КОНТРАБАНДА

услышав, я направился к центральному подъезду, из-за отсутствия двери, смотревшему на меня серой прямоугольной дырой.    
Ощущения были не из приятных. Я не представлял, что меня ждёт, и, в общем-то, не думал об этом, действовал больше машинально и подсознательно. Мои ноги шли сами по себе и, преодолев прыжками через ступеньку парадную лестницу, внесли меня в подъезд.
Запах пыли и цемента пощекотал нос:
- Эй, ты, где ты прячешься? – с надеждой быть услышанным громко спросил я.
Ответа опять не последовало.
Я поднялся на второй этаж, и вдруг, едва успев услышать сзади себя лёгкий шорох, почувствовал тупой удар по шее. Удар был настолько сильным, что в глазах начало темнеть. Оглянуться не было сил, шею как будто парализовало, а ноги ощутили ужасную слабость и, сумев выдержать несколько секунд, подкосились, опустив тело на бетонный пол.
Упав лицом вниз, к счастью, я успел повернуть голову, отчего на лице расцарапал лишь щёку, а не воткнулся носом в бетон. Посмотреть, кто меня ударил, так и не получилось. Вслед за паденьем, я ощутил тяжесть чьего-то колена на своей спине. Тут же кто-то резко схватил меня за руки и, заломив за спиной, заковал их в металле наручников.
- Ну, что, принёс флэшку? – раздался голос.
Человек поддел ногой моё плечо, надавил, и я перевернулся на спину. Во взгляде всё ещё не было ясности. Всё двоилось, и сквозь сизую пелену я наконец увидел того самого сержанта из линейного отдела. Он был без формы, в красной футболке с надписью на груди большими буквами «USSA» и рваных потёртых джинсах, но я сразу узнал его: лицо,  излучающее обманчивую улыбку, немного грустные и туманные глаза, крупные  пожелтевшие зубы, нос с горбинкой, небольшой шрам на щеке. Всё это не сложно было узнать даже неясным взором.                  
- Где Катя? – Я попытался встать, но сержант сразу же пресёк  попытку, ступив кроссовкой на грудь.
- Ты это узнаешь, но только после того, когда я получу флэшку.
Сплюнув скрипнувшую на зубах пыль, я не уступал:
- Пока не увижу Катю, ты ничего не получишь.
- Не ставь мне условия. Твоя баба в надёжном месте.
Я резко повернулся на бок, стараясь скинуть с груди давившую на неё ногу сержанта. Попытка оказалась неудачной. Немного сместившись, моё тело снова  вернулось на прежнее место, и сержант опять поставил на него ногу.
- Убери и расстегни наручники, - попросил я.
- А больше ничего?
- Слушай, я не понимаю твоих действий. Если ты хочешь флэшку, как  я тебе её отдам, находясь в таком положении?
- Логично, - согласился сержант, но ногу убрал не сразу, выждал некоторое время. - Хорошо. Вставай.
Сержант железной рукой схватил меня за руку, помогая подняться.
Встав на ноги, я почувствовал, что стою неуверенно. Кроме того, что руки находились за спиной, снова кругом пошла голова, и я облокотился на стену.
- А наручники?  
- Обойдёшься. - Грубо ответил сержант. – Говори, где флэшка.
- Расстегни, скажу.
- Ах ты, козёл, - вспылил сержант и ударил меня кулаком в солнечное сплетение, -  я тебе сказал, не ставить условий.
Согнувшись от резкой боли и тяжести дыхания, я не сдержал равновесия и снова оказался на бетонной плите.
- Вставай, - сержант схватил меня за рубаху на груди и принялся   поднимать, прислоняя к стене.
Я чувствовал его цепкие сильные руки, но, окончательно выбившись из сил, ничего не мог сделать: ни отбиться от сержанта, ни помочь себе встать.  
Раздался треск рвущейся рубахи, в тот же миг стрельнувшей несколькими пуговицами. Руки же сержанта продолжали действовать и, в конце концов, сумели притянуть меня к стене. В течение всей этой малоприятной процедуры я неоднократно ударялся головой о стену, с помощью грубых движений сержанта тёрся об неё лицом, но в то же время под не раз поднимавшимся коротким рукавом футболки успел заметить уже известную мне татуировку.
