него, и взялся за полотенце, чтобы не оставить следов, которые наверняка оставил неаккуратный Ингвар Кольский.
Базлов собрал бутылки со стола и методично разбил их на мелкие осколки, часть ссыпав себе в карман, часть рассыпав по квартире. Та же участь постигла и пару стаканов, которые он превратил в пыль. Затем прошёлся полотенцем по всем кровавым следам и тщательно потёр их, особенно там, где были видны пальцы. Если дверь была заперта изнутри, рассуждал Базлов, то Ингвар Кольский мог уйти только через балкон. Поэтому он закрыл балконную дверь и подпёр её кухонным столом. Фиг теперь догадаются, злорадствовал он, имея ввиду полицию. Напоследок намочил полотенце водой и протёр костяшки пальцев Анина, полагая, что на них могла остаться кровь Ингвара Кольского. Под конец обнаружил под Аниным незапекшуюся кровь и испачкал ею стульчак унитаза. Никто ничего не поймёт, рассуждал он, находясь в состоянии лихорадочного возбуждения, однако, соображая при этом здраво и логично.
Опрокинул стул, как он лежал, протёр выключатели, все ручки, огляделся, всё ли сделал, что нужно было сделать, ушёл тихо и незаметно, вчуже попрощался с Аниным, понимая, что отныне начинается другая жизнь, что ничего прежнего уже не будет, и расстроился до глубины души.
Через два квартала, в самом тёмном и мрачном углу, опорожнил карманы, полотенце бросил в мусорный бак и отправился домой, рассуждая, что смерть Анина – закономерный итог последних безалаберных лет, вовсе не оправдывая Ингвара Кольского, однако, надеясь, что ему хватит благоразумия пару месяцев не появляться на горизонте полиции. Поймал частника и поехал домой.
Сама весть о смерти Анин произвела на Алису ужасное впечатление. Она впала в ступор, чем страшно напугала Базлова, который безуспешно суетился вокруг неё, как наседка над яйцом, то корвалола накапает, то за успокоительным в аптеку сбегает.
Наконец Алиса заговорила, глядя в стену, по которым шарахались ночные тени:
– Надо пойти сознаться!
Не любит, понял Базлов, полагая, что его сразу возьмут за цугундер, и испугался до такого состояния, что стал покорно одеваться, чтобы пойти написать явку с повинной.
– Погоди… – сообразила Алиса, – тебя же посадят?..
– Посадят… – растеряно согласился Базлов, втискивая правую ногу в ботинок, – а какая разница?..
Он имел ввиду, что раз Алиса его не любит, то и жить не стоит. С Ларой Павловной он всё-таки развёлся, отдав ей филиалы в Подольске и Климовске.
– Как это «какая»?! – удивилась Алиса. – А я?! Обо мне ты подумал?! А дети?!
И Базлов лишний раз удивился женской логике.
– Ну ты же сама сказала…
– Что я сказала?! Что?! А ты и уши развесил! Раздевайся и марш в постель.
Базлов никогда в жизни так быстро не раздевался, быстрее даже, чем в армии, когда у сержанта в руке горела спичка.
– Я готов! – доложился он, пыхтя довольно, как любовный бегемот.
– Значит, так!.. – сказала Алиса, грозя пальцем темноте непонятно кому. – Держим военный совет!
– Держим, – в радостью согласился Базлов, полагая, что обабиться не так уж плохо, что в этом есть свои плюсы, например, такие чудные мгновения с любимой женщиной в постели.
– Что будем делать?
– Главное, никому не звонить, – уверенно сказал Базлов, всё ещё пребывая в любовной эйфории.
– Почему?
– Потому что в полиции первым делом все звонки проверят.
– Точно, я об этом и не догадалась, – спохватилась Алиса. – А откуда ты знаешь?
Базлов приосанился:
– А кто кино о криминале снимал?!
Он имел ввиду сериал «Жулин». Алиса поморщилась. «Жулина» она не любила и считала его поверхностным, в основном держащимся на кривлянии мужа. К тому же она страшно ревновала его к Ларисе К. Однако Базлов трижды прав: полиция на то и есть, чтобы заяц под кустом не дремал.
