отработанным до мелочей, но не сложным мероприятиям, по подготовке аппаратуры, которая будет стоять рядом с первым лицом государства. Это первое лицо брало под патронаж Государственный Эрмитаж, и в Большом Тронном зале намечалось подписание сего важного документа.
Для нас, озвучивание подобного мероприятия - ерунда, а вот для руководства музея, протокольной команды Президента да его личной охраны, любой визит – дело не шуточное. Начну с того, что люди, подобного ранга, попадают в Эрмитаж не как все: через двор, а дальше по Иорданской лестнице и вперёд - по залам. Нет. Хотя… случается и такое. В музее есть несколько дверей и ворот, через которые можно войти внутрь дворца. Через одни входят посетители, через другие – сотрудники. Въезжают машины и заходят иностранцы. Однажды, в маленькую дверь вбежали матросы и солдаты, да так и остались там, на целых семьдесят лет.
Однако у Эрмитажа есть ещё одна очень важная дверь. Дверь, которая охраняется не людьми. Её охраняют Боги. И берегут они не только вход, но и весь Мир. На своих гранитных руках они держат огромное небо! «Из них ослабнет кто-то, и небо упадёт».
«Но жить ещё надежде
До той поры, пока
Атланты небо держат
На каменных руках»
Зовут Богов – Атлантами.
Это сегодня Атланты встречают высоких гостей, а до середины двадцатых годов прошлого столетия они встречали простых людей, ведь именно здесь был главный вход в музей (в соседнем подъезде жила царская семья). Место, где стоят Боги, называется портиком и является красивейшим подъездом великого Эрмитажа. Влево и вправо от портика уходят два пандуса, по которым в царские времена заезжали и съезжали кареты, а сегодня - правительственные автомобили. Цивилизация движется вперёд, и только Атланты застыли в веках!!!
Давайте немного пофантазируем. Завтра, в полдень, приезжает Борис Николаевич. У нас есть сутки, чтобы осмотреть залы и лестницы, которые прописаны в протоколе. И к тому времени, когда Президент страны двинется от Атлантов вглубь всемирной красоты, сопровождаемый своей «Золотой Ордой», мы уже прекрасно будем знать: Что, Где и Когда!
Итак, полдень, автомобиль Президента въезжает по пандусу на портик с Атлантами и, минуя шестнадцатиколонный вестибюль, гостей принимает большая Парадная лестница, чем-то напоминающая Потёмкинскую Одессы - так она величественна (да и строились обе в одно время), и не спеша (президент уже болен) гости поднимаются во второй этаж.
Красная ковровая дорожка, устилающая ступени, уносит нас в небеса, где находится неземная красота, сотворённая руками гениев. Торжественен и нетороплив ритм ступеней Парадной лестницы Нового Эрмитажа. Искусственный мрамор стен отливает золотом. Дневной свет, льющийся из окон второго этажа, прекрасно освещает пространство, подчеркивая глубину перспективы трехмаршевой лестницы с параллельными рядами колонн серого гранита.
Двадцать колонн украшают верхнюю галерею. Ажурные чугунные решетки потолка смягчают строгость архитектурного решения лестницы. Мы поднимаемся вверх и поражаемся красотами европейской скульптуры и русских камнерезов. Несколько шагов, и перед нами одно из красивейших мест музея – Галерея истории древней живописи.
Каждый раз, просматривая сюжеты, изображённые на её стенах, вспоминаешь мифы древней Эллады, прочитанные ещё в далёкие школьные годы. Но то, что убегает в обе стороны от нас, заставляет прочувствовать эти легенды уже вживую. Возможно, итальянец Канова в детстве прочитал своего земляка Апулея, как Шлиман - Гомера, и заболел сказкой об Амуре и Психее на всю жизнь.
Для тех, кто Апулея не читал, советую вспомнить «Аленький цветочек» Аксакова. Это русский вариант сказки.
