте он не говорил никому, и в любом коллективе старался держаться свободно, давая понять, что находится в своей тарелке.
Когда Перов приехал в Москву, его взяли работать в линейный отдел внутренних дел на станции Москва-Киевская, присвоили звание сержанта милиции и, как обещали, дали общежитие. Всё будет именно так, как он хочет, надеялся он, нужно только немного обжиться и всё, дальше он что-нибудь придумает. На службе пару месяцев к нему присматривались, и очень быстро он внушил доверие. Перову стали поручать вроде бы элементарные задания, как, например, проконтролировать выгрузку товара из поезда, стоящего в тупике. Ничего подробно не объясняли, но он чувствовал, что что-то там не чисто. Впрочем, его это не пугало. За это ему платили «премию», что было неплохим подспорьем в столичной жизни. С каждым днём он всё больше верил, что, в конце концов, достигнет своей цели, что в столице он ещё сможет себя проявить и добиться больших результатов. Только вот в чём конкретно, он  пока не  знал…    
Теперь его планам точно не суждено было сбыться. Всё начало рушиться ещё 7 августа, когда Мазур передал ему, поступившую сверху команду, договориться с залётным оперуполномоченным, чтобы тот удалил сделанную им на свою голову запись разгрузки вагонов…        

23.

Вскоре передача «60 минут правосудия» вышла в эфир.      
« История, о которой пойдёт речь в следующем сюжете, началась давно, но с седьмого августа сего года  в ней наступил переломный момент. Именно в этот день в привокзальном туалете на станции Москва-Киевская был найден труп молодого человека, оказавшегося оперативным сотрудником таможни…, - рассказывал Алексей Еманов, - по подозрению в убийстве в скором времени был задержан один из носильщиков Киевского вокзала, которого, как выяснилось, незадолго  до смерти допрашивал оперативник, как свидетеля контрабандных поставок Украинских товаров в Москву. И в этом бы направлении, наверное, так и шло следствие. При всём размере коррупционной цепочки, которую на днях удалось разоблачить совместно сотрудниками Федеральной службы безопасности, подразделений собственной безопасности Министерства внутренних дел и Генеральной прокуратуры, не исключено, что взятый под стражу носильщик в ближайшее время мог быть и судом признан виновным в убийстве, и долгие годы созерцать небо в клеточку. Мог бы, если б не несколько обстоятельств...»
В тот вечер, когда вышла передача, я был дома и, несмотря на то, что историю эту теперь уже знал, как нельзя лучше, слушал её, затаив дыхание. Обычный для передачи сюжет, каких раньше он пересмотрел десятки, если не сотни, теперь, когда он касался  меня лично, возбуждал особое волнение.  
« Во-первых, - сказал ведущий, - проводимая спецслужбами операция в отношении известного бизнесмена Ашота Арутюяна – владельца крупной торговой сети магазинов одежды, во-вторых  - загадочная анонимная записка с прилагаемой картой памяти мобильного телефона убитого, которую случайно получил сотрудник отдела журналистских расследований газеты «Новое время» Павел Красин. В записке говорилось о том, что карта содержит важную информацию, которую не следует передавать в правоохранительные органы. Учитывая, что в настоящее время спецоперация успешно завершена, мы можем показать, что там было записано…»
На экране пошли не очень качественные кадры разгрузки железнодорожных вагонов, но кое-что разобрать было можно. При этом, Еманов комментировал:
«На видеозаписи можно узнать того самого Ашота Арутюняна, увидеть носильщиков, нанятых для разгрузки вагонов, а также представителей органов внутренних дел. Вот, например, в гражданской одежде – Андрей Хлюпин – офицер Управления по борьбе с экономическими преступлениями...»
Кадры сменились, и на экране снова появился Еманов:
«Запись эта, сделанная оперуполномоченным сотрудником таможни за некоторое время до его убийства, была передана в редакцию именно тем самым носильщиком, которого потом и задержали. Оперативник явно почувствовал серьёзное давление после такой съёмки и не нашёл более подходящего варианта, как отдать запись кому-нибудь для сохранности. Этим «кем-нибудь» и оказался знакомый ему носильщик, внушивший доверие. Что было дальше, расскажет сам Павел…»
И тут наступила моя очередь:  
«Волею судьбы получивший загадочную информацию, я попытался в ней разобраться, - говорил я, - долгое время не понимал, что это всё означает, но потом мне показалось, что информация может быть каким-то образом взаимосвязана с убийством оперуполномоченного, заметку о котором по поручению главного редактора  я пытался писать в день убийства. К тому времени я уже пообщался со следователем Анохиным, расследовавшем это дело, но, решив, что пока не разгадаю записку, никому о ней говорить не буду, начал самостоятельно собирать материалы. Точнее, хотел это сделать, чтобы расставить все точки над «i», но сразу же начал  получать палки в колёса: первую – от своего главного редактора, благодаря которому я перестал работать в газете, потом в мой адрес по телефону начали сыпаться предупреждения о том, чтобы я не вмешивался не в своё дело, и, в конце концов,  - помещение меня  на двое суток в следственный изолятор по какому-то вымышленному делу, и требование от незнакомца отдать карту памяти…»
«Как видим, - вновь появился Еманов, - история достаточно запутанная, но, тем не менее, точки над «i», слава Богу, всё же были расставлены…»
Перед моими широко раскрытыми глазами пошла ещё одна видеозапись. Люди в масках штурмовали стройку.
«Шантажист Павла Красина вскоре был задержан сотрудниками ФСБ на территории строящегося здания по улице Кибальчича, где он назначил ему встречу. Шантажистом оказался сержант линейного отдела внутренних дел на станции Москва-Киевская, контролирующий вместе с сотрудником УБЭП выгрузку контрабандного товара из железнодорожных вагонов. Как выяснилось, он же и убил оперуполномоченного сотрудника таможни, не сумев, по заданию своего начальства, договориться с ним насчёт уничтожения сделанной им видеозаписи…»
Картинка сменилась, и Еманов подытожил:
«Но, в деле о контрабанде, сержант оказался фигурой мелкой. В контрабандных поставках, нетрудно догадаться, главным организатором являлся Ашот Арутюнян, о котором мы уже говорили. На днях и он наконец-то был  взят под стражу. Кроме него задержаны начальник ЛОВД на станции Москва-Киевская Мазур, офицер УБЭП Хлюпин и начальник поезда «Одесса-Москва», являющиеся пособниками контрабандистов.
По информации, полученной из Федеральной таможенной службы, из таможенных органов уволены ряд руководителей, как нам известно, правда, с официальной формулировкой - «по собственному