– А как Кольского предупредить?
– А он у меня завтра в «английском» будет завтракать.
– Ну и отлично! – обрадовалась Алиса.
Базлов только не сказал ей, что Ингвар Кольский раз в месяц является за подачкой, как за зарплатой. Алисе знать об этом не полагалось; Алиса обязательно влезет в процесс социального распределения, и Ингвар Кольский окажется с носом.
Остаток ночи Алиса тихо проплакала втайне от Базлова. Ей казалось, что она неожиданно прыгнула в пропасть, но до дна так и не долетела, и что жизнь остановилась, потому что со смертью Анин надежда иссякла. И не потому что Базлов был плохим или добился своего долготерпением, а потому что он был другим: большим, покорным и абсолютно бесталанным. С ним было удобно, надёжно, спокойно, у него было много денег, он полюбил её детей, как своих, и отдавал больше, чем брал. Но Алиса его не любила так, как любила Анина. Ей нужен был его сумасшедший огонь, неординарность профессиональных суждений и поступков, его гений перед кадром и острый, как бритва, язык, в конце концов – его тонкая измученная натура, которая только и была приспособлена, чтобы выставлять свои чувства напоказ, творя тем самым шедевры. Теперь надо было приспосабливаться, жить незаметно и скромно прошлым, потому что актёрская карьера у неё закончилась. Это было так очевидно, что у Алисы не было сил об этом думать. Вначале надо было похоронить Анина, а потом понять, что делать дальше.
***
Утром Базлов «для маскировки» три раза подряд позвонил Анину и поехал на Тверскую в «английский» ресторан. В зале у окна лакал водку Ингвар Кольский, даже со спины было видно, что он не в себе.
В сопровождении вороватого Пал Игнатича, который прямо таки имел собачье чутье на плохое настроение Базлова, и шеф-повара, армянина Авакова, они поднялись в кабинет. Стол накрыли в мгновении ока.
Пал Игнатич сказал:
– Приятного аппетита! – отступил, согнувшись в пояснице.
Шеф-повар снял крышки с телятины по-орловски и сказал:
– Вах!
Базлов кивнул, и оба исчезли, как духи.
Ингвар Кольский, топча персидский ковёр грязными сапогами, кинулся к «зеркалу-шпиону» и привёл его в рабочее положение.
Душа у Базлов упала в пятки. Он и не предполагал, что события будут развиваться с такой скоростью, к тому же он так волновался от предстоящего звонка в полицию, что у него затряслись руки.
– Что случилось? – поосторожничал он, спеша откупорить бутылку арманьяка.
– Что?! Что?! – с трудом оторвался от «зеркала-шпиона» Ингвар Кольский и забегал по кабинету.
– Ты там был?..
Базлов порезал палец и сунул его в рот.
– Был… – споткнулся Ингвар Кольский. – А ты откуда знаешь?
Базлов хотел сказать, что догадался, но понимал, что даст Ингвару Кольскому лишний шанс вывернуться. Поэтому он сказал многозначительно, но с покровительственными нотками в голосе:
– Знаю!
Ингвар Кольский скорчил недовольную морду, чем удивил Базлов, который ожидал, что Ингвар Кольский сразу же во всем покается, ибо к чему тогда все эти разговоры про Анина?
– Ну раз знаешь, чего спрашиваешь? – Ингвар Кольский опрокинул в себя бокал арманьяка, сунул в рот оливку, побрезговав отменной телятиной, и снова забегал по кабинету.
На лице его читался, если не испуг, то откровенная растерянность.
Ладно, подумал удивлённый Базлов, раньше горячий Ингвар Кольский обходился без прелюдий и выкладывал всё как на духу.
– Ты зачем его убил?
От телятины шёл умопомрачительный запах, и Базлов не удержался, взялся за вилку и нож.
– Кого?
– Сам знаешь, кого.
Рот наполнился вязкой слюной. Мясо можно было и не жевать, оно таяло во рту, как сахарное.
– А он что, умер? – замер Ингвар Кольский, качаясь, как пугало на ветру.
– Умер.