Всё становилось на свои места. «Парящий в облаках парашют» с цифрой «300» несколько раз мелькнувший перед глазами развеял мои сомнения о слежке на Чистых прудах.
- Так это был ты? – тихо проговорил я.
- Я, я. - Не уточняя вопроса, ответил сержант, хлопая руками по карманам моих брюк. -  Где флэшка?      
-  Как же ты так, - словно не слыша сержанта, продолжал я своё, - из «Команды 300» в бандиты?
- Я смотрю, ты хорошо осведомлён, - удивлённо произнёс сержант, - но мне уже надоедает  пустая болтовня. Давай флэшку, и тебе ничего не будет.
- А если не отдам?
Сержант начал выходить из себя. Ухватившись за ворот  моей рубахи, сильно тряхнул, ударив меня головой о стену, и нервно гаркнул:
- Ты что, плохо соображаешь? Ты мне флэшку, я тебе бабу.
От удара я ощутил новую головную боль. Мне стало казаться, что голова раскалывается на две части,  но каким-то чудом я остался стоять на месте, не упав на пол и сохранив остатки сознания.  
- Слушай, а опера - тоже ты? – вдруг с трудом ворочающимся языком проговорил я.
- Не твоё дело.
Несмотря на помутившийся от избиения разум, услышав такой ответ, я  подумал, что попал в точку - убийство оперативника очевидно тоже совершено именно его руками.  
- Тебя же посадят. А если тронешь Катю и меня, дадут ещё больше. Зачем тебе это?  
- Ты задаёшь слишком много вопросов.
- Понимаешь, что тебе просто так не сойдёт всё с рук?
Где–то в глубине души, наверное, осознавая это, хотя и надеясь, что благодаря покровительству своих руководителей он выйдет сухим из этой передряги, сержант несколько умерил пыл. Его действия, похоже, его самого мучили, но он, попавший в криминальные жернова, ничего не мог сделать. Теперь же, когда журналистом раскрыты почти все карты, наступил ещё один повод задуматься, что ему делать дальше. Похоже, неожиданно для самого себя, сержант позволил некоторые откровения:
- Я не могу действовать по-другому, терять мне нечего…
Я, прислонившись к стене, с трудом стоял на ногах. Сержант меня не трогал. Засунув руки в карманы джинсовых брюк, он стоял поодаль, метрах в двух от меня.
- Ты можешь потерять свободу.
- От тюрьмы никому не стоит зарекаться.
Сержанту очевидно надоел разговор, и он снова занервничал:
- Давай прекращать базар, гони флэшку.
- У меня её нет... - признался я, уточнив через секунду, - с собой нет, но когда я увижу Катю, я скажу тебе, где она.
В это время раздался неимоверный грохот, крики, и я увидел, как со всех сторон к нам начали вваливаться люди в камуфлированной форме, чёрных масках и с автоматами наперевес.
- Лежать, - крикнул кто-то громко.
И в ту же секунду я заметил, как человек в маске с разбега ударил сержанта ногой в живот, и, повалив на пол, прижал его коленом к бетонному полу, на котором несколько минут назад пришлось лежать мне.
- Скотина, - выругался сержант.
Мне расстегнули наручники и, понемногу начав приходить в себя, наконец я разглядел спасителей. Сзади на их камуфлированных костюмах было отпечатано: «ФСБ России». Откуда они узнали, что здесь, на стройке, я встречается с сержантом?.. Вскоре я начал догадываться. Потирая кисти рук, выходя на улицу вслед за сержантом, которого под руки выводили двое высоких крепких сотрудников ФСБ, вдали я увидел Еманова.
Еманов сам подошёл ко мне  и, слегка постучав по плечу, как-то телепатически духовно сблизившись и обращаясь уже на «ты», спросил:
- Что ж ты не сказал, куда едешь?
- Так вышло, Алексей Игоревич, - пожал я плечами . – А где Катя?
