изображать человека или иные живые существа (это прерогатива Аллаха!), и Омер, прибегнув к символике, вырубил в мраморной плите глубокую нишу, символизируя этим глубину женского горя. Наверху, в нише, он высек цветок, а по краям - чашечки-лепестки. Из цветка, словно из женских глаз покатились капли - слезы, ниспадая на лепестки, как по щекам пленницы гарема. Так камень словно ожил - фонтан заплакал... А внизу, у подножия фонтана, Омер вырезал улитку, она на короткое время задерживала воду в фонтане, тем самым, утверждая, что власть хана не вечна и уйдет, как вода... Власть Гирея, действительно, оказалась очень короткой!!!
В южной части зала в пол вмонтирована мозаика - копия пола, найденного при раскопках древнеримских терм.
И как продолжение зала – стеклянные двери на юг, в висячий сад.
Но самым потрясающим экспонатом, являются часы «Павлин», которые и по сей день считаются одними из самых знаменитых технических устройств Государственного Эрмитажа, приобретенные Екатериной II. К тому же - это единственный в мире крупный автомат XVIII века, дошедший до нашего времени без изменений и в действующем состоянии!!!
Опять же, звукоусиливающую аппаратуру к «Павлину» устанавливал наш сектор. И теперь, через сотни лет, золотая птичка заливается на весь зал, как и её друзья, ведь они были первыми роботами, но сделанными так надёжно и от всего сердца, что вызывают неподдельное восхищение даже в двадцать первом веке, чего не скажешь о современных птичках, тоже «золотых», но падающих сразу после старта…
За Державу обидно!!!
…После этих слов, Шурик, выдавив скорбное: «Птичку жалко!!!», заплакал горькими слезами…
Ах, белое, белое Солнце пустыни. Могло ли ты знать, что после выхода фильма на экраны, станешь талисманом успешных стартов наших космонавтов, и каждый раз, отправляясь в полёт, они снова будут смотреть легендарное «Белое солнце…», гордясь своей державой. Но сегодня им за державу, почему-то, обидно. Жизнь оказалась намного сложнее фабрики грёз, и в ней победил Абдулла, а не красноармеец Сухов…
Пошли дальше.
Выходя из зала, обернёмся назад и бросим затуманенный красотою блеска взгляд на исчезающую девственность архитектурного шедевра, поклонимся уму и рукам, создавшим его.
Наша цель близка, минут пять и Тронный зал поглотит нас строгостью и исторической торжественностью, но, не будем торопиться, заглянем в цепочку небольших залов, которые хранят «Неведомые шедевры». Да, да, часть тех самых, что были вывезены в конце войны и оставлены в России навсегда. Это картины из частных коллекций, что и стало причиной их невозврата.
Что же такого неведомого хранят эти залы? Что может находиться на сих неведомых дорожках, неужто, следы невиданных картин? Почему, заходя в них и любуясь яркостью красок, льющихся из небольших полотен, постоянно удивляешься той грубой критике, что была выплеснута на художников сто пятьдесят лет назад, но сегодня так почитаемых во всём мире? А, ведь всего-то, ругали за то, что внесли они в искусство свежесть и непосредственность восприятия жизни. Что обратились к изображению мгновенных, выхваченных из потока реальности ситуаций духовной жизни человека, за изображение сильных страстей, одухотворение природы, интерес к национальному прошлому, стремление к синтетическим формам искусства.
В своём фельетоне, вот кусочек: «Обои в зачаточном состоянии более закончены, чем этот морской пейзаж», критик Луи Леруа обозвал отступников импрессионистами, в честь названия одной из первых картин нового стиля, Клода Моне.
С тех пор, правда, через много лет, это направление стало яркой красотой льющегося счастья. Для импрессиониста не так важно, что изображено на рисунке, но важно как изображено! Если судить по их картинам, то жизнь - это череда маленьких праздников, вечеринок, приятных времяпрепровождений за городом или в дружеском окружении. Импрессионисты одними из первых стали рисовать на воздухе, не дорабатывая свои работы в мастерской. Как сказали об одном из них, Ренуаре: «Это живописец счастья!», которое льётся из всех полотен, откуда чёрный цвет был, просто изгнан, оставив радугу
семи цветов солнечного спектра.
Да, в этих залах Огюст Ренуар, Сезанн, Клод Моне, Эдгар Дега, Камилл Писсарро, Альфред Сислей, Берта Моризо, Эдуард Мане.
«О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух»… Просвещайтесь, граждане, просвещайтесь и Ваша жизнь станет намного интересней!
Покинув французских художников, пройдёмся по Министерскому коридору, любуясь, огромными гобеленами и войдём в Фельдмаршальский зал, где помещены парадные портреты русских фельдмаршалов, чем и объясняется его название. С конца XVIII в., когда рядом с дворцовой церковью был построен новый Тронный Георгиевский зал (куда мы и направляемся), возникла необходимость придать парадный вид всем помещениям по направлению к главной Иорданской лестнице. По ней поднимались во второй этаж приглашенные лица (вспомните визит кузнеца Вакулы за черевичками царицы, всё было натурально, съёмку разрешили в ночном Эрмитаже). И это во многом определило место возникновения Петровского, за ним Гербового залов, а также Военной галереи двенадцатого года.
Но это всё слева. А всего в двух шагах, справа, главная лестница Эрмитажа – Иорданская. Почему Иорданская, да всё очень просто. Есть одна библейская дата, которая в России приходится на лютый январь, и это Крещение, которое в Петербурге, как и во всей стране, сопровождалось особым ритуалом. В столице таким местом была Нева у Зимнего дворца, напротив Петропавловской крепости. Во льду вырубалась обширная полынья, над ней сооружался временный деревянный храм с широкой террасой и открытой галереей. На террасе священники совершали молебен, а на галерее размещали знамена гвардейских полков. Их приносили для освящения водой из проруби – так называемой Иордани. После Обедни в Зимнем дворце высшее духовенство во главе с митрополитом выходило на Иордань – служить молебен с водосвятием. Затем появлялись сам Император и Великие князья (женщинам Николай II запретил страдать в крещенские морозы). Высший иерарх опускал в воду крест. В это время из пушек Петропавловской крепости и на Стрелке Васильевского острова давали салют 101 залпом. Считалось, что в этот момент вода в проруби мгновенно становилась святой, и все по очереди подходили испить ее, несмотря на то, что уже тогда вода в Неве не отличалась чистотой. По совершении водосвятия митрополит окроплял святой водой всех присутствовавших, а также полковые знамена. После этого Император принимал Крещенский парад – мимо него церемониальным маршем проходили войска, и царская семья возвращалась во дворец…
Что касается величия Иорданской лестницы, то главный вход в Российскую империю мог быть только Самым, Самым, поскольку ни Растрелли, ни Стасов ерунды не создавали, да и Россия была огромным и сильным государством!!! А пройдя по парадным ступеням во второй этаж, Вы на всю жизнь запомните Золотоносную красоту Главной лестницы дворца, уходящую к вершинам Власти!!!
Ведь когда к ногам этой Власти упали запорожские казаки, а вместе с ними и кузнец Вакула, просвещённая царица приказала:
«- Встаньте!
- Не встанем, Мамо! - взмолились казаки, - Умрём, но не встанем!».
Вот он – Золотой век российского самодержавия!!!
И раз уж мы вошли во дворец и оказались в Фельдмаршальском зале, то двинемся дальше - в зал Петровский, созданный в благодарность потомков великому Реформатору, где дух Петра витает, и по сей день.
Ведь его реформы сделали Россию Великой!!!
А чтобы представить красоту и великолепие внутреннего убранства зала, намекну, что создавал его великий Огюст Монферран. Вы правильно подумали. Да, да, тот самый зодчий, который построил Исаакиевский собор и установил Александровскую колонну на Дворцовой площади.
Это он поднял с земли и поставил на прочный фундамент Царь-колокол в Москве... Те иностранцы возводили великую Россию.
А такие русские, как Василий Стасов восстанавливали её во дни торжеств и бед народных.
Пересекаем огромный Гербовый зал и вспоминаем Пушкина:
«У русского царя в чертогах есть палата
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом
…….…..…………………………………
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года».
У нас часто ругают царей, что, порой, и заслуженно, но в истории Великой Державы случались даты, которые были не просто историческими, а судьбоносными для всего Мира. И эту судьбу решали русские генералы и солдаты. Здесь наши императоры всегда были на высоте. И если одерживали победу, то свято чтили её в веках. А память о подвигах увековечивали, как назидание врагам, да и будущим забывчивым потомкам. Вот так и появилась в Зимнем дворце Галерея 1812 года.
Триста портретов победоносных генералов, да во всю стену Император Александр, предупреждают иностранцев, входящих в Большой Тронный зал: «Вы уж, ребята, с мечём к нам не наведывайтесь – а то, от меча и погибните!!!».
На чём стояла, на том и будет стоять русская земля!!! Как и великая Александровская колонна с Ангелом – Хранителем, оберегающим Святой Петербург!!!
И пересекая Галерею Двенадцатого года, мы попадаем в Большой Тронный, названный при Екатерине II «Светлой галереей», затем Большим залом.
Этот зал служил местом для торжественных аудиенций, принесения присяги членами императорской семьи по достижении совершеннолетия, празднеств в честь георгиевских кавалеров, для заседаний Георгиевской кавалерской думы, для парадных обедов (в углу зала устроена подъемная машина для подачи кушаний и посуды из нижнего этажа, где находилась главная кухня дворца). В этом же зале в 1906г. Николай II произнес тронную речь к членам 1- ой в России Государственной думы. На противоположном от входа конце зала устроено место для трона, к которому ведут ступени, а на стене, над троном, помещен барельеф, изображающий Георгия Победоносца, откуда и последующее название зала – Георгиевский.
Вот в этом историческом и красивейшем зале Эрмитажа, завтра в полдень, на этот раз уже Президент России, произнесёт речь и подпишет документ, в котором он лично берёт Эрмитаж под своё «крыло», дав слово всегда заботиться о его дальнейшем процветании.
Да, забыл сказать: из всех дворцовых залов – Георгиевский – это единственный архитектурный шедевр, в котором узор потолка полностью повторяется узором напольного паркета, создавая иллюзию звёздного неба, упавшего на гладь зеркального
«тронного озера»…
А по всему периметру, на большой высоте, зал окольцован золочёными хорами – балконами, опирающимися на мраморные колонны. Что поднимает потолок - плафон ещё выше и где, с противоположной стороны от трона, играл оркестр, а то и пел хор, наполняя царственный объём праздничными звуками.
…Перелистав эти страницы, нетерпеливый читатель обязательно ухмыльнётся, не найдя ничего
