сидит жена его прекрасная и теперь никогда не уйдет от него. Радость в ее голосе сменилась грустью, только слышишь и слезы наворачиваются, любой мужик бы услыхав эту мелодию заполнил бы все колодежи слезами. Стало Зорану тошно от пения.
- Прекрати петь! - завопил колдун. - Не могу я тебя больше слышать!
Девушка замолчала и не говорила с тех пор ни слова. Снова стал радоваться колдун, но только девушка стала плакать, а из слез ее появлялись маленькие сверкающие камешки - звезды.
- Прекрати плакать! Прекрати! А то уничтожу я все эти проклятые луны! - колдун кидал звезды на небо от ярости и кидал с такой силой, что они там и остались навсегда.
- Не могу... - отвечала девушка давясь слезами.
Он подошел к, уже блеклому, лучу, поднял свои руки вверх и стал выпускать молнии…
- Колдун был Перуном?
- Нет, конечно нет! Это ж колдун, они всякое умеют, да только не такие сильные как волхвы наши, а уж тем более Перун! Так вот...
Разрушил он одну луну - у девушки пропал голос, разрушил вторую - исчез черный глаз, третью - исчез белый. Уже хотел уничтожить четвертую, да только света от лун уже не стало и дух девушки переместился в уцелевшую, самую маленькую, которая сразу же поднялась так высоко, что сил всех колдунов мира никогда бы не хватило, чтобы ее уничтожить. А вот осколки трех так и остались летать в небе как самые яркие звезды.
- Грустная история...
- Да...
- Рассказчик из тебя как Тихомир на молитве, что-то говоришь, а почти ничего не понятно!
- А вот не нравится — не слушай! - Богомил повернулся на бок.
Слегка помолчали.
- А что стало с колдуном?
- Помер, что уж могло с ним стать?
- А с девушкой? - через время задал вопрос Ратибор, но только в ответ ему было тихое сопение.
Глава четыре. Болезнь.
Язенька ожила с новой силой: только Дед разрешил работать на поле, и сразу же орава мужиков в пару с конями направились вспахивать кормилицу-землю, сначала сохой, после уже бороной. Дети, освободившиеся от домашних обязанностей, с интересом наблюдали за работой взрослых - такое дело им не доверяли, ведь это очень важная и кропотливая обязанность, а они мечтали, что когда-то их руки так же будут вести плуг или соху, слегка приподнимать ее, чтобы она не выскакивала из земли, бережно тянуть, чтобы не сломать... За общей занятостью, почти никто и не заметил, как зацвела черёмуха, только дед Фома, за что ему поклон от всех селян, как только увидел - собрал всех на поле.
В особенности самым интересным занятием для малышей было наблюдать за севом, в котором участвовали и более взрослые ребята. Выбирали безветренный день, возле каждой борозды вставали мужики, каждый одетый в чисту белую рубаху, в лаптях, сбоку у них висела сумка с сеялкой, сзади же становились взрослые парубки и бабы, которые шли после. Когда дед Фома сделал пару затяжек своей носогрейки, он тяжело вздохнул, сделал шаг в борозду и, набрав пшеницы, выпустил ее в сторону, монотонно затянул рабочую песню и пошел вперед, мужики последовали за своим вождём, а через пару минут за ними двинулись и остальные.
Мария также принимала участие в севе, как и ее сыновья, да только из-за обязанностей по хозяйству, хоть мальчишки и помогали, умудрилась после посева слечь с жаром. Первые дни она еще пыталась поспевать по хозяйству, да только стало хуже и теперь встать с постели стало чем-то непосильным. Богомил, перед работой в кузнице, занимался кормёжкой животных по утру и заботой о матери, а Ратибор взялся за вечерние дела. Но родимой лучше не становилось и тогда, что-то потянуло Кветачку в лес. Быстро собрав какие-то травы по утру, которые будто сами просились в руки, он встал средь луга ощущая возле себя присутствие кого-то сильного, но не телесного.