Ну что же, немец Шлиман, руководствуясь почти религиозной верой в собственную правоту и великолепную, варварскую самоуверенность - находит золото Трои. А Канова, правда, задолго до Шлимана, но одарённый божественным талантом, берёт и вырубает свои мечты из мрамора, тем самым, приобретая мировую славу великого скульптора, одаривая нас неземной красотой!!!
И, как Ваш личный экскурсовод, я продолжаю:
- А теперь посмотрите направо, Вы созерцаете красоту женского тела всего в трёх его возможных вариантах, других - быть не должно!!! Перед Вами «Три грации», которые Канова представил Миру, как идеалы женского совершенства.
… (Ножка Золушки из той же серии).
Мы пересекаем галерею и вплываем в анфиладу из трех огромных залов с «верхним светом». Эти залы, со стеклянными потолками и обширной гладью стен, рассчитаны на развеску самых больших полотен коллекции.
Кстати, когда-то здесь красовались «Последний день Помпеи» и бирюза морей Айвазовского. И хотя застекленное пространство невелико, и для коротких северных зимних дней освещение недостаточное, более ста лет тому назад сам замысел осветить картины рассеянным светом сверху, представлял собой прогрессивное новшество и свидетельствовал о понимании требований, предъявляемых к музею. Это Большой просвет. Сворачиваем налево и входим в просвет Испанский – в зал, значительно уступающий предыдущему по величию, но если Вы знаете Библию, то Вам – именно сюда.
Опять говорю: «Великий!», но это так и есть. Он велик – испанец Мурильо, воплотивший оба Завета в своих бессмертных картинах.
И если у Вас неудачи в жизни, Вам тяжело, хотя ещё недавно всё было прекрасно, мой Вам совет:
- Станьте у «Лестницы Иакова» всмотритесь в её Ангелов, в саму лестницу, уходящую к небесам, и Вы сразу почувствуете величие замысла и смысл библейской истории, которую сам Иаков долго не мог понять. Ведь лестница – это наша жизнь, мы поднимаемся по ней всё выше и выше. Случается - падаем, и многие уже никогда не встают, но подняться надо и, собрав все силы, карабкаться снова и снова. Мы люди, ведь там вверху, далеко, далеко - прекрасная жизнь, к которой и надо стремиться, несмотря, ни на какие беды, что волнами приливов и отливов испытывают нашу волю.
Но пролетают тысячелетия, а падения не прекращаются. И в пропасть глупости и дикости проваливаются уже целые народы, нисколько не вслушиваясь в мудрые слова вечности…
Мы проходим дальше и… Вот она – Даная, но уже под стеклом, в броне, защищённая от любых проклятий.
Да, это зал Рембрандта, и мы стоим очень долго, не в силах оторваться от художественной и мифологической красоты. Но что говорить о нас, сам Пушкин позаимствовал кусочек из мифа, написав прекрасную «Сказку о царе Салтане». И хотя историки и филологи ссылаются на русский фольклор, не стоит забывать, что в бочку оба царя засадили: один дочь и внука, а русский - жену с сыном. Ну и… в море – Окиян. А дальше по Пушкину: «…и растёт ребёнок там не по дням, а по часам. …Поднатужился немножко: «Как бы здесь на двор окошко нам проделать?» - молвил он, вышиб дно и вышел вон». Правда, легендарный внук всё же убил своего деда, а русский сын не только встретил красавицу, что не можно глаз отвесть, но и женился на ней, а мать вернул отцу!!! Да и Настенька в «Аленьком цветочке» - простила сестёр. А Психея своих сестёр зарезала, всего-то, за каплю горячего масла из лампы, разбудившей Амура. Вот так-то. Дикие были нравы, дикие. Господа, будьте добрее.
А в другом конце зала – «Блудный сын», к которому, в своё время, ломились толпы поклонников, велик Рембрандт!
