Голоса Вселенной

                                                                     
                                       
Нейон Ти нередко сомневался в доверии читателей к рассказам из своих звёздных мемуаров. Что он мог поделать, не имея возможности доказать их правдивость?  Единственным доказательством мог служить тот факт, что он остался живым после очередной своей истории. Но был один случай, когда он сам себе не хотел верить, вспоминая впоследствии о том, что с ним произошло и сомневаясь в реальности случившегося. Случай этот не был связан с его необъяснимым исчезновением, смертельной опасностью или иными форс-мажорными обстоятельствами. После того случая Нейону Ти даже не пришлось писать официальный отчёт с подробным описанием своих действий, потому что никаких последствий ни для него, ни для его задания никто не заметил.
Никто не знал о том, что ему пришлось испытать в тот раз, а сам он много лет задавал себе вопрос «Что это было? Реальный случай или случай помешательства рассудка?». Нейон Ти на протяжении долгих лет не искал помощи в ответе на этот вопрос.  Невозможно было бы отнестись серьёзно к его словам, попытайся он этими словами описать то, свидетелем чего он оказался. Именно свидетелем, а не участником событий или их жертвой. Даже не свидетелем, а всего лишь невольным слушателем, присутствия которого никто не замечает.
Нейон Ти понимал, что случай этот не подходит для того, чтобы упомянуть о нём в звёздных мемуарах и покорить читателя описанием невероятных опасностей. Их там нет. Там есть невероятность случившегося. Из-за этой невероятности он и решился поделиться своими воспоминаниями.
Тот случай заставил его по-иному взглянуть на мир в котором он жил, на небо над его Землёй, на Вселенную. Как знать? Может, после того, что испытал он, читатели тоже задумаются над тем, как мало мы знаем об окружающем нас мире, где мы всего лишь гости, а наша Земля – всего лишь порог Непознанного. Нейон Ти помнил всё до мельчайших подробностей:
Случилось это в родной галактике. Звездолёт шёл среди созвездий Солнечной системы, а Нейон Ти вышел из анабиоза, привёл себя в порядок и ощущал прилив сил и желание работать. Хотя, какая работа, когда задание было выполнено? Он возвращался домой и оставалось только оформить отчёт для БМБ о результатах переговоров с пирулейцами по установлению дипломатических отношений.
Сначала переговоры чуть было не зашли в тупик из-за упрямства властей Пирулии.  Дело в том, что у тамошних обитателей по четыре ноги, и они упорно не хотели вступать в контакт с Нейоном Ти при его двух ногах, не говоря уже о том, чтобы установить контакт с такой несовершенной цивилизацией, представителем которой он прибыл к ним на планету. Дошло до того, что ему были предложены услуги местных врачей для приведения его вида к привычному облику пирулийцев.
К гостинице, где он жил, доставили целый контейнер с образцами ног на любой вкус, чтобы он мог выбрать себе любые из них и достойно влиться в ряды местных жителей. Но Нейон Ти не собирался обзаводиться лишней парой ног. Он умел налаживать и не такие отношения за годы службы в БМБ.  В медицинском блоке звездолёта он нашёл пару костылей и с их помощью явился на очередной официальный приём.
Его появление в зале заседаний вызвало бурю оваций. Солидные чиновники вскакивали со своих мест и радостно махали руками, другие, сидя в своих креслах, подскакивали, улюлюкали от восторга, топали ногами и пихали руками окружающих. Лёд неприязни расплавился от жара восторженных эмоций.
После того, как в своей речи Нейон Ти заверил представителей власти, что дипломатическая миссия с Земли прибудет на планету с такими же дополнительными ногами, все документы были немедленно подписаны. Газеты на следующий день вышли с его фотографиями и сообщениями о том, что в космосе обнаружена родственная форма жизни, и это подтверждает выводы учёных о совершенстве пирулийской цивилизации.
Задание Нейона Ти было успешно выполнено, он возвращался домой. Каждый раз, достигая границ родной галактики, он считал себя уже дома, среди родных созвездий, знакомых с юных лет. За оставшееся время полёта он планировал привести в порядок себя, звездолёт, полётную документацию и все материалы по заданию БМБ. Для него всё это представляло собой приятное занятие. Спустя годы он точно помнил, что не успел второй раз побриться после анабиоза, как всё произошло.
Каждое утро у него начиналось с зарядки, которую он любил делать под музыку, под свои любимые мелодии. На Земле друзья добродушно посмеивались над ним за его музыкальные пристрастия. Его это ничуть не задевало. Он мог дни напролёт слушать те песни, что нравились ему в юности, и это не менялось на протяжении всех лет его полётов. Всюду любимые мелодии сопровождали его, как и книги. Поэтому он был весьма раздосадован, когда однажды утром во время зарядки вместо любимых звуков вдруг зазвучало шипение, щелчки, бьющие по ушам, дребезжание и писк. Потом так же неожиданно всё наладилось и звук снова стал чистым, без помех. На следующее утро это повторилось с той разницей, что хрипы и шипение длились дольше и громче, заставляя забыть о занятии зарядкой. Музыка всё же возобновилась, когда он с полотенцем собрался уже идти в душ. На третье утро попытки включить музыку были безрезультатны. Тишина в его спортзале казалась гораздо приятней тех кошмаров, что громогласно врывались в уши своим треском, жужжанием и скрипом. Зарядку пришлось делать в тишине, больше думая не о зарядке, а о возможных причинах такой несуразицы.
