картофелем. Она тогда удивилась, узнав, какое это замечательное природное лекарство. Раньше использовали его при ожогах, для отбеливания кожи, улучшения пищеварения…
Улучшения пищеварения?
То, что нам надо.
По иронии – от испорченной «картошки» Вероника вылечилась свежей. Начала с осторожного приема картофельного сока, отжатого через марлю. Первые две порции вырвались, следующие остались внутри. Воодушевленная успехом, на следующий день попробовала съесть тонко протертую массу – в ней должно остаться больше полезных вещей, чем в соке. Масса была принята желудком. Потом Вероника просто очищала картофелину и ела, тщательно прожевывая каждый кусочек. Пила чай без сахара, с лимоном – для восстановления кислотной среды. Вот, собственно, и все, никаких процедур, таблеток или аптечных витаминов.
Постепенно переворачивающие внутренности боли отступили и напоминали о себе лишь слабыми отголосками. Самочувствие улучшалось ускоренными темпами. Во избежание рецидивов обычную пищу Вероника принимать опасалась, питалась одной картошкой. Через неделю от недуга остались лишь воспоминания. Когда начала принимать нормальную еду, восстановила вес.
И кто там заикался о вреде самолечения?
Но.
Сейчас дергало в том же месте.
Возможно, давнее отравление не прошло бесследно и дало о себе знать — через годы и большие перемены в судьбе Вероники? Возможно, болячка не совсем вылечилась, а затихла до поры до времени. Уселась на каком-то органе в пищеварительном тракте, скорее всего – в районе поджелудочной железы, разрослась потихоньку и решила, наконец, заявить миру о собственном существовании.
Такие болячки называют коротким и страшным словом…
Вероника забеспокоилась. Вообще-то от рака у нее в семье никто не умирал: мать скончалась от скоропостижного инсульта, отец от лейкемии, его брат от почек, старшая сестра от сердца. Одна тетя Маня от рака, она младшая из четверых. Брать ее в расчет и начинать накручивать себя? Или погодить, сначала пройти обследование?
А мысли уже потекли в негативном направлении: время упущено, рак перешел в неоперабельную стадию, кончина не за горами…
Ах, неподходящее время для смерти – подумала Вероника. Только по-настоящему жить начала.
Да, впервые была она по-настоящему, по-житейски счастлива. И спокойна – ни стресса, ни борьбы. Сын вырос, выучился, работает компьютерным специалистом. Сама получает пособие по безработице. На него неплохо можно существовать, если расходовать экономно — этой премудрости она научилась давно.
Проживают вдвоем в трехкомнатной квартире на втором этаже, с отдельным входом. Квартиру оставил ей бывший муж Симон. Оставил в плачевном состоянии, ремонта за двадцать лет ни разу не делал. Вероника после развода задумала обновить жилье. Она сама не рукастая, для больших домашних работ не приспособленная. Собирала потихоньку деньги, нанимала работников. Сначала отремонтировала кухню, стены которой даже не были оштукатурены, потом спальню, комнату сына, и, наконец, гостиную.
Прежде в квартире доминировал ядовито-синий цвет, в том числе на потолке, от чего пространство казалось холодным, ограниченным. После ремонта здесь воцарились теплый бежевый и оптимистичный белый цвета. Квартира посветлела, повеселела и словно расширилась.
Старую мебель экс-муж взял с собой. И хорошо. Она была дешевая, неудобная и сильно попользованная. Покупалась без стиля, вразнобой и увеличивала общую дисгармонию.
Вероника обставилась на свой манер. Современную, упрощенную мебель типа «Икеа» она не любила за безликость и прямые углы. Одно хорошо – что дешево. Но нет души у той мебели. Не создает она уютной домашней атмосферы.
Ее создает, например, стиль «барокко» — округлый и с завитушками. Его Вероника взяла за основу.
Имея скромный бюджет, приобретала вещи по объявлениям. Купила мягкую мебель цвета топленого молока: трехместный диван, два широченных кресла и пуф. Мебель в отличном состоянии – ни пятен, ни повреждений, ни просиженных мест, лишь кое-где неглубокие морщины. В полном смысле мягкая – садишься и как бы утопаешь. С продавцом повезло. Случайно оказалось, что у него русская жена. Он Веронике хорошую скидку сделал: такой набор новый стоил четыре тысячи евро, он продал за четыреста пятьдесят. Вдобавок привез и затащил с другом все вещи на второй этаж.
Низкий, салонный стол и тумбочка под телевизор – из полированного ореха, с красивым, естественным рисунком. Покупала у разных людей, а подошли по цвету и стилю идеально, будто из одного гарнитура. Обеденный стол, стулья и витринный шкаф из темного дерева. В шкаф поставила наборы рюмок: крупные — для белого и красного вина, маленькие — для водки. На нижней полке – три бутылки со сладким итальянским шампанским «Асти» и одна с водкой «Русский стандарт», которую купила как-то в дьюти фри.
Для оживления стен повесила в ряд три картинки с розовыми орхидеями, над диваном антично оформленные часы. Они не имели антикварной ценности, зато подходили к мебели по цвету. В сторонке — собственный портрет, исполненный цветными мелками. Была у нее в школе подружка Танька Корпачева, которая хорошо рисовала. Тот портрет шестнадцатилетней Вероники выставлялся в Центральном Доме искусств в Калуге, потом достался героине. Ее еще раз рисовали — однажды в Ялте, случайный художник на пляже, на альбомном листке. Тот листок Вероника привезла домой, но он со временем затерялся.