Базлов знал, что друзей в жизни не так уж много и что их надо беречь, но сентиментальничать ни с кем не собирался, незаметно для себя самого копируя Анина, потому что Анин всегда был жёстким, как подошва, и не опускался до душевной квёлости.
– Не может быть… Я его только слегка… – не поверил Ингвар Кольский.
– Оказалось, этого достаточно, – усовестил его Базлов и подумал, что Анин до сих пор лежит там в одиночестве, хотя это уже не имело никакого значения.
– Мне конец, – признался Ингвар Кольский и приложился к бутылке с арманьяком.
Базлов посмотрел на него с презрением и незаметно для себя, как Анин, издевательски надавил:
– Как будешь выпутываться?
– Не знаю, – едва отдышался Ингвар Кольский, глядя на Базлова ошарашенными глазами. Лицо его покраснело. Инфаркт семимильными шагами спешил к нему навстречу. – Да прекрати ты жрать наконец!
– Всё, не буду, не буду! – поспешно отозвался Базлов.
Ингвар Кольский глянул в «зеркало-шпион»:
– Так вот же он!
– Кто? – Базлов поднялся.
– Жорж Полеводов по кличке Губа! А ты сказал, что я его убил! – радостно упрекнул Ингвар Кольский.
Базлов тоже подскочил к «зеркалу-шпиону». Действительно, посреди зала, с битой в руках, стоял высокий бритый парень с дебильным выражением на лице. Его нижняя губа отвисала, как подмётка у рваного башмака. Под левым глазом светился профессионально поставленный синяк.
Базлов всё понял: Ингвар Кольский банально проигрался в карты, ведь Жорж Полеводов по кличке Губа слыл обычным каталой, да ещё мелкой руки. С ним только дурак садился в карты играть.
– Сколько ты ему должен?
– Я по-мелкому играл… – начал оправдываться Ингвар Кольский.
– Сколько! – снисходительно прервал его Базлов.
– Чёрт попутал, – перекрестился Ингвар Кольский.
– Сколько?! – повысил голос Базлов.
– Сотню, – отвернул морду Ингвар Кольский, показывая, что ему стыдно.
Сто тысяч для Губы большие деньги, вот он и явился сюда, даже несмотря на братьев Зайцевых, понял Базлов.
К удивлению Ингвара Кольского, Базлов сильно обрадовался: «Всего-то!», выдал социальное пособие, плюс причитающуюся Губе сумму и со словами: «Катись-ка ты отсюда подобру-поздорову» вытолкал из кабинета взашей. На всякий случай позвонил братьям Зайцевым и приказал помочь Ингвару Кольскому уладить конфликт.
Минут пять он мелко смеялся, подрагивая, как желе, ай, да Ингвар Кольский! А потом задал вопрос: «Кто же тогда убил Анина? Кто? А я ещё головой рисковал». Меньше женщин надо слушать, понял он и, набравшись смелости, позвонил в полицию. С этого момента он впал в своё обычное заторможенное состояние, которое не раз спасало его от различных бед.
Они договорились, что всё должно было выглядеть естественно. Поэтому после того, как полиция открыла квартиру и обнаружила Анина, Базлов привёз Алиса, и она осталась сидеть в машине, нервно выкуривая сигарету за сигаретой. Несколько раз Базлов спускался вниз, смотрел на неё. Роль безутешной вдовы она играла безупречно. А может, действительно, страдала? Вот что значит, актриса, удивлялся Базлов, и поднимался назад к следователю.
– Убийство! – уверенно сказал следователь. – Видите, здесь и здесь следы волочения. – А в ванной его головой били об унитаз.
– А-а-а… ну, да… ну, да… – как дилетант, согласился Базлов.
Он прошёл на кухню и подтвердил личность убитого.
– Подпишите здесь и здесь: «с моих слов написано верно». Завтра в десять явитесь к дознавателю Злоказову. Он вам всё объяснит. Абсолютно чистая формальность.
В газетах тех дней так и писали, мол, актёра Анина убили, осталось только найти исполнителя. Алиса многозначительно глядела на Базлова, и ему хватало ума ни слова правды не рассказать ей о Ингваре Кольской, о котором, кстати, следствие почему-то забыло. Может, пронесёт? – думал Базлов,