- Не волнуйся, ребята говорят, что всё обойдётся, её этот товарищ, - Еманов кивнул в сторону машины, в которую сажали сержанта, - отвёз в какую-то квартиру, здесь недалеко. Скоро её оттуда высвободят.
- Подождите минутку, - о чём-то вдруг вспомнив, я отошёл от Еманова, направляясь в сторону своей машины.
Открыв дверцу, я заглянул в бардачок и достал оттуда карту памяти,  которую по пути на стройку наспех успел завёрнуть в кусок бумаги, и, как  сказал, не более чем через минуту, вернувшись к Еманову, протянул ему:
- Возьмите, пожалуйста, может, пригодится.
- Спасибо. Думаю, эта запись будет также небезынтересна спецслужбам.
Я заметил, что почти всё происходившее здесь записывалось на видеокамеру. Сняв, как выводили и сажали в машину сержанта, оператор и, стоявший рядом с ним журналист, сосредоточились на одном из старших офицеров Федеральной службы безопасности, посчитавшем теперь уже возможным рассказать некоторые обстоятельства проведённой операции.  Мы с Емановым находились метрах в пятнадцати от них.
- Вовремя вы успели, - сказал я, оглядываясь на офицеров.
- Как только ты пришёл за флэшкой, я почувствовал неладное. Глядя на тебя, это было очевидным. Учитывая, что связь с людьми из ФСБ, занимающимися Арутюняном и его подельниками, у меня была давно, я им сразу и позвонил, а журналист наш, чтобы тебя не потерять, поехал за тобой. Хотя, как оказалось, спецслужбы уже следили за терроризирующим тебя гражданином, прослушивали его телефон, и, в общем-то, провести операцию в приближающийся час пик стало делом техники.
- Честно говоря, я уже и не надеялся отсюда выбраться.
- Ладно, хорошо, что именно так всё прошло, но всё-таки, нужно быть аккуратней.
В моей голове фонтаном били мысли о Кате.  Где она? Что с ней? Не доверять Еманову и сотрудникам ФСБ не было никаких оснований. Оставалось ждать окончательных результатов проведённой спецоперации.
Выходя за пределы территории стройки, Еманов предложил мне проехать в больницу, но я, потирая носовым платком разодранную щёку, отказался, отмахнувшись:
- Ничего, до свадьбы заживёт!
- Тогда, может быть, ко мне, в «Останкино», отдохнёшь, поговорим насчёт интервью. Я надеюсь, ты не откажешься записать его в ближайшие дни.
- Интервью? И о чём?
- Пойдём, там придумаем. Если сегодня возьмут под стражу Арутюняна и его компанию, в следующем выпуске нашей передачи дадим в эфир об этом репортаж.  
-  Хорошо, только мне бы хотелось встретиться с Катей.
- Думаю, это проблем не составит, – уверил Еманов, - я попрошу, чтобы её тоже привезли в «Останкино».          
                     
20.

Я не переставал поражаться личностью Еманова. Общаться с ним было легко: никакого звёздного налёта, вежливый, внимательный, образованный и достаточно скромный человек, в отличие от Крея, помимо основного занятия, имеющий широкий круг других интересов. Насколько мне было известно, среди творческих увлечений Еманова с давних пор было написание сценариев мультипликационных и документальных фильмов, некоторые из которых завоёвывали  престижные профессиональные награды.
В кабинете Еманова со стены на меня смотрели многочисленные благодарности от руководства телекомпании и некоторых высших руководителей государства. В углу стола, заваленного кучей различных книг, CD-дисков и бумаг, с чашей весов в руках, символизирующих справедливость весов в руках и завязанными глазами для беспристрастности, стояла бронзовая статуя богини правосудия Фемиды.  
Когда я появился здесь в тот день впервые, увлечённый своим рассказом, взволнованный, я толком ничего не видел. Сейчас обстоятельства позволяли оглядеться.
Машину я оставил на стоянке, и от предложенного Емановым коньяка для восстановления нервной системы и придания беседе более непринуждённого характера, не отказался.
Выпили. На сердце потеплело. О недавних событиях можно было говорить немного спокойнее.  
- Операция приобрела грандиозные масштабы, - чуть откровеннее, чем прежде, рассказал