Удалось купить плазменный телевизор на девяносто четыре сантиметра по диагонали, опять же со скидкой, и опять же с рук. Практически новый. Владелец попользовался им месяц и решил продать, чтобы приобрести на один размер больше — как раз к очередному чемпионату мира по футболу.
Заключительным аккордом в дизайне интерьера стала огромная хрустальная ваза. Любила Вероника хрусталь – с советских еще времен. Это лучшее украшение любой квартиры, это уют, вкус и радость глазу. Долго искала желаемое, хрусталь давно вышел из моды и в магазинах практически не продавался. Лишь дизайнерские вазы странных форм и расцветок или простенькие, безликие, стеклянные вазы в виде цилиндров.
Кто долго ищет, тот обычно находит. Один антикварный магазин в центре Гааги закрывался по причине плохой продаваемости товара. На витрины выставили среди прочего высокую, сантиметров сорок, хрустальную вазу ручной работы, традиционной формы — поуже внизу, пошире кверху. Вероника купила и поставила на салонный стол. Эти две качественные вещи смотрелись вместе замечательно.
Все. Квартира готова. Вероника назвала ее «мой маленький дворец». Не потому, что шикарно отделана и обставлена, а потому, что отделана и обставлена по ее вкусу. Впервые. В советские времена как было – покупали не на выбор, а что есть. В открытой продаже не было ничего. Только по блату. Или в Москве. Вот и стоял у родителей всю жизнь один гарнитур, привезенный из столицы в тот год, когда Вероника пошла в школу. Мягкая мебель лет через пятнадцать протерлась до такой степени, что самим противно стало смотреть и сидеть. Пришлось заменить. Купили в иваньковском кооперативном магазине по знакомству диван и два кресла с серой обивкой, похожей на мешковину.
Да, живет Вероника в роскоши, о которой в Минске не смела мечтать. Все потому, что в один момент надоело ощущать себя жертвой, не жить, а выживать. Решила круто развернуть судьбу.
И развернула.
Судьба – это не то, что предопределено свыше, и чего нельзя изменить. У нее два лика – злой и добрый. Если поворачивается злым, надо дать ей по морде, чтобы повернулась добрым.
Строже с ней надо. Не подчиняться, а подчинять. Вероника убедилась на своем опыте. Поставила цель – уехать за границу и поперла танком. Ошибалась, падала и вставала. Пробивала стены лбом. И добилась – в одиночку, без знакомств.
Вышла замуж в Голландию.
В сорок два года привыкать к чужой стране тяжело. Да не тяжелее, чем было на родине во времена развала развитого социализма и строительства дикого капитализма. Трудности преодолевала благодаря ранее накопленному бойцовскому опыту, успехов добивалась благодаря природному уму.
На новой родине она сделала все, чтобы быстрее стать самостоятельной — подозревала, что недолго продлится брак с голландцем. Окончила обязательные курсы по интеграции, получила четыре сертификата — с лучшими отметками. Далее ее включили в проект «Трудовой компас» и помогли устроиться телефонисткой-рецепционисткой в районное отделение гаагской Торговой палаты. Параллельно проект оплатил вечерние курсы по данной специальности. Вероника окончила их и успешно сдала экзамен. Сотрудница «Компаса», которая ее курировала, поздравила и прислала на дом букет цветов.
Наверное, для голландцев это нормальный жест, а Вероника расплакалась — ну кто бы с ней так носился в России… Почувствовала благодарность к стране, которая не оставляет своих граждан на обочине. Да, мечта осуществилась, хотя брак с Симоном к тому времени распался, продлившись ровно три года — достаточно, чтобы получить ей голландское гражданство и право на постоянное жительство, а также на заботу правительства.
Работа телефонисткой была временной, предусматривалось, что Вероника будет активно искать постоянную. Она искала и вскоре нашла место административного сотрудника в лошадином магазине «Гипоплаза». Магазин продавал не лошадей, как поначалу думает каждый, а аксессуары для них и для наездников. Дела у предприятия шли не блестяще, и через год ее сократили как последнего поступившего работника.
Четыре месяца сидела на пособии, потом устроилась в фирму, которая называлась немножко несерьезно «Парни». Руководили ею двое мужчин-гомо – Петер и Лео, которые раньше были любовниками, потом интимные отношения прекратили, а деловые сохранили. Они имели в Гааге три магазина, где продавались журналы и табак. В глубине каждого магазина располагалось отделение для почтовых и банковских операций, которое занимало примерно треть территории. Туда требовались новые работники.
Петер провел с Вероникой собеседование, по-голландски «интейк»: рассказал о фирме, задал пару вопросов и сказал, что послезавтра она может начинать. Вышла от него ошарашенная – вроде рада, что устроилась, но совершенно не представляла, что ее ожидает.
Ее ожидали широкие рабочие функции. Не только почтовые — принять-выдать пакет или заказное письмо, еще и банковские, для студентов, для автомобилистов, для пассажиров общественного транспорта… В первые дни голова шла кругом от обилия информации, которую надо было запоминать, а также учиться работать с клиентами, делать три дела сразу и держать под контролем стресс. Вдобавок совершенствовать владение языком.
Училась всему на ходу – Лео два месяца стоял рядом, помогал, показывал, подсказывал. Это было самое сумасшедшее время, которое она пережила в Голландии. Прошла