Совсем рядом - «Жертвоприношение Авраама» и Ангел, остановивший руку отца…
Мы покидаем Ван Рейна и оказываемся перед Советской лестницей, которая ныряет двумя рукавами маршевых пролётов на площадку, а уже оттуда, сливаясь в один поток - к первому этажу музея у набережной Невы.
Здесь, в далёком прошлом, входили члены Государственного Совета, почившего вместе с Царской властью, которая так и не поняла, что, пытаясь сохранить феодальный строй, она закладывает фундамент будущего здания НКВД. И своими руками строит железную дорогу к дому Ипатьева в далёком Екатеринбурге.
Эх, Россия, Россия, куда несёшься ты?
Лично мы можем унестись только в двух направлениях - влево или вправо. Сегодня, на распутье, у перил лестницы стоит Малахитовая ваза, и на ней не напишешь: «Направо пойдёшь – коня потеряешь, налево пойдёшь – невесту встретишь…». Протокол президента настаивает на левом варианте, мы так и сделаем, но, как говорилось в мультфильме «Паровозик из Ромашково»: «Каждый рассвет - единственный в жизни, и если мы не увидим рассвет, то можем опоздать на всю жизнь».
Вот и я настаиваю:
- Если мы не увидим то, что находится в залах справа, мы потеряем нечто очень важное и единственное на всём Белом Свете.
Разве есть вторая «Юдифь» Джорджоне? Или «Кающаяся Мария Магдалина» и «Даная» Тициана? Нет, и никогда уже не будет.
Но то, что блистает в лучах Петропавловского шпиля, вообще не имеет слов. Есть только три имени, которые знает весь мир: Леонардо да Винчи, «Мадонна Литта» и «Мадонна Бенуа»!!!
В истории нашей цивилизации есть имена, которые будут вечными всегда: Александр Македонский, да Винчи, Рафаэль, Жюль Верн, Пушкин, Толстой, Гагарин. И нет смысла говорить о каждом, они говорят сами за себя.
Вот и я помолчу. Смотрите и любуйтесь!!!
А когда потрясённые и восхищённые, Вы вернётесь к вазе, я поведу Вас дальше, уже строго по плану, не отступая ни влево, ни вправо. Мы пойдём своим путём…
Всего несколько шагов, и нас ослепляет невиданный по красоте Павильонный зал.
Не знаю, как для кого, а для меня он самый красивый, да и единственный в Эрмитаже, оставивший глубокую рану в сердце простого инженера. Но о ране чуть позже.
Павильонный зал Малого Эрмитажа был создан в середине XIX века. В нём есть всё: и античность, и ренессанс, и слёзы востока. А как великолепно сочетается светлый мрамор с позолотой лепного декора и нарядным блеском хрустальных люстр!
О, люстры – это особый разговор. Своими золочёными формами с богемским хрусталём, они заполняют верхнее пространство зала, мерцая алмазными гранями и создавая иллюзию подвесок королевы, витающих во всём объёме, уходящем к небесам. Павильонный зал проходной, и у каждого входа, под арками, висит люстра.
Они поменьше главных, но выполнены в том же золочёно-богемском стиле.
Через пару страниц мы вернёмся к одной из них, но, думаю, уже будет поздно!
Поздно, Валя, поздно!!!
Зал украшают четыре мраморных фонтана - вариации «Фонтана слез» Бахчисарайского дворца в Крыму.
Мой рассказ не о любви, но раз уж мы подошли к этому уникальному явлению, то не удержусь рассказать легенду о любви, увядшей в султанском гареме.
В те времена, когда Россией правила Екатерина II, Крымским ханством владел жестокий и себялюбивый хан Крым-Гирей. Однажды, он приказал своему придворному живописцу Омеру, выходцу из Ирана, создать памятник у мавзолея своей погибшей возлюбленной наложницы, который мог бы плакать, пронеся имя хана через века. Живописец выполнил волю правителя, но сделал это по-своему. Он посвятил свою работу тем женщинам, чья молодость и красота погибли за решетками ханского гарема. Мусульманская религия запрещает