"А что ж мне с этим добром делать то?" - на этот вопрос он сам не знал ответа и побрел обратно домой. Только подошел он к окраине Язеньки, как вдруг его взгляд остановился на старенькой, слегка сгорбившейся хате, с низким забором и маленьким огородом. Что-то пихнуло его в спину, ближе к нечистому логову.
"Мо она поможа мне?"
Парубок зашел во двор и постучал в дверь местной ведьмы. Черный кот вылез из под ступенек и остановился у ног мальчишки. Пушистый страж слегка проурчал разглядывая гостя, после чего дверь отварилась и из сеней выглянуло лицо худой бабушки, из щели повалил густой черный дым. Волосы хозяйки были полностью седые и спутанные, платок она никогда не носила, глаза казались впавшими, вдавленными в череп и напоминали неглубокий колодец.
- Чего тебе? - она заметила букет, - Жениться я не собираюся, стара для тебя.
- Дапамагите пожалуйста...- парень слегка замялся от колкой шутки, но все-таки продолжил, ведь не для себя просит. - У меня мамко болеет, а я травы собрал, да только не ведаю, что делать.
Старуха оглянула узкое бледное лицо Ратибора, а после, более внимательно, цветы и, с каплей удивления, вновь посмотрела на него прищурясь. Кот важно вступил в хату и исчез в ее тьме.
- Заходь, коль пришел,- старуха быстро скрылась в глубине мрачной сени, Ратибор с травами направился за ней.
В доме сильно пахло чесноком, ромашками, другими засушенными травами и свежим молоком. Каждая комната была заполнена шкафами с банками разных размеров, только некоторые склянки были полностью накрыты тканью. Юноша оказался на кухне, по крайней мере, в комнате похожей на кухню. Вон в углу русская печь - источник темной копоти в доме - в другом углу стол и пара лав, а на полу несколько горшков. Ведьма открыла окно, чтобы мальчишка не задохнулся у нее в гостях.
- Чего с кормилицей?
- Жар сильный, с постели четвертый день встать не может.
Старуха выхватила букет и подмигнула Ратибору, она стала шуметь банками перебирая все свои накопления. Вскоре на столе появилось две банки, ведьма начала нечто шептать водя руками - хоть дым и уходил, но видно все равно ничего не было - мальчишка в притык подошел к шкафу и приметил, что одна банка, накрытая тканью, слегка светиться. Он приподнял сукно, глаза Кветки округлились: в банке бегала молния и настолько быстро, что от её вспышек он утратил на время зрение из-за чего почти потерялся в темноте дома.
Спустя некоторое время лицо старухи зло смотрело в глаза мальчишки, сам же он сидел на лавке. Огонь в курной печи был потушен, а весь дым вышел на улицу.
- Ты ж чего по моим шкафам лазаешь, а? В следующий раз в дом не пущу! Я лисам не доверяю,- ведьма что-то мешала в тарелке, глиняные стенки которой были измазаны сажей, как и весь дом.
"Вся хата в саже, а сама чистютка, как же?"
- Я ведьма не просто так, и тебя черти не просто так привели сюда.
- Черти?
- Они самые, они твою матку да и свалили - захотели нас познакомить,- бабка сплюнула и где-то в углу послышался смешок. - Ишь смешно им! Бесы драные!
- А чего ж меня...
- Видно чего ж, мать то твоя Лиза, а не Мария, она лишь тебя подобрала, когда ты родился. Да и на кладбище тебе дурно, а от молитвы этого попа глаза на лоб лезут и уши вянут! Так же? Так! А от чего же? Да таму што ты мерцвяк! Как и я.
- Но я живой! Кровь в жилах моих! Боль чувствую!
- Кровь, но мало ее, живой да не как все живой, а боль и мёртвый узнает.
Ошарашенный Ратибор смотрел на старуху.
"Мама - не моя мама, тогда и Богомил не мой брат... Да и я мерцвяк ходячий! Что же мне делать..? Беда я для семьи и этих мест… "
- Не смотри на меня так. Этим измажь лоб, руки и ноги матери - тогда скорее выздоровеет. А ты приди ко мне коль захочешь узнать кто мы и как мы, сделаю своим помощником.