После душа и завтрака он сел за компьютер с надеждой найти причины неполадок. Компьютер ответил, что причиной могут быть помехи аудиомодуля и посоветовал заменить его. Нейон Ти обрадовался, что всё гораздо проще, чем он опасался. Обычно на борту любой ремонт заключался в замене неисправного блока после диагностики компьютером. Ничего особенного. Так же будет и на этот раз. Успокоившись, Нейон Ти вошёл в аппаратный отсек и выдернул из панели аудиомодуль. С модулем подмышкой он добрался до ЗИП-отсека. Там среди многочисленных полок он нашёл нужную и достал коробку с новым аудиомодулем. Когда сравнил маркировки обоих блоков, то обнаружилось, что они не совпадают. Нейон Ти отложил на столик оба модуля и снова обшарил все полки. Напрасно. Полки были забиты разноцветными коробками с яркими маркировками, но для аудиосистемы больше ничего не было. Тогда он вскрыл коробку. Внешне модули почти ничем не отличались между собой. Их габариты и одинаковые разъёмы позволяли надеяться на взаимозаменяемость. Только в коробке помимо модуля ещё оказались большие, словно дутые, стереонаушники, почему-то старинной конструкции, с неудобным проводным штекером.
- Может, для настройки? – подумалось ему, пока он искал глазами гнездо для штекера на лицевой панели.
- Что же, ничего не остаётся, как попробовать, - пробормотал он, выходя из ЗИП-отсека с новым модулем. На всякий случай он сел за компьютер и запросил у него параметры обоих модулей. Информация подтвердила возможность их замены, хотя оказалось, что новый модуль из ЗИПа не такой уж и новый. Год его выпуска был намного раньше вышедшего из строя блока. Раньше Нейон Ти не сталкивался с такими фактами и это его сильно удивило. Дефектный модуль имел усиленную защиту от всех видов излучений и был последней разработкой на основе того блока, что он вынул из коробки. Ему приходилось довольствоваться тем, что есть, но это его не смутило. В конце концов, аудиосистема не тот орган звездолёта, чтобы беспокоиться о безопасности в космосе. Единственно, компьютер выдал совет о том, что может понадобиться ручная настройка частоты при подобном варианте замены модулей. Для более чистого звучания. Это можно было сделать с помощью наушников согласно несложной инструкции, которую он быстро просмотрел.
В аппаратной Нейон Ти вставил в ячейку новый блок старой конструкции, уселся поудобней и надел наушники, включил тумблер питания, вставил в гнездо штекер наушников.
Спустя годы Нейон Ти помнил всё, каждый свой жест, все свои действия. Для него самого этот факт был доказательством того, что все последующие за этим часы он находился в здравом уме, и рассудок его держал ситуацию под контролем, а не являлся игрушкой стихии призрачных кошмаров, оставивших в памяти не поддающиеся никаким объяснениям факты. Помутнённый рассудок, как правило, не может воспроизвести в памяти пережитые кошмары, а Нейон Ти помнил всё.
Помнил, как в наушниках зазвучали звуки любимой мелодии. Модуль работал. Нейону Ти показалось, что громкость звучания не постоянна, а плавно меняется. Звук то ослабевал, то усиливался. На этот случай инструкция тоже предусматривала настройку. Он открутил два винта верхней половины лицевой панели модуля и снял её согласно инструкции. Это он тоже помнил. В отличие от всего дальнейшего, потому что вряд ли он смог бы ещё когда-нибудь повторить то, что у него получилось вслед за этим, хотя действовал он по инструкции. И вряд ли это получится ещё у кого-нибудь при попытке повторить его невольный эксперимент. В этом он не сомневался.
Для настройки надо было всего лишь подкрутить отвёрткой резистор левого контура за снятой панелью. Или он крутнул слишком много, или инструкция не предвидела всех последствий, но с этого момента жизнь Нейона Ти разделилась на «до» и «после». Разделилась настолько, что он жил с этим все последующие годы, не в силах рассказать об этом кому бы то ни было. Только работа над мемуарами дала ему такую возможность, когда он мог уже не опасаться за свою служебную карьеру, за свою репутацию, за своё будущее, без оглядки на чужое мнение.
Нейон Ти прекрасно помнил, как он крутнул отвёрткой резистор. В следующий момент он не понял, что произошло. Рука его почувствовала сильный удар. Боли никакой не было, но от удара руку отбросило прочь, назад от модуля с такой силой, что она толкнула его в грудь. Он не обратил внимания, куда улетела отвёртка. Ему было не до этого, потому что по руке от пальцев до плеча пошла волна тепла. Тепло пошло дальше, по всему телу, а в руке нарастал жар. Но это был не ожог. Жар был не снаружи, а внутри, словно закипала сама кровь. Жар ударил в голову и тут же потемнело в глазах. В ушах не звучала музыка. Там кипел огонь. Он точно помнил, что боли не было. Уши горели, но не так, как в детстве, когда тебе стыдно из-за двойки в дневнике или из-за соседских огурцов. Уши пылали жаром изнутри. Это напоминало тот укол, что однажды в молодости ему поставили, когда он простудился настолько, что оглох на оба уха. От того укола точно так же по всему телу прошла волна тепла. Когда эта волна пошла ниже пояса, ему даже показалось, что он нечаянно обмочился – такое тепло ударило в ноги. Даже язык во рту был горячим. Теперь было то же самое. Жар разливался по всему телу.
То, что началось дальше, заставило его забыть и про жар, и про своё тело. Он не мог бы сказать о том, когда и как прекратился жар, что творилось с ним самим, потому что весь он вдруг превратился в слух, в одно большое ухо, у которого нет ни ног, ни рук, ни головы, нет способности говорить, двигаться, думать, дышать. Он мог только слушать, в оцепенении забыв о том, что он человек. Человек не