Юноша тихо поблагодарил за помощь и скрылся. Он сделал все как сказала ведьма, брату рассказал лишь, что получил мазь, утаив все остальное, и ушел кормить кур, пока Богомил готовил стол и менял воду матери. Когда Кветка остановился в сенях, он лишь подумал, что чувствует несколько чужих взглядов и, словно в подтверждение его мыслей, из каждого угла послышался смешок вперемешку со звонким хрюканьем.
Глава пятая. Прошлое.
Лето и осень в деревне часто проходят в заботе о подготовке к зиме. Огромное скопление молочко-белых облаков казалось летящей ширококрылой совой, которая выискивала себе пищу и попутно теряла немного перьев; и теперь они разлетелись по всей земле, укрывая ее редким снегом. Поля опустели, снопы быстро убрали по домам, как только высохли. Постепенно жизнь в деревне потухала, только из кузницы доносился звон каленого железа да из домов стук жерновов. Точно такой же звук доносился из дома язеньской ведьмы. Ратибор молол на тяжелых жерновах кости, пока Аксиния - а именно так звали ведьму - вычищала хату. Он сидел на кухне и не мог поверить резкому преображению дома, от толстого слоя сажи не осталось и следа. Как оказалось, полностью все место занимали огромные шкафы да полки, заполненные банками. Печка не топилась уже дней десять, да только все равно в хате оставалось тепло, вызывавшее лишь удивленные взгляды в сторону хозяйки. Когда последняя кость противно хрустнула под тяжестью жернова и перетерлась в муку, старуха села на лавку у стола.
- Умаелася я, столько работы еще не сделано... Так и помру тут. Сложуся в три погибели и помру!
- А чего это вы решили хату убрать?
- Гости придут дорогие, всю ночечку будуть тутко. А не уберу стыдно будет да и бить меня будут, что грязно как в хлеву! А столько нужно готовить, благо ты мой помощник! Да и черти немного помогают, хоть и шалят баламуты,- старушка улыбнулась,- Сейчас будем полки перебирать.
Ведьма резво подошла к шкафу. Взяла банку, поднесла к лицу, отставила на пол, некоторые склянки даже не трогались, другие же отставлялись обратно. Ученик начал повторять за наставницей: он также подносил банки к лицу, разглядывал и ставил на пол, только бывало, что вот поставил банку - а она снова на полке и так много-много раз.
- Если обратно на полку лезет — не тронь.
Иногда старушка, чаще всего с улыбкой, говорила откуда и зачем ей та или иная посудина. Когда в руках появилась светящаяся баночка юноша недовольно прищурился, отставил ее обратно.
- Этко мне муж поймал, еще лет сорок назад, так посидел он! Но молнию поймал все-таки черт старый.
- А этко я сама ловила! Слишком верткий гад, всегда из рук, как песок, пропадал,- сказала ведьма заметив в руках банку с какой-то плоской змеей.
В руках парубка появилась банка полностью заполненная глазами, которые застекленело смотрели на него, были они разные: от карих до светло-зеленых, и все они находились в какой-то жиже.
- Не боись, это от мертвяков.
- Так мы же тож...
- Других мертвяков, мы то еще на половину живы, а те уже усе.
Слегка помолчав, решая стоит ли спрашивать, он тупо начал рассматривать пол и лишь тихо проговорил:
- Так как же я появился? Да и как мне жить?
- Ох, это давнешняя история,- старушка присела на лавку, перед этим указав пальцем мальчишке работать, продолжила: - Зим двадцать ти семнадцать назад только створили нам церквушку. А смысла не было. Чаму? Все к Велису тянулись да и говорить не боялись, а тяперича усе. Тихомир этот, чтоб он провалился! Дак вот, приехала к нам тогда где-то осенью дружина княжа. Сказали креститься, а мы то не желали менять НАШИХ на чужих, ведь НАШИ нам братья родные, а с этими рабы мы. А князю этко не понравилось дюже, ну и на святках ночу пришла дружила. Убивали, сжигали и девок портили. Я тко старуха, мне лишь по морде дали... Испортили тогда и